Подчеркнутый эпотаж станет "крутостью".
С другой стороны, те, кто даже в рамках ролевого сообщества достигнут реальных творческих успехов (поэты, певцы, художники, писатели) неминуемо выйдут на уровень профессионализации и тусовку покинут. Негативный отбор, однако.
"Уцелеют" худшие. Итог: такое сообщество рано или поздно, но неминуемо, станет по своему характеру антисоциальным, маргинальным, паразитическим.
Вопрос второй. Игра сама по себе. Душеполезно ли играть? Нравственно ли лицедействовать? Один из аргументов, приводимых в ходе диспута ролевиками (ах, нет, пардон, они как раз, помнится, четко отделяли себя - толкинистов - от ролевиков. Отделяли? Четко?), как раз и сводится к театру. Мол, не осуждаете же актеров. Поговорим о театре. Напомню, что изначально вопрос ставился не о "хорошо" и "плохо" вообще (такой разговор беспредметен), а о совместимости "толкинизма" в самом широком смысле с Православием. Факт, что Церковь вообще не одобряет участия в зрелищах, увеселениях и прочих потехах известен. Я не буду, подобно толкинистам из группы "Эстель", жонглировать надерганными из Св. Отцов цитатами. Мне кажется, что данное утверждение очевидно не только для всякого воцерковленного православного, но и для любого непредвзятого и не зараженного полемическим азартом человека, хоть раз державшего в руках "Добротолюбие".
Сомневающегося читателя отсылаю именно к этому сборнику, а также рекомендую хотя бы самым поверхностным образом познакомиться с таким предметом как православная аскетика.
Традиционный православный жизненный уклад включал в себя далеко не только время пребывания в церкви. Православие обнимало все сферы человеческой жизни - труд и отдых, семью и общину, отношение к государству и праву и школу. Повседневный труд наполнялся глубокой символикой. То же и отдых. В устройстве православной жизни праздник, торжество так же неотделимы от Церкви, как и вся остальная жизнь. Традиционная Русская Православная культура удивительно цельна.
Православие обнимало своей полнотой все сферы проявления духа - от народных промыслов до вершин искусства: будь то литеретура, живопись, архитектура, поэзия. Феномен сугубо светской внецерковной "культуры" чужд Русской Православной цивилизации. Это явление не родилось из нашей крови и почвы. Оно занесено из погрязшей в ереси и лжеверии Западной Европы. Подобно заразе, оно просачивалась на Русь и в средние века, но ее обуздывали. И лишь безумие петровской реформы открыло дорогу агрессивному чужебесию. Мы привыкли к такой раздвоенности, к такому умалению роли и значения Православия в мире, в обычной повседневной жизни. Но привычное не значит естественное и нормальное.
Повторю: в собственном смысле любое светское зрелище, увеселение, развлечение ради развлечения, глубоко чуждо Православию. Но вопрос о театре, как об особой форме светского развлечения определен еще более ясно и недвусмысленно. Театр - это плоть от плоти языческих мистерий античности. Сколь бы он ни был "секуляризирован", по своей сути театральное действо - есть действо религиозного (причем язычески-религиозного) характера. Даже не говоря о собственно мистериях, обычные трагедии и комедии классического театра Др. Греции носили характер публичного религиозного действа. И именно от древнегреческого театра происходит театральное искусство Европы, которое было завезено в Россию в эпоху Петра.
Стоит ли напоминать, что даже безобидные маскарады русских народных гуляний Церковь осуждала как пережиток язычества. Что же до собственно театра, то ряд святых высказались по этому поводу более чем определенно.
Актёрство считается некоей формой одержимости. Причем одержимости, воспринятой по собственному желанию. Был период, когда на Руси актеров даже запрещено было хоронить на кладбищах.
Сам Св. Иоанн Златоуст в первом слове против иудеев говорит: "Знаю, что некоторые сочтут меня дерзким за то, что я сказал: нет никакого различия между театром и синагогою; а я считаю их дерзкими, если они думают иначе".
Но, чтобы не вступать в споры по поводу того, что считать мнением Церкви, а что - частным теологуменом, обратимся к документам, обладающиму в Церкви безусловным и абсолютным авторитетом - к решениям Соборов. Итак,
Актерство осуждено Стоглавым Собором.
18 Правило Святого Поместного Карфагенского Собора гласит: "Детям священников не представлять мирских позорищ (зрелищ), и не зреть оных. Сие же и всем христианам всегда проповедуемо было, да не входят туда, где бывают хуления".
И, наконец,
ПРАВИЛА СВЯТОГО ВСЕЛЕНСКОГО ШЕСТОГО СОБОРА, КОНСТАНТИНОПОЛЬСКОГО
50. Никто из мирян и клириков впредь да не предается предосудительной игре. Аще же кто усмотрен будет творящим сие: то клирик да будет извержен, а мирянин да будет отлучен от общения церковнаго.
51. Святый вселенский собор сей совершенно возбраняет быть смехотворцам, и их зрелищам, такожде и зрелища звериныя творить и плясания на позорищи. Аще же кто настоящее правило презрит, и предастся которому-либо из сих возбраненных увеселений: то клирик да будет извержен из клира, а мирянин да будет отлучен от общения церковнаго.
Таким образом, какую бы софистическую базу не подводили еретики под совместимось актерства и игры с Православием, их рассуждения прямо противоречат голосу Церкви и догматической Традиции. Отношение Церкви к игрищам и к лицедейству вполне определено.
Теперь перейдем к специфике РИ, к их отличию от театра. Существует целый ряд важных отличий. А именно:
1. В театре работает профессионал. Актер манифестирует роль вовне. Его задача - выразить внешнюю атрибутику персонажа. Другой вопрос, что это может требовать и внутреннего перевоплощения. Перевоплощение здесь средство. Цель - внешняя манифестация. В РИ внутреннее перевоплощение это именно цель. Зрителя нет.
Игрок играет чтобы самому ощутить себя персонажем. Здесь гораздо ниже уровень профессионализма, мастерства, но внутренний заряд, внутренняя мотивация лицедейства - гораздо выше. Роль здесь уже не маска на лице (для внешнего зрителя, наблюдателя), но, в самом безобидном случае, маска на душе. Здесь человек примеряет на себя не чужую личину, но чужую личность.
2. В театре действие детерминировано. Актер не меняет сюжета. Перед ним не встает вопрос выбора решения, он знает что и когда должен выполнить его персонаж. Игроку на РИ приходится в этом плане сложнее. Ему нужно постоянно делать за своего персонажа личный выбор. Актер, "убивая" не решает - "убивать" или не "убивать", это определено сюжетом. Игрок за своего персонажа делает этот выбор сам. Это требует гораздо большей вовлеченности в роль - не только эмоциональной, но и и умственной. Актер в театре моделирует персонажа в конкретных заданных условиях и обстоятельствах. Игрок на РИ не знает заранее обстоятельств. От него требуется гораздо глубже слиться с персонажем чтобы знать, как должен вести себя его персонаж в новых, непредвиденных условиях. Как поступать, как говорить, с каким выражением это говорить, как мыслить, как чувствовать. Актер играет, к примеру, царя на троне и в тронном зале. Это маска царя, царь-как-символ. Ролевик играет царя вообще - на троне, в походе, за едой, за мытьем рук, в ... самых нецарственных местах и положениях. Это живой человек, а не знаковый символ в драме. В результате - степень совмещения личности игрока и персонажа еще более повышается.
3. Актеру не надо стремиться к победе своего персонажа. Наоборот, ему приходится всякий раз своей волей обуздывать желание поступить иначе, не по сюжету. Ему приходится очень жестко контролироать тот фантом ("личность персонажа"), который он вынужден в себе создать. В отличие от театра, РИ имеет соревновательный момент. Хочется не только сыграть, но и выиграть. Причем, в желании выиграть воля игрока полностью сливается с волей персонажа. Даже играя изначально неприятного ему, "злого по определению" персонажа, игрок направляет свою волю на достижение его победы. Это невозможно без определенного уровня со-чувствия, со-причастности, со-участия - и, соответственно, хотя бы условного, но оправдания. В результате грань "он" - и "я на его месте" здорово размывается.
4. Длительность. Спектакль - это час - два, причем с неприменными перерывами (антракты, время выхода персонажа со сцены). РИ может продолжаться неделю без перерывов.
5. Наконец, хотя каждый сам выбирает себе профессию, но актер все-таки зарабатывает себе на хлеб (пусть даже с маслом и с красной икрой). Ролевик лицедействует ради самого удовольствия лицедействовать.
Итог: лицедейство на РИ глубже, чем лицедейство в театре и на народных карнавалах. Поэтому, если лицедейство как таковое признается занятием чуждым Православию, то к участию в РИ это относится в еще большей мере, нежели к театру.
Третий вопрос: ритуалы, обряды и таинства. Игра обладает удивительным свойством асимметрии Добра и зла. Суть явления проста: наигранный "герой" всегда более или менее пародиен. Наигранный злодей всегда более или менее симпатичен, хотя бы своей оригинальностью на фоне "скучных и праведных". К тому же не будем забывать, что РИ имеет соревновательный момент. Выиграть проще, если отбросить мораль, принять роль "плохого" персонажа. При этом не потребуется нарушать правил, подлость и предательство лягут на совесть условного фантома, а не игрока. Игрок за персонажа моральной ответственности не несет. Но побуждение и воля к победе у них общая. Опаньки.
