я разозлился, потому что мне казалось, что я разобрался с Моггерхэнгером. Оппозиция выдохлась, и бороться уже было не с чем.
Прекратить принимать желаемое за действительное. Взять себя в руки. Я обманывал себя, что всегда было первым признаком падения мошенника. Чтобы избежать ловушки, я сказал себе, что неизвестное впереди было более неизвестным, чем любое неизвестное когда-либо прежде, даже более неизвестное, чем тюрьма, которая, учитывая мой характер, должна была бы показаться мне менее неизвестной, чем многие места в этом широком мире.
Я нажал ногу на акселератор, иначе мое расписание летело вдребезги. Если я опоздаю на утренний паром из Харвича, мне придется торчать здесь, а это может быть опасно. Я сказал Моггерхэнгеру, что уеду из Харвича, зная, что он мне не поверит и в этом случае не пошлет ребят на правый крюк из Лондона, чтобы помешать мне сесть на пароход. Его манера разговаривать по телефону меня не обманула. Он бы поймал меня, если бы мог. Возможно, какая-то машина проводила разведку окрестностей Дувра в надежде меня обнаружить.
Я устроил так, что мог добраться до Харвича за считанные минуты. Меня бы вполне устроила пробка на дорогах в Ипсвиче, но мне пришлось рискнуть. Покупка билета, прохождение паспортного контроля и таможни задержат меня, хотя я надеялся, что ненадолго. Если бы на пароме не было места для машины, я бы оставил ее припаркованной и побежал бы дальше пешком. Машина не стоила и ста фунтов, и если она довезет меня до Харвича, мне повезет. Мне почти хотелось, чтобы этого не произошло, но я был удивлен ее производительностью, когда набирал скорость из Бери.
Старая механическая пуля «Блэк Бесс» начала делать невероятные успехи. Бутылка с омывающей жидкостью была пуста, но посланный небесами дождь успешно омывал лобовое стекло. Отопление работало, чтобы удалить пар. Ниже Стоумаркета на боку лежал грузовик, а другая машина перевернулась с открытыми дверями, лобовое стекло представляло собой кусок белого стекла посреди поля. В живой изгороди была брешь, куда проскочил этот сумасшедший. Двое молодых людей помогали полиции в расследовании. Скорая помощь ждала на носилках кого-то, кому не повезло. Пара сэндвичей с джемом с мигалками и несколько дружелюбных полицейских провели нас между столбами.
Всякий раз, когда вы спешите, происходит либо наводнение, либо дорожные работы, либо скопление людей. Это закон дорожного движения, но прошлый опыт подсказывал, что таких остановок вряд ли бывает больше одной за сотню миль, и я надеялся, что это последняя остановка между мной и Харвичем. Прошли годы, пока мы стояли в очереди, чтобы объехать аварию, хотя это длилось всего шесть минут.
Я оставил за собой город Ипсвич и вылетел на лондонскую дорогу. На дороге с двусторонним движением я до предела раскрутил свой древний драндулет, который даже в своем ветхом состоянии посрамил многие более обеспеченные машины, которые я обогнал. Я бы перепрыгнул и через ворота магистрали, если бы они появились. Меня охватило тревожное чувство, что, когда через дюжину или около того миль появится левая развилка на Харвич, я промчусь мимо и продолжу свой путь в Лондон по привычке, потому что чудесный Лондон - это гигантский пылесос, всасывающий любого парня вроде меня, оказавшегося на расстоянии запаха. Никогда еще мне не хотелось сбежать из страны, как будто каждая косточка моего тела предостерегала меня от такого нетипичного пути.
«Роллс» расположился параллельно моей машине, так что наша относительная скорость была равна нулю. Я задавался вопросом, что, черт возьми, он задумал, но затем взглянул направо и увидел Пиндарри за рулем. Неприятный спазм утих после того, как я понял, что мне нечего бояться, кроме смерти. Кенни Дьюкс сидел на запасном сиденье так близко, что я мог бы дотянуться до него через открытое окно. В задней части находились Эрик Алпорт и Джерико Джим. В игре века было четверо против одного.
Они следовали от Верхнего Мэйхема и следовали за мной, но я по своей глупости не заметил их. Я терял контроль до такой степени, что действительно пора было уезжать из страны. Мое положение казалось безнадежным. Я боялся подумать, как долго продлится охота. Они даже провели всю ночь в окрестностях Верхнего Мэйхема, что и объясняло вкрадчивый тон Моггерхэнгера в трубке. Должно быть, у него возникло искушение позвать их, пока мы разговаривали, и услышать, как меня душат.
Если бы они остановили меня сейчас и нашли конверт с подробностями планов своего начальника, произошло бы не что иное, как резня, начавшаяся со мной и Мэтью Копписом. Я был полон сожаления, потому что не отправил конверт в Ньюмаркет и задумал, что он попадет в Интерпол в Париже. Теперь, когда мой план был на грани провала, казалось, не было никаких сомнений в том, что он попадет в нужное место.
Двигаясь на пятидесяти, я слегка замедлил ход, чтобы подумать, как я могу, держа руки за рулем, дотянуться до портфеля, вытащить пачку бумаг и съесть ее страницу за страницей. Подобные действия уже не казались возможными, когда Кенни Дьюкс поднял пистолет и направил его мне в голову. Сидни Блад ничего не имел по этому поводу. Аплодирующий автор (или авторы) также не мог себе представить, что произошло впоследствии, и я не решаюсь рассказать об этом, потому что уверен, что все подумают, что я лгу. Но я верю в это, поскольку я был там, и я не могу сказать более справедливого, чем это - как мог бы выразиться один из персонажей Сидни Блада, в мусорной книге, почти такой же пагубной, как наркотики, которые разбрасывал Мастер-торговец наркотиками.
«Роллс-ройс» так аккуратно держал темп, что я почувствовал себя частью катамарана шириной в две машины. Пиндарри, погонщик демонов, был на вершине своего дела. Мое окно было полуоткрыто, и рука Кенни Дьюкса, державшая «Люгер», высунулась из собственного окна и залезла прямо в мою машину. Его рука была такой длинной, что я почти почувствовал холодное прикосновение стали к своей правой щеке. Я ожидал, что они думали напугать меня, прежде чем броситься на мой путь и заставить меня остановиться. Что угодно ради шутки, с такими ребятами.
Я не помню механизма своих действий, но я сделал следующее — быстро и прежде, чем Кенни успел выстрелить или отступить — резко и туго захлопнул окно. Это было так просто: латеральное мышление в абсолютном смысле. В такое трудно поверить, и я тоже не поверил этому, даже тогда, пока не понял, что рука бедного старого Кенни застряла.
Выражение его лица сменилось с триумфальной ухмылки на выражение паники на губах. Он что-то крикнул Пиндарри, который,
