Сашка рывком сел на койке, свесил ноги, тряхнул головой и принялся натягивать сапоги. Телогрейку и драный свитер под ней он не снимал даже во сне, чтобы сберечь хотя бы те невеликие крохи тепла, припрятанные под одеждой и шерстью одеяла от выстуживающего нутра подземелий. Наконец парень вскочил, огляделся по сторонам в поисках оружия, но только потом вспомнил, что спал в родительской палатке, а не в караулке и его автомат находится на противоположном конце станции, в оружейке.
Откинул полог, пригнувшись, выскочил на перрон. Кругом вертела свой хаотический хоровод паника. Крики, грохот, отдаленные выстрелы, непрекращающийся тревожный вой. Что происходит? Мимо пробежала знакомая тетка, попыталась схватить Александра за плечо, но неожиданно кувыркнулась лицом на гранит. На спине ее застывший в каком-то ступоре юноша увидел расползающееся красное пятно.
– Эвакуация! – пронесся под сводами зычный крик начальника охраны. – Всем гражданским покинуть станцию! Укрыться в туннелях! Остается только действующий гарнизон! Повторяю, эвакуация…
Ничего нового. Расположенный на пересечении трех веток, крупный торговый узел уже не раз подвергался нападению охочих до наживы бандитов. Схема эвакуации была отработана до мелочей. Старики, женщины и дети уходили со станции вместе с молодыми людьми, которым впоследствии предстояло вернуться, после того как гражданские будут в безопасности. Словом, Сашка прекрасно знал, что делать. Жаль только, что до «калаша» сейчас не добраться, но не беда, с этим он разберется, когда придет назад.
Два шага в одну сторону, три в другую. Где его объект? Какой сегодня день? Суббота или пятница? А схема: экстренная, стандартная или чрезвычайная? Так все-таки кухня или огороды? Кого выводить? Последний вопрос он уже хотел проорать в воздух, но понял, что в таком гаме е го вряд ли услышат. Замер на секунду и принял единственно верное решение – двигаться прочь от пальбы, в противоположные туннели, и уводить со станции тех, кого сможет.
Сказано – сделано. Сашка, пригибаясь сколь можно низко, бросился прочь от палатки. О родителях он сейчас не думал. Отец наверняка обороняет дом, а мать покидает перрон вместе с кем-то из подобных ему.
Эвакуация.
Кто-то считает это слово синонимом трусости, жители же их станции – необходимой мерой. Здесь, в отличие от остального метро, умели ценить человеческие жизни.
– Санька! Сюда! – окликнул юношу знакомый голос.
На краю перрона, нервно оглядываясь, стояли четверо: низкорослый паренек, с коротким ежиком волос и тяжелым взглядом темных глаз, и три девушки, испуганно жмущиеся друг к другу. Две неразлучные подружки, Аня и Даша, которые вроде бы ни с кем кроме друг друга и не общались, и первая красавица станции, Л ера, – с рождения смуглая, с яркими голубыми глазами и точеной фигуркой китайской статуэтки. Руководство торгового узла гордилось ею как одной из своих достопримечательностей. И теперь напарник Александра с простым именем Егор уводил со станции именно эту красавицу. Лучше и быть не могло! Если он сейчас покажет свою отвагу, мужество, смекалку, то кто знает, как начнет относиться к нему это недосягаемое совершенство с глазами цвета довоенного неба…
– Где все остальные? – напустив на себя важный вид, осведомился Сашка.
– Остальные уже ушли. И нам бы не мешало поспешить. Застоялись.
– Так, все за мной. – Парень спрыгнул на пути, стараясь не показывать, как разозлил его панибратский тон напарника. – Зубатый – замыкающим!
Егор цыкнул, услышав свое прозвище, и ехидно усмехнулся. Начальника, мол, из себя изображаешь? Ясно перед кем. Ну-ну, изображай, Сашок. Не все тебе командовать.
Ал чная темнота туннеля, даже не заметив, заглотила пять человек. Ненасытная утроба, постоянно переваривающая в своем нутре множество жизней, сомкнулась за спиной Зубатого. Маленький отряд покинул станцию.
* * *
Луч фонаря путеводным клубком скакал по шпалам. Замирал на короткое время, поджидая остальных, и вновь бросался вперед. Иногда пробегал под ногами человеческой цепочки и, увернувшись от сапога Егора, тревожно вглядывался в темноту за спиной. Но позади было тихо, и конус света, стараясь не бить в глаза, возвращался на привычное место – во главе отряда.
Сколько они уже прошли? Метров четыреста, наверное. Точно миновали блокпост, на котором не осталось ничего напоминающего оружие. Сколько Сашка не искал, но так и не нашел даже ножа. По всей видимости, наряд покинул огневую точку, чтобы помочь обороняющимся на станции. Видимо там совсем горячо. А они тут время теряют! Санек хотел пнуть шпалу, но промахнулся и едва не растянулся на полу.
– Тихо! – громко прошипела идущая следом Валерия. – Слышишь?
Парень прислушался. И в самом деле, впереди слышны какие-то крики, бряцанье железа. Хорош командир! Прет, как мутант по весне, неудержимо, вперед-вперед, но так же бестолково и глупо. Башку опустил, надулся от важности – как же, спасает гордость всей станции, мужик, блин! Тьфу ты!
Самобичевание прервал выстрел. Хлесткий, злой, закончившийся противным мяуканьем рикошета. Совсем близко. Что такое? Не должно быть никакой стрельбы, там же все свои, соседняя станция принимает беженцев, так заведено, и не раз уже бывало. Тогда кто стреляет?
За поворотом мелькнул блеклый отсвет, мазнул стену туннеля, втянулся обратно. Громыхнула короткая очередь, пули с дробным цоканьем простучали по бетону. Пронзительно закричала женщина, но вопль быстро оборвал новый выстрел. Сашка затравленно огляделся по сторонам. Вперед идти яв но нельзя, тогда куда? Обратно? На обстреливаемую станцию? Или… Луч фонаря заскакал по стенам, осветил гибкие тела кабелей и труб, провалился в щербины и трещины тюбингов. Туннели здесь испещрены разнообразными техническими ходами и вентиляционными шахтами. Такое чувство, что в окрестностях их станции порылась целая компания огромных червей, ибо зачем человеку все эти лазы и шкуродеры? Решение пришло мгновенно.
– За мной! – Сашка первым шагнул в сторону и, пригнувшись, отворил низкую ржавую дверь. Никто не стал возражать, и отряд постепенно втянулся в густую сеть подсобных помещений.
Несколько минут спустя на том же самом месте топталось несколько вооруженных людей. Многие были перемазаны кровью, по всей видимости, чужой, поскольку на ногах стояли твердо и голоса у них не дрожали.
– Уверен, что здесь свет видел? – обратился старый седой мужчина к одному из боевиков. Услышав утвердительный ответ, еще раз обвел стены ярким лучом, осветил приоткрытую ржавую дверь. Обернулся к остальным. – Вы трое, лезьте следом. И чтоб обратно никто из них не вернулся.
* * *
Одна тесная комната, другая. Как отражения самомй подземной жизни: однообразные, безнадежные, бесконечные. Придавленные низкими потолками, крашенные унылой серой краской. Все, что было внутри, давно растащили жители метрополитена, но иногда встречались сгнившие костяки загадочных агрегатов. Зачем они были нужны могущественным предкам, Сашка не понимал, как и не понимал толком, куда идет. Он слышал позади голоса – злые, грубые. Пройденные и прикрытые двери открывались потом пинком, с грохотом. Так могли идти только охотники, никак не жертвы.
Переходы, как остывшие вены, соединяющие органы этого чудовищного организма, переплетались и уводили все дальше вниз, в глубину. Вот только идти без конца по ним не получится, когда-нибудь преследователи зажмут их в углу и перестре ляют, как мишени в тире. Нужен хоть какой, но неожиданный ход. «Напасть на врага? Ага, с голыми руками против автоматов. Шансы ох как велики. Тогда надо уйти прочь с их дороги. Но куда?» Сашка задавался этим вопросом уже долгое время, обшаривая фонарем каждую новую комнату. Когда луч выхватил из темноты ржавую решетку, парень остановился.
– Туда. По одному.
Девушки удивленно переглянулись.
– Быстрее! Я последним, попробую закрыть.
Один за другим молодые люди ныряли в узкий лаз, до поры укрывавшийся за хрупким от времени металлом. Извилистый ход уводил куда-то в сторону, прочь от технических коридоров, что было беглецам на руку. Санька последним протиснулся в бетонную кишку, потушил фонарь и, как мог, ногой придвинул решетку, а потом, упираясь локтями, пополз прочь. Миновал несколько поворотов, изгибаясь по-змеиному, и нагнал в конце концов остальных. Червоточина хода молчала, придавленная тишиной, н е было слышно даже человеческого дыхания. Неужели удалось?
Металлическое бряканье они услышали слишком поздно и не сразу поняли, что оно означает. Только когда шахту тряхнуло, а в подошвы ударил горячий воздух, Сашка понял, что вслед им бросили гранату. Раздался неясный шум, постепенно переходящий в размеренный грохот. Обвал! Быстрее!
