- Жаль мне его, - без злого умысла сказал Джордж. - Это штука безнадежная. Людям скоро надоест то и дело валяться посреди дороги под днищем и чувствовать, как на них капает масло. У безлошадных экипажей нет будущего, лучше б ваш отец на них времени не терял.
- Папа с благодарностью выслушал бы ваш совет, - парировала она.
Вдруг Джордж вспылил:
- Я не понимаю, чем я заслужил все эти оскорбления! Не понимаю, что я такого сказал!
- Нет, ничего такого не сказали.
- Тогда почему вы...
Она весело рассмеялась.
- Да не почему. Меня совсем не задевает ваша надменность. Я даже нахожу ее любопытной, но мой папа - великий человек!
- Правда? - Джордж решил проявить великодушие: - Будем надеяться на это. Я буду надеяться, конечно.
Пристально вглядываясь в его лицо, она осознала, что этот великолепный юнец до неправдоподобия искренен в своем благородном порыве. Он походил на снисходительного пожилого политика, отзывающегося о многообещающем молодом коллеге. Люси, не отводя взгляда от Джорджа, немного удивленно покачала головой.
- Вот сейчас я начинаю понимать, - сказала она.
- Что понимать?
- Что в этом городе значит "быть настоящим Эмберсоном". До нашего приезда сюда папа упоминал об этом, но он не сказал и половины правды!
Джордж со свойственной ему самоуверенностью воспринял это как комплимент.
- Ваш отец говорил, что он был знаком с семьей до отъезда из города?
- Да. Кажется, он очень дружил с вашим дядей Джорджем, и хотя он не говорил об этом, но, по-моему, он очень хорошо знал вашу маму. Тогда он был не изобретателем, а начинающим юристом. Городок был поменьше, и, как я догадываюсь, все его тут знали.
- Вероятно. Не сомневаюсь, что вся семья рада его возвращению, особенно если он действительно был вхож в дом, как вам поведал.
- Не думаю, что он хвастал этим. Его рассказ был достаточно сдержан.
Джордж в замешательстве уставился на нее, но затем сообразил, что над ним насмехаются.
- Да, девушкам и впрямь надо поучиться в мужском колледже, - проговорил он, - хотя бы пару месяцев. Это бы с них спесь посбивало!
- Вот это навряд ли, - отрезала она, но тут ее пригласили на очередной танец. - Разве что они стали бы чуть вежливее при первом знакомстве, а внутри остались бы не менее дерзкими, и вы бы это увидели после нескольких минут разговора.
- То есть, что я увидел бы...
Но она уже направлялась в залу.
- Джейни и Мэри Шэрон всё рассказали мне о том, каким мальчишкой вы были, - бросила она через плечо. - Подумайте об этом! - Она закружилась, отдавшись музыке, а Джордж, проводив ее угрюмым взглядом и решив пропустить этот танец, проследовал через вальсирующие с краю пары под увитую цветами арку у входа, туда, где с улыбкой стоял его дядя, Джордж Эмберсон.
- Привет, юный тезка, - сказал дядя. - Что не спешишь стучать каблуками под музыку? Нет партнерши?
- Где-то там сидит и ждет меня, - ответил Джордж. - Послушай, что это за Морган, с которым недавно танцевала тетя Фанни Минафер?
Эмберсон рассмеялся.
- Мужчина с премиленькой дочкой, Джорджи. Мне разве померещилось, что ты сегодня вечером кое-что такое и сам подметил?
- Мы не об этом. Что он за человек?
- Надо отдать ему должное. Он старый друг семьи, когда-то был здесь адвокатом, - правда, долгов имел побольше, чем дел, но до отъезда из города со всеми расплатился. Но ты ведь не просто так спрашиваешь, а хочешь сначала узнать, чего он стоит, прежде чем связываться с его дочерью. Ничего конкретного сказать не могу, хотя, судя по ее премилому наряду, с деньгами у них всё в порядке. Однако точнее судить сложно, сейчас принято потакать молодым, и как твоя матушка исхитрилась купить тебе эти жемчужные запонки на те деньги, что ей выдает отец, для меня загадка.
- А, перестань! - прервал племянник. - Как я понял, этот Морган...
- Мистер Юджин Морган, - поправил дядя. - Правила хорошего тона требуют, чтобы юноши...
- По-моему, в твое время "юноши" мало что знали о правилах хорошего тона, - опять перебил Джордж. - Как я понял, этот мистер Юджин Морган был добрым другом нашей семьи.
- Семьи Минаферов? - невинно спросил дядя. - Нет, мне помнится, он с твоим отцом не...
- Семьи Эмберсонов, - нетерпеливо сказал Джордж. - Как я понял, он проводил много времени в доме.
- Что тебя коробит, Джордж?
- В смысле "коробит"?
- Ты явно раздражен.
- Ну, мне показалось, что он чувствует себя здесь совершенно как дома. А то, как он танцевал с тетей Фанни...
Эмберсон рассмеялся.
- Боюсь, в сердце тети Фанни всколыхнулись былые чувства, Джорджи.
- Она что, была в него влюблена?
- В этом она не была одинока, - пояснил дядя. - Он был... он пользовался популярностью. Могу я задать вопрос?
- Какой еще вопрос?
- Мне любопытно, ты проявляешь такой страстный интерес к родителям всех девушек, с которыми танцуешь? Может, это новая мода, и нам, старым холостякам, тоже пора ее перенять. В этом году модно спрашивать о...
- Да перестань же, - сказал Джордж и развернулся. - Я просто поинтересовался... - Он не договорил и пошагал через залу к девушке, ожидающей, когда его высочество соблаговолит наконец пригласить ее на обещанный танец.
- Извините, что заставил ждать, - пробормотал он, а она радостно вспорхнула ему навстречу; казалось, она светится от счастья, потому что он вообще пришел, но Джордж привык видеть, что девушки искренне рады танцевать с ним, и не обратил внимания на ее чувства. Он танцевал механически, всё время думая о мистере Юджине Моргане и его дочери. Удивительно, но именно отец, а не дочь, не шел у него из головы, и он не мог объяснить - даже самому себе - эти навязчивые мысли.
По совпадению, пусть и не совсем случайному, мистер Юджин Морган в то мгновение тоже думал и говорил о Джордже Эмберсоне Минафере, хотя делал это не по собственной инициативе. Мистер Морган как раз спустился в курительную комнату на втором этаже и обнаружил там восседающего в одиночестве пожилого джентльмена.
- Джин Морган! - воскликнул мужчина, радостно поднимаясь с места. - Слыхал, ты в городе, но боялся, что ты меня подзабыл!
- Как бы не так, Фред Кинни! - с таким же дружелюбием откликнулся мистер Морган. - Вижу твое настоящее лицо - прямо под тем, под каким ты сегодня скрываешься. Надо было тебе постараться еще, раз уж надумал спрятаться.
- Двадцать лет! - сказал мистер Кинни. - Лица меняются, а уж как меняется поведение!
- Да уж, да уж! - энергично согласился старый друг. - Мое-то поведение давно изменилось - и весьма неожиданно.
- Помню, - сочувственно сказал мистер Кинни. - Да, жизнь странна, когда оглядываешься назад.
- А может стать еще чуднее, если заглянуть в будущее.
- Может.
Они сели и закурили.
- Однако танцую я, как молодой, - через некоторое время заметил мистер Морган. - А ты?
- Нет. Оставил это сыну Фреду. Он теперь в семье за танцы отвечает.
- Наверное, трудится над этим наверху без передышки?
- Нет, его здесь нет. - Мистер Кинни бросил взгляд на дверь и понизил голос: - Не захотел идти. Кажется, пару лет назад он повздорил с юным Джорджем Минафером. Фред был председателем их литературного кружка и сказал, что этот юный Джорджи заставил всех проголосовать против и занял его место - да так нагло. Фред рыжий, ты же помнишь его мать? Ты был на свадьбе...
- Свадьбу помню, - сказал мистер Морган, - и мальчишник тоже... большую его часть.
- Так вот, мой Фред рыжий и горячий, - продолжил мистер Кинни, - весь в мать, и ссора с Джорджи Минафером очень задела его. Говорит, что лучше умрет, но ноги его не будет как в доме любого из Эмберсонов, так и везде, где может оказаться юный Джорджи. По правде говоря, мальчик настолько переживает, что и я сомневался, стоит ли мне сюда идти, но жена сказала, что это глупости, что не надо поощрять Фреда в раздувании обиды из-за такого пустяка и что, хотя Джорджи Минафер ей тоже не нравится, может, даже больше, чем кому-либо еще, она ни за что не пропустит настоящий прием у Эмберсонов из-за мальчишечьих конфликтов, - и вот мы здесь.
- Юный Минафер ведь многим не нравится?
- Не знаю, как насчет "многих". Кажется, вокруг него полно подхалимов, но, безусловно, есть немало людей, которые охотно выскажут всё, что о нем думают.
- Что с ним не так?
- Во-первых, он весь из себя такой Эмберсон. Во-вторых, его мать сходит по нему с ума и балует с самого рождения. Вот это смущает меня больше всего! Не мне тебе рассказывать, кто такая Изабель Эмберсон, Юджин Морган. Кое-что от высокомерия Эмберсонов в ней есть, но никто из знакомых не станет отрицать, что она одна из самых прекрасных женщин на свете.
- Нет, - сказал Юджин Морган, - этого отрицать не станут.
- Вот я и не могу понять, почему она так слепа, когда речь идет о ее сыне. Он считает себя этаким божком - и, честно говоря, многих от него подташнивает! А эта благородная, умная женщина, Изабель Эмберсон, смотрит на него с настоящим обожанием! Это даже по голосу слышно, стоит ей заговорить с ним или о нем. Господи! Что же она видит, когда смотрит на него?
