Однажды вечером, спустя неделю после приезда домой, он вместе с Рипли Бакнером после ужина пошел на традиционные посиделки на веранду к Имогене Биссел. Как только они показались на аллее, Маргарет и еще две девушки внезапно прильнули друг к другу, судорожно зашептались и стали носиться друг за другом по двору, издавая какие-то неразборчивые восклицания. Что это было, никто так и не понял, но кончилось все лишь с прибытием в лимузине Глэдис Ван-Шеллингер, которую с нежностью и помпой сопровождала горничная матери.
Все ребята немного отвыкли друг от друга. Те, кто учился в школах на востоке страны, чувствовали определенное превосходство, хотя оно более чем уравновешивалось их самым плачевным неведением относительно произошедших тут в их отсутствие романтических встреч и размолвок, сцен ревности и приключений.
В девять все съели по мороженому и расселись на нагревшихся за день каменных ступенях, храня смущенное молчание, отмечающее половину пути между детскими дразнилками и юношеским кокетством. Еще год назад мальчишки принялись бы кататься по двору на велосипедах; теперь же все просто сидели и ждали непонятно чего.
Они знали, что оно обязательно случится, это знали даже самые незаметные девочки и самые робкие мальчики; романтический мир летней ночи, сладко и крепко сжимавший их сердца, вдруг принял в себя и их самих, и тех, кто находился с ними рядом. Потоком отрывистых созвучий доносились их голоса до миссис Биссел, читавшей книгу возле открытого окна.
– Нет-нет, осторожнее! Сломается ведь! Бэзил!
– Рипли!
– И все-таки получилось! Смех.
…по Лунной бухте,
И они кричали нам…
– А ты видел…
– Конни! Нет, нет! Щекотно! Осторожно! Смех.
– Едешь завтра на озеро?
– Поеду в пятницу.
– Элвуд приехал…
– Разве? Элвуд приехал?
– Да осторожнее же!
– Осторожней!
Бэзил сидел на балюстраде рядом с Рипли, слушая, как поет Джо Горман. Одной из вещей, о которых Бэзил сильно сожалел, была его неспособность петь так, «чтобы люди могли это выдержать». Поэтому он внезапно проникся восхищением по отношению к Джо Горману, приписав свойствам его личности захватывающую чистоту звуков, паривших в вечерних сумерках.
Эти звуки заставили Бэзила вспомнить другой, совершенно изумительный вечер, и других, находившихся вдали и оттого еще более очаровательных девушек. Ему стало жаль, что голос умолк; все стали меняться местами, наступила почти деловая тишина – пришло время древней игры «Говори правду».
– Билл, какой твой любимый цвет?
– Зеленый, – подсказывает кто-то из друзей.
– Тс-с-с! Пусть сам говорит.
Билл отвечает:
– Синий.
– А какое женское имя тебе больше всего нравится?
– Мэри, – отвечает Билл.
– Мэри Хаупт! Билл втюрился в Мэри Хаупт!
Эта девушка страдала косоглазием и считалась в кругу ребят олицетворением всего самого отвратительного.
– Кого бы ты хотел поцеловать больше всех? Возникшую в темноте паузу пронзил смешок.
– Маму!
– Нет! Кого из девушек?
– Никого!
– Нечестно! Штраф! Давай, Маргарет!
– Говори правду, Маргарет!
Она сказала правду, и мгновение спустя Бэзил с удивлением посмотрел с балюстрады вниз: он только что узнал, что нравится ей больше всех!
– Ну, надо же! – скептически воскликнул он. – Вот это да! А как же Хьюберт Блэр?
И возобновил дружеские пихания локтями с Рипли Бакнером. Оба тут же свалились с балюстрады. Теперь в процессе игры изучению подверглось тщательно опекаемое горничной сердце Глэдис Ван-Шеллингер.
– Твой любимый вид спорта?
– Крокет.
Это признание было встречено легким хихиканьем.
– Кто из мальчиков тебе больше всех нравится?
– Торстон Колер.
Раздался разочарованный ропот.
– А кто это?
– Так… Один мальчик с востока.
Это была уже явная отговорка.
– А кто тебе нравится из здешних мальчиков?
Глэдис замялась.
– Бэзил, – чуть помедлив, ответила она.
К балюстраде на этот раз обратились уже не столь насмешливые и игривые взгляды. Бэзил слегка смазал впечатление своими: «О, да! Неужели! Ну, конечно же!» Но внутри ощутил приятное чувство признания и знакомую радость.
Место Глэдис заняла Имогена Биссел – черноволосая миниатюрная красавица, самая популярная девушка в их компании. Гастрономические предпочтения вопрошающим успели надоесть, и к делу перешли на первом же вопросе:
– Имогена, ты когда-нибудь целовала мальчика?
– Нет! – Послышались недоверчивые возгласы. – Не целовала! – с негодованием подтвердила она.
– Хорошо. А тебя когда-нибудь целовали?
Порозовев, но не утратив самообладания, она кивнула и добавила:
– Я ничего не могла поделать!
– Кто?
– Не скажу!
– Ах-ах-ах! Наверное, это был Хьюберт Блэр?
– Имогена, какая у тебя любимая книга?
– «Беверлей Граустаргский».
– Кто из девушек нравится тебе больше всех?
– Пейшн Джонсон!
– Кто она?
– Ну, одна девушка из школы.
К счастью, миссис Биссел отошла от окна.
– А кто из мальчиков нравится?
Имогена ответила уверенно:
– Бэзил Ли!
На этот раз воцарилась изумленная тишина. Бэзил ничуть не удивился – мы ведь никогда не удивляемся тому, что вдруг обретаем популярность, – но осознал, что о нем говорили отнюдь не эфемерные создания, рождавшиеся в воображении из прочитанных книг и воспоминаний о замеченных мимоходом в толпе лиц, чьи голоса он на мгновение расслышал в песне Джо Гормана. И когда в тот же момент где-то внутри особняка раздался первый телефонный звонок, звавший домой кого-то из дочерей, и девушки, щебеча, все вместе втиснулись в лимузин Глэдис Ван-Шеллингер, он нарочно задержался в тени, чтобы никто не подумал, будто он рисуется. А затем – возможно, потому, что у него в голове забрезжила шальная мысль о том, что если он познакомится с Джо Горманом поближе, то, быть может, станет и петь, как он, – он подошел к Джо и предложил зайти в лавку Ламберта выпить по стаканчику содовой.
Джо Горман был высокого роста, с белесыми бровями и глуповатым лицом. Членом их компании он стал совсем недавно. Бэзил ему не нравился – он не забыл, что весь прошлый год Бэзил смотрел на него свысока, – но полезные знания он всегда впитывал с жадностью и сейчас был прямо-таки ошеломлен очевидным успехом Бэзила у девушек.
В лавке Ламберта было весело; большие мотыльки бились о проволочную сетку двери, везде за столиками сидели томные парочки в белых платьях и легких костюмах. Ребятам принесли содовую, и Джо пригласил Бэзила к себе в гости с ночевкой; Бэзил позвонил по телефону домой, и ему разрешили.
Выйдя из залитой светом лавки в темноту, Бэзил погрузился в мир воображения, в котором, как ему казалось, он мог взглянуть на себя со стороны, и приятные события сегодняшнего вечера обрели новую важность в его глазах.
Умиротворенный гостеприимством Джо, он приступил к обсуждению волновавшего его вопроса.
– Сегодня случилась довольно забавная вещь, – с небрежной улыбкой заметил он.
– Про что ты?
– Ну, все эти девчонки, говорившие, что я нравлюсь им больше всех. – Это замечание Джо счел слегка натянутым. – Забавно то, – продолжил Бэзил, – что в школе я некоторое время считался очень непопулярным, потому что вел себя, видимо, слишком нагло. Видно, все дело в том, что некоторые парни популярны среди парней, а некоторые – среди девчонок.
Он отдавал себя целиком и полностью в руки Джо, но не понимал этого; да и сам Джо чувствовал лишь неодолимое желание сменить тему разговора.
– Когда мне купят машину, – сказал Джо наверху в комнате, – мы будем кататься с Имогеной и с Маргарет!
– Отлично!
– Ты пригласишь Имогену, я – Маргарет, ну, или кого захочу. Я, конечно, понимаю, что нравлюсь им гораздо меньше, чем ты…
– Ну, да… Это потому, что ты в нашей компании недавно. Эта тема была больным местом Джо, и замечание ему не понравилось. Но Бэзил ничего не заметил.
– Если хочешь быть популярным, будь как можно более вежлив со старшими! Сегодня вот, например, ты не поздоровался с миссис Биссел.
– Что-то я проголодался, – быстро произнес Джо. – Давай сходим в буфетную, поищем чего-нибудь перекусить?
В одних пижамах они отправились вниз. Чтобы раз и навсегда заставить Бэзила больше не заводить разговоров, Джо принялся негромко напевать:
О, ты, чудесная игрушка,
Твои огромные… большущие…
Но после целого месяца унижений в школе события этого вечера подействовали на Бэзила слишком сильно. Он стал испытывать к себе глубочайшее уважение. На кухне, сочтя, что его совета и ждут, и просят, он вновь принялся за свое:
– Вот, кстати, не стоит тебе носить эти белые галстуки! Никто из ребят в восточных штатах их не носит! – Джо, слегка покраснев, отвернулся от ледника, и у Бэзила возникло легкое нехорошее предчувствие. Но он все же продолжил: – И еще: надо бы тебе сделать так, чтобы семья отправила тебя учиться в школу на восток. Для тебя это будет истинное благо! Особенно если ты собираешься поступать в какой-нибудь университет на востоке, тогда сначала лучше поучиться в тамошней школе. Там тебя быстро научат жизни!
