Ивану не удалось с ним и поговорить толком.
На следующий день отец с Иосифом опохмелялись, отсыпались и пришли в себя лишь на третий день, когда Фрося, никому не давая спуска, усадила всех за стол завтракать остатками с именинного стола, но не дав мужикам ни капли водки или настойки: – Хватит с вас именин, – отвечала женщина на просьбу отца с сыном налить им по стопочке для аппетита.
После завтрака Иван пригласил брата Иосифа прогуляться к реке, на что тот охотно согласился, хотя река и не была ему родной как Ивану: Иосиф детство провел в гарнизоне по месту службы отца, потом учился в уездном городе в гимназии, а после уехал в Петербург, где поступил на службу в департамент просвещения, потом закончил чиновничьи курсы, получил классный чин, и теперь был уже столоначальником, имея десятый чин в табели о рангах: не бог весть что, но на семейную жизнь в столице ему вполне хватало.
Брат был на семнадцать лет старше Ивана – ему было за сорок и он выглядел даже старше своих лет. Иосиф предложил Ивану протекцию в Петербурге после окончания учительского института, за что Иван поблагодарил брата, но принять решение обещал к окончанию института, не зная сейчас, будет ли он одинок или женится. На том и порешили. Иосиф провел у отца еще три дня и уехал с попутной повозкой вполне довольным этим отпуском от работы и от семьи, в которой у него имелось два сына – погодка школьного уже возраста.
Вслед за братом, через неделю уехал и Иван, как всегда заранее до учебы, чтобы вновь отыскать себе учеников: те, кого он обучал ранее, за год подтянулись в учебе и родители решили, что дальше они смогут учиться самостоятельно без помощи репетитора, которому дали весьма лестные рекомендательные письма.
Вернувшись в Вильну, Иван снова дал объявление в газете о поиске учеников и через неделю зашел в пансион справиться о письмах. Действительно, пришли три письма с приглашениями на смотрины – так Иван называл родительские приглашения для подбора репетиторов своим детям. Оказалось ещё одно письмо, без обратного адреса, вскрыв которое, он увидел знакомый ему почерк Татьяны, которая писала следующее:
«Дорогой мой Иван, моя первая любовь!
Нашла у отца адрес твоего института и решилась написать тебе первое и единственное письмо. Надо бы писать обращение «вам», но считаю вас близким мне человеком в прошлом, а потому пишу «тебе». С первой нашей встречи я ощутила неведомое ранее притяжение к мужчине: мне хотелось слиться с тобой и раствориться в тебе. И это притяжение было духовным, а не телесным. Мне казалось, что я чувствую порывы твоей души, твои мысли и мечты были мне понятны и близки и я видела встречное стремление тебя ко мне, которое тебе не удавалось скрыть от меня.
Но время шло, а ты не делал никаких попыток превратить наше знакомство в дружбу и потом, возможно, в любовь. Видя твою нерешительность я отчаялась на известный тебе безумный поступок в Пасху – но даже моя нескромность не помогла наладить отношения и я благодарна тебе за то, что ты устоял перед соблазном и не совратил невинную девушку ради забавы, что делает большинство мужчин в такой ситуации.
Я приписала твою сдержанность равнодушием ко мне, но оказалось, что заблуждалась. Ты сожительствовал со своей служанкой и потому со мною был спокоен и сдержан. Ладно, я бы могла простить твою мужскую неверность моему духовному порыву, но ты продолжал связь с этой женщиной и после того, как я предложила тебе свою любовь. От обиды и оскорбления чувств, я уехала учиться в чужой город, надеясь, что ты отыщешь меня и, конечно, получишь прощение, хотя я и сказала при расставании, что никогда не прощу.
Если девушка говорит «что никогда не простит» – это значит, что она любит и уже готова простить, иначе она ушла бы молча. Я напрасно ждала тебя и год, и второй, и третий: ты не отыскал меня и не попросил прощения – значит, ты равнодушен ко мне, к моим чувствам, а единственное, что девушка никогда не прощает – это равнодушие к себе. Любовь и ненависть ходят всегда рядом и часто одно из этих чувств превращается в другое. Лишь равнодушие остается постоянным и неизменным. Что ж, оставайся, Иван, наедине со своим равнодушием, если отверг мою любовь. Может ты опять нашел себе какую-нибудь женщину для утехи, взамен служанки Арины, но знай, что никто и никогда не сможет полюбить тебя так, как полюбила когда-то я своею первой девичьей любовью.
За три года все во мне перегорело, все чувства к тебе выжглись и осталось лишь сожаление о несостоявшихся надеждах на нашу совместную и счастливую жизнь при полном взаимопонимании наших душ и помыслов. Да и в браке, мне кажется, мы были бы счастливы, как всегда, бывают, счастливы любящие друг друга мужчина и женщина.
Я заканчиваю учебу через год, останусь в городе, буду учительствовать, хочу заняться борьбой за равноправие людей, уже хожу в кружок. Возможно, встречу достойного человека и выйду замуж, но замыкаться в семейной жизни не намерена. Кроме счастья любить одного человека, есть еще счастье любить людей вообще, и помогать им становиться лучше, честнее и добрее, и тогда добро победит зло здесь, на нашей земле, а не на небесах, как учат церковники.
Прощай навсегда, Иван, моя первая любовь и помни всегда, что я сказала тебе на прощание: «Станешь уступать своим легким слабостям, кривить душою ради сиюминутной выгоды – всегда будешь потом жестоко расплачиваться за это своею судьбой, а может и самой жизнью.
Татьяна, так и не ставшая твоею».
Прочитав письмо, Иван сунул его в карман и вернулся в свою комнату, что снимал на двоих с товарищем. Фёдор еще не вернулся из дома и Иван оставался один. Иван снова достал письмо, перечитал его внимательно и лег на кровать, обдумывая содержание письма.
– Похоже, что Татьяна окончательно рассталась с иллюзиями относительно меня, – размышлял Иван, – коль написала такое откровенное прощальное письмо. И то сказать: девушка ждала его целых три года и не дождалась даже весточки от него.
Может бросить эту проклятую учебу, которая никогда, наверное, не кончится для него, поехать к Тане в Могилев, отыскать её, встать на колени, попросить прощения за все, что было и не было и заняться устройством семейной жизни с этой девушкой. Институт можно закончить экстерном, как делают девушки, которым нельзя учиться очно в
