этой вещи, и потому (по т. 20) чувствует удовольствие и,
следовательно, имеет в силу этого надежду, что этого не произойдет.
14. Уверенность есть удовольствие, возникшее из идеи будущей
или прошедшей вещи, причина сомневаться в которой исчезла.
15. Отчаяние есть неудовольствие, возникшее из идеи будущей
или прошедшей вещи, причина сомневаться в которой исчезла.
Объяснение. Таким образом, из надежды возникает уверенность,
а из страха — отчаяние, если уничтожается причина сомневаться в
исходе вещи. Это происходит вследствие того, что человек
воображает, что прошедшая или будущая вещь находится налицо, и
смотрит на нее, как на существующую в настоящее время; или же
потому, что он воображает что-либо, исключающее существование
тех вещей, которые заставляли его сомневаться. Ибо хотя мы (по кор.
т. 31, ч. II) и никогда не можем знать об исходе единичных вещей,
однако может случиться, что мы не сомневаемся в их исходе, так как
не сомневаться в вещи и знать о ней — две вещи разные (см. сх. т. 49,
511
ч. II). Поэтому может случиться, что вследствие образа прошедшей
или будущей вещи мы подвергаемся такому же аффекту удовольствия
или неудовольствия, как и вследствие образа вещи настоящей, как мы
показали это в т. 18, которую и смотри вместе с ее 2-й схолией.
16. Наслаждение есть удовольствие, сопровождаемое идеей
прошедшей вещи, случившейся сверх ожидания.
17. Подавленность есть неудовольствие, сопровождаемое идеей
прошедшей вещи, случившейся сверх ожидания.
18. Сострадание есть неудовольствие, сопровождаемое идеей
зла, приключившегося с другим, кого мы воображаем себе подобным
(см. сх. т. 22 и сх. т. 27).
Объяснение. Между состраданием и сочувствием нет, кажется,
никакого различия, кроме разве того только, что сострадание
относится к отдельным случаям аффекта, а сочувствие — к
постоянному расположению к нему.
19. Благорасположение есть любовь к кому-либо, кто сделал
добро другому.
20. Негодование есть ненависть к кому-либо, кто сделал зло
другому.
Объяснение. Я знаю, что эти названия в обыкновенном
словоупотреблении обозначают нечто другое. Но моя цель —
объяснять не значение слов, а сущность вещей и обозначать их
названиями, обыкновенное значение которых не расходилось бы
совершенно с тем, которое я хочу придать им; пусть это и будет
замечено раз навсегда (см. о причине этих аффектов кор. 1 т. 27 и
сх. т. 22 этой части).
21. Превозношение состоит в том, что ставят кого-либо
вследствие любви выше, чем следует.
22. Презрение состоит в том, что ставят кого-либо вследствие
ненависти ниже, чем следует.
Объяснение. Таким образом, превозношение есть действие или
свойство любви, презрение — ненависти; поэтому превозношение
можно определить так же, как любовь, поскольку она действует на
человека таким образом, что он ставит любимый предмет выше, чем
следует, и, наоборот, презрение — как ненависть, поскольку она
действует на человека таким образом, что он ставит того, кого он
ненавидит, ниже, чем следует (см. об этих аффектах сх. т. 26).
23. Зависть есть ненависть, поскольку она действует на человека
таким образом, что он чувствует неудоволь-
512
ствие при виде чужого счастья, и наоборот — находит удовольствие в
чужом несчастьи.
Объяснение.
Зависти обыкновенно противополагается
сочувствие, которое поэтому против обыкновенного значения этого
слова можно определить так:
24. Сочувствие есть любовь, поскольку она действует на человека
таким образом, что он чувствует удовольствие при виде чужого
счастья, и наоборот — неудовольствие при виде его несчастья.
Объяснение. О зависти см. сх. т. 24 и сх. т. 32.
Таковы аффекты удовольствия и неудовольствия,
сопровождаемые, как причиной непосредственной или косвенной,
идеей о внешней вещи. Перехожу к другим, сопровождаемым, как
причиной, идеей о внутренней вещи.
25. Самоудовлетворенность есть удовольствие, возникшее
вследствие того, что человек созерцает себя самого и свою
способность к действию.
26. Приниженность есть неудовольствие, возникшее вследствие
того, что человек созерцает свою неспособность или бессилие.
Объяснение. Самодовольство противополагается приниженности,
поскольку мы разумеем под ним удовольствие, возникающее
вследствие того, что мы созерцаем нашу способность к действию.
Если же мы разумеем под ним также удовольствие, сопровождаемое
идеей о каком-либо действии, которое мы совершили, как мы в том
уверены, по свободному решению души, тогда оно
противополагается раскаянию, определяемому нами таким образом:
27. Раскаяние есть неудовольствие, сопровождаемое идеей о
каком-либо действии, которое мы совершили, как мы в том уверены,
по свободному решению души.
Объяснение. Причины этих аффектов мы показали в сх. т. 51 и
т.т. 53, 54, 55 и ее схолии. О свободном решении души смотри
сх. т. 35, ч. II. Но, кроме того, здесь следует заметить, что нет ничего
удивительного в том, что вообще все действия, называемые
обыкновенно неправильными, сопровождаются неудовольствием, а
те, которые называются правильными, — удовольствием. Из
сказанного выше мы легко можем понять, что это главным образом
зависит от воспитания. В самом деле, родители, осуждая действия
неправильные и браня за них детей и, наоборот, хваля и советуя
действия правильные,
513
производят этим то, что с первыми соединяется чувство
неудовольствия, с последними — удовольствия. Это подтверждается
также и самим опытом. Ибо обычай и религия не у всех одни и те же;
наоборот, что у одних священно, то у других нечестиво, что у одних
честно, у других постыдно. Таким образом, каждый раскаивается в
каком-либо поступке или гордится им сообразно с тем, как он был
воспитан.
28. Самомнение состоит в том, что ставят себя вследствие любви к
себе выше, чем следует.
Объяснение. Таким образом, самомнение отличается от
превознесения тем, что последнее относится к внешнему объекту, а
самомнение — к самому человеку, ставящему себя выше, чем
следует. Впрочем, как превознесение есть следствие и свойство
любви, так самомнение есть следствие и свойство самолюбия и,
следовательно, может быть определено как любовь к самому себе,
иными словами — самодовольство, поскольку оно действует на
человека таким образом, что он ставит себя выше, чем следует (см.
сх. т. 26). Этот аффект не имеет себе противоположного, ибо никто не
ставит себя вследствие ненависти к самому себе ниже, чем следует;
мало того, никто не ставит себя ниже, чем следует, даже воображая,
что он не способен на то или другое. Ибо, если человек воображает,
что он к чему-либо неспособен, то он воображает это необходимо и
этим воображением располагается таким образом, что в
действительности не может произвести того, чего он не может по его
воображению. В самом деле, пока он воображает, что не может того
или другого, он остается неопределенным к действию, и,
следовательно, невозможно, чтобы он сделал это. Однако же, если мы
обратим внимание на то, что зависит от одного только мнения, то
будем в состоянии понять возможность того, что человек ставит себя
ниже, чем следует. Может случиться, что кто-либо, с
неудовольствием созерцая свое бессилие, вообразит, что к нему все
относятся с пренебрежением, между тем как другие вовсе и не
думают пренебрегать им. Кроме того, человек может ставить себя
ниже, чем следует, если он в настоящее время отрицает о себе что-
либо по отношению к будущему времени, о котором он не знает; если
он думает, например, что он ничего не может знать наверное и не
может желать или делать ничего, кроме неправильного или
постыдного и т.д.
514
Мы можем сказать далее, что кто-либо ставит себя ниже, чем
следует, когда видим, что он из излишней боязни перед стыдом не
осмеливается на то, на что осмеливаются другие, ему равные. Таким
образом, мы можем противопоставить самомнению тот аффект,
который я назову самоуничижением. Ибо, как из самодовольства
возникает самомнение, так и из приниженности — самоуничижение;
поэтому определение его будет следующее:
