— Родители погибли, и что нам теперь делать, брат? — спросил старшего родича Вадим.
— Окрестности чистить, — ответил Никита, — и на берегу реки новый поселок ставить. Места здесь отличные и прикормленные. Ирма с реки жила, а теперь здесь только мы. К чему это говорю, понимаешь?
— Не совсем.
— Причалы в любом случае будут восстанавливать. Ирма к княжеству самый близкий речной форпост, и всякий кто по Тихой сплавлялся, всегда в поселке останавливался и за это платил.
— А мы тут причем? Зачем нам поселок отстраивать? За родню мстить надо, кроваво и жестоко.
— Понимаю тебя и поддерживаю, но ты, братец, балда. Повторяю — вокруг никого кроме нас. Значит, мы можем застолбить место и свою общину организовать. А когда силенок поднакопим, тогда и о мести подумаем.
— Самим нам Ирму не восстановить, — в голосе младшего послышалась неуверенность в собственных силах.
— Это понятно, поэтому, когда завтра повольники дальше к горам пойдут, сестру с ними отправим. А с нею письмо дядьке Никифору в Низину отошлем. Он со своими мужиками и охочими людьми сюда быстро прибежит, и вместе с ними мы мутантов перебьем, вряд ли их тут много. Так что с этим делом еще до первого снега управимся, особенно если дядька своих охотничьих собак приведет.
— А черти?
— Наверняка, рогатые уже к другим поселениям побежали, а если они еще здесь, нам найдется, чем их встретить.
— Дядька Никифор хоть и родня, но просто так стараться не будет, ты его знаешь.
— Знаю, но нам есть, чем с ним расплатиться.
— Чем? Шкурками или корешками лесными?
— Нет, тем добром, что от ирманцев осталось. Про лесные схроны забыл, которые поселковый староста в прошлом году делал, а мы за ним проследили?
— Да, забыл.
— Вот. А там стволы, боеприпасы, продовольствие и одежда. Да и рублики серебряные, если поискать, наверняка, сыщутся.
— Верно. Тогда, может быть, с Кольцом поговорим? Предложим ему часть добра из тайников, а он нам поможет мутантов разыскать и прихлопнуть?
— Думал про это. Но у Кольца только четыре человека, один из которых новичок и один раненый. Мало их и они чужаки. А дядька Никифор со своими сыновьями и кумовьями, какие ни есть, все же родственники, которых можно в долю взять. Поэтому сестру отправим в Низину, пусть с теткой сидит. А сами близким погребальный костер организуем, дом вычистим и лесные тайники проверим. Горевать и раскисать сейчас никак нельзя — это бабский удел. А наше предназначение в ином, чтобы выжить и фамилию продолжить. И поэтому мы постараемся использовать ситуацию на благо нашей маленькой семьи.
— Как скажешь, Никита, — Вадим шмыгнул носом. — Но надо с повольниками по — людски расстаться. Они здесь неплохо повоевали, двух монстров убили, чертенка подранили и из нашего добра ничего не взяли. Хотя могли нас прихлопнуть и все, что есть, себе забрать.
— Нормально все будет. У бати под домом тоже кое‑что на черный день зарыто, так что отдаримся.
— Хорошо, — младший брат помедлил и задал следующий вопрос: — А что потом будет, когда мы на ноги встанем? Месть?
— Именно. Будут деньги и оружие, наймем повольников и на правый берег пойдем.
— И когда это произойдет?
— Кто знает, брат? Через год, два или три. Неважно. А важно то, что мы сможем с тварями посчитаться. Но так чтобы самим уцелеть. Такой ответ тебя устраивает?
— Да.
— Ты со мной?
— Конечно.
Братья Курочкины замолчали и вновь вернулись в дом, а я подивился тому, как быстро они оклемались от горя. Но, поразмыслив, пришел к выводу, что Кромка меняет людей, которые видят смерть, чуть ли не каждый день, и многие привычные для меня нормы морали, здесь не более чем пустой звук. А что делать? Полиции здесь нет. Волшебники из МЧС во главе со своим министром в голубом вертолете не прилетят. Регулярная армия как таковая отсутствует. И тем же самым братьям Курочкиным надеяться можно только на близких и на самих себя. Вот они и суетятся. Повольников хотят проводить, а сами пустое после жителей Ирмы место застолбить и их наследие прихватизировать. Хм! В общем‑то, верно поступают. В Низинах, следующей деревне по дороге к горам, или в Каменецком княжестве, они никто и звать их никак. А на берегу Тихой, несмотря на многие опасности, братья сами по себе и являются вольными людьми. Здесь все на поверхности, даже для меня, новичка на Кромке.
За размышлениями незаметно пролетела ночь, и наступило утро. Дождь прекратился, и выглянуло солнышко. Повольники позавтракали и появились Курочкины. Никита передал Кольцу тяжелый кошель с серебряными монетами и договорился с ним, что мы сопроводим его сестру Настю в Низину. Миша Ковпак и Серж получили в дар, так сказать, от чистого сердца, по три рожка патронов, Елене достался отрез материи, какая‑то синтетика с Земли, а мне преподнесли высокие шнурованные ботинки, последний писк местной охотничьей моды.
10
Группа Кольца покинула поместье Курочкиных и продолжила путь к пока еще невидимым горам, а Вадим и Никита остались на месте. До деревни Низина около тридцати километров по узкой грунтовой дороге. Расстояние небольшое. Небо на время очистилось от туч, а небесное светило быстро сушило грязь. Опасности не наблюдалось. Поэтому повольники и Настя, миловидная семнадцатилетняя шатенка с бледным и заплаканным личиком, шли не торопясь. Вместе с Еленой я замыкал колонну, мерно шагал, был погружен в свои мысли, и совершенно не ожидал, что немногословная ведунья обратится ко мне.
— Благодарю, — не оглядываясь, сказала женщина.
— Что? — не понял я и оглянулся на ведунью в мужской одежде и с мечом на боку, настоящую валькирию с картинки какого‑нибудь Бориса Вальехо или Луиса Ройо, только в одежде и без бронелифчика.
— Я благодарна тебе за то, что вчера ты не растерялся и выстрелил в рогатого.
— Не за что, — я на ходу дернул плечом и поправил ремень карабина.
— Ты не прав. Есть за что. Если бы ты промедлил, черт оказался бы во дворе и наверняка прорвался ко мне. А я, — Елена поморщилась и добавила, — была не в форме.
— Странно, я думал, что такая сильная и волевая женщина как ты не боится никого и ничего.
— У каждого человека имеются фобии и страхи, которые выбивают его из колеи и заставляют делать глупости. Мой страх это рогатые.
Пару минут мы шли молча, и я решил, что если Елена первая начала разговор, может быть, с ней получится поговорить о Кромке и местном обществе, и рискнул спросить:
— Елена, а можно задать пару вопросов?
— Спрашивай.
— А ты, в самом деле, ведунья?
Женщина усмехнулась и обращенная ко мне половина ее лица, которая была украшена шрамом, дернулась.
— Да, я ведунья.
— А что это значит?
— Тебе просто объяснить или сложно?
— Конечно попроще. Я мистикой, эзотерикой и магией никогда не интересовался, для меня это сказки, так что объяснения всерьез могу не понять.
— Хорошо. Объясню на пальцах. — Елена сделала круговое движение указательным пальцем и произнесла: — Что ты видишь вокруг?
— Дорогу. Следы колес в подсыхающей грязи. Деревья. Кусты. Птиц. Небо. Солнце.
— Правильно. А я вижу в несколько раз больше тебя, могу определить, что это за деревья, кусты и птицы, а еще знаю, когда небо вновь затянут тучи и пойдет дождь. Я ближе к природе. Поэтому могу видеть многое из того, что скрыто от глаз людей технологического мира, которые привыкли полагаться на автоматы, пушки, танки, самолеты и компьютеры. А раз так, то я могу считаться ведуньей. Подобные мне люди, осколки старого языческого мира, стараются не уничтожать природу, не хапают больше чем это нужно, и живут с нею в мире. А взамен мать — природа одаривает нас знаниями и своими секретами, повышает шансы на выживание и через нас помогает всем людям.
— Действительно, все просто.
— А в мире нет ничего сложного. Люди сами себя ограничивают многими нелепыми запретами, а потом удивляются, что ничего нельзя сделать.
— Ясно, — я продолжал движение и задал Елене новый вопрос: — Скажи, а домой, на Землю, точно вернуться нельзя?
— Все говорят, что нет, и я не видела ни одного, кто бы ушел с Кромки живым и здоровым. Многие пытались, но получалось это только у наших далеких предков.
— Значит, был кто‑то, способный проходить через порталы?
— Да, были такие люди, давным — давно, примерно пятьсот лет назад. Но как они это делали никому неизвестно. Может быть, в других анклавах знают секрет. А у нас в Каменце и других окрестных общинах, это знание утеряно.
— Елена, а демоны и упыри они кто?
— Такие же расы разумных существ, как и люди. Они живут в своем мире, в том самом, который принято считать Нижним, и сюда их ссылают в качестве наказания и для того чтобы они добывали пищу. Так говорят легенды, а пленные из пособников это подтверждают.
— Значит они, как и мы, пытаются выжить?
— Выходит, что так.
— А почему тогда с ними нельзя договориться? Кромка вроде бы большая, места всем хватит.
