- Врежь этому бомжаку хорошенько, Гарик! - сказал другой.
- Будьте внимательны, яма! - виновато улыбаясь, Грейтс показал рукой на открытый люк и добавил, - А у меня жена рожает. И скорой все нет...
Один из парней заглянул в черноту отверстия:
- Что, прямо там рожает? - и громко рассмеялся, - Во, блин, дожились. Бабы в канализации рожать стали!
- Нет-нет! - поспешил опровергнуть сказанное Билл и неопределенно махнул рукой, - Моя жена там рожает, а здесь беда может случиться.
- Ну и что?
- Надо городским службам сообщить.
- Сейчас сообщим, - атлет вынул из кармана куртки сотовый телефон:
- Милиция? Тут, на Буракова, у одного бомжа жена в канализационном люке рожает. Так он стоит посреди дороги около открытого люка. Наверное, боится, чтобы какая-нибудь машина не провалилась в яму на его жену.
- Я не боюсь! - сказал Билл и тут же поправился, - То есть я очень боюсь, что жена может родить без врачей...
- Поехали, Гарик, это псих!
Джип рванул с места, и Билл в ту же секунду получил звонкую затрещину по шее.
Наконец, далеко в темноте заискрились синие огоньки.
- Слава Всевышнему, - обрадовался Билл и зашагал навстречу, - Вот и скорая помощь!
Но машина с проблесковыми маячками и не думала сворачивать к дому. Двигалась ему навстречу. Плавно остановилась рядом с Грейтсом, выпуская из салона вооруженных людей.
- Вот он, голубчик!
Билл и рта не успел открыть, как на его руках защелкнулись наручники.
- Где твоя баба, падаль?
- Люк открытый, - оторопев от такой встречи ответил Билл. - А жена дома. Рожает.
- Щас проверим, - сказал один из милиционеров, подошел к дыре и стал спускаться вниз. Через несколько секунд из подземелья снова раздался его голос, - Что он голову морочит! Нет здесь никакой бабы!
- Куда крышку от люка укатил? - спросил второй милиционер.
- Не было крышки, - развел руками Грейтс и увидел как к подъезду подруливает скорая помощь.
- Он её спрятать успел. Небось, завтра в приемный пункт на металлолом покатит сдавать. Где крышка, козел?
- Да что ты с ним нянчишься! Кидай его в машину, в отделении разберемся.
- Вон она! Вон! - закричал Билл, показывая пальцем на машину скорой помощи, - Врачи приехали. Жена рожает!
Два человека в белых халатах неспешно зашли в подъезд. Но Билла уже под руки вели к "канарейке".
- Я американский подданный! - коверкая слова и стараясь вырваться, закричал Билл.
- Охотно верим.
- Я буду жаловаться!
- Очень рады.
- Отведите меня домой или отвезите в посольство!
- А может быть, тебе посла сразу на дом вызвать? В канализацию? Документы-то при себе какие-нибудь есть?
- Дома документы, - указал пальцем на подъезд Билл. - Там и жена моя. Рожает...
- Слушай, - вдруг потянул за рукав своего товарища один из патрульных, - Может он и в самом деле американец? Их ведь по одежде от бомжей не отличишь. Зайдем, проверим?
- Ну, веди в свою квартиру.
- А яма? - в нерешительности остановился вдруг Билл около зияющего отверстия в дороге.
- Это уже не твоя беда.
Билл в окружении двух милиционеров вошел в подъезд. Поднялись на нужный этаж, позвонили в дверь. Выскочила теща и сразу бросилась обнимать зятя:
- Бильчик, милый, сын у тебя! Сын!
- А документы у него есть? - спросил один из милиционеров.
- Какие документы! - ответила теща, - Он ведь только несколько минут назад родился.
- Да нет, у этого. - Кивнул на Билла милиционер.
- У Билла? - удивилась мамаша. - Конечно. А что, собственно говоря, произошло?
- Пошли отсюда, сказал другой милиционер и, не дожидаясь коллегу, стал спускаться вниз по лестнице.
Жену и малыша забрали в роддом.
Утром не проспавшийся, но счастливый Билл решил бежать к роддому. Выскочил из подъезда и увидел на дороге черную дыру.
"Нет, к жене, - приказал он себе и, стараясь не глядеть в сторону открытого люка, зашагал к троллейбусной остановке.
2000 г.
ПО ТОРМОЗАМ
Петрович - бывший военный летчик. Во Вьетнаме присутствовал, в Афганистане воевал. Боевых наград - два ряда на парадном мундире. Когда СССР развалился, Петрович вышел в отставку. В звании подполковника авиации.
А что было делать? Зарплату офицерам платить перестали, на истребителях из-за систематической нехватки керосина летать не давали, да и обидеть наровил каждый встречный-поперечный. Что, блин, вояки-дармоеды, сидите у народа на шее, хлеб только за чужой счет потребляете! Сокращать вас надо поголовно, и всех - в народное хозяйство.
Вот Петрович и не стал ждать, пока всех поголовно сокращать станут. Сам подал рапорт и сменил мундир и галифе на джинсовый костюмчик. Но в народное хозяйство работать не пошел. Хватит, пробатрачил на государство. Надо и на себя потрудиться. К тому же, что оно, государство, ему дало за 25 лет нелегкой службы? Почет? Никакого! Пенсию? И та с гулькин нос - только на хлебушек и молочко.
Погулял Петрович месячишко, огляделся, а потом выкатил из гаража порыжевшую от времени "Волгу", подкрасил, подрегулировал и занялся частным извозом. Благо, от пассажиров, размахивающих руками на дорогах, недостатка не было.
Со временем обвыкся Петрович на гражданке, скорешился в своем дворе с владельцами личного транспорта - такими же, как и он "бомбилами". Одному карбюратор помог отрегулировать, другому движок перебрать. Да и не молчуном был бывший летчик. Весельчак, балагур, старые обиды не вспоминал, а веселых историй баек в голове держал великое множество. Примчится после "смены" к гаражу, а его уже поджидают друзья-приятели.
- Ну, что там у тебя сегодня случилось, Петрович?
- Да уж стряслось! - машет рукой отставник, - Несусь под 120 по загородному шоссе, а на обочине красивейшая блондинка голосует. Я по тормозам, сдаю задним ходом, она сразу прыг ко мне в машину. Кофточка прозрачная, а под кофточкой - ничегошеньки. Всю дорогу на меня глаза пялила.
- Ну, а ты?
- А что я? Отвез по адресу и расстались, - хитро улыбается Петрович.
- Так надо было... это самое...
- За это нам, мужикам, ни наград не дают, ни денег не платят.
- Эх, Петрович! Ну и простофиля же ты!
Как-то зимним вечером Петровичу даже пришлось от милиции убегать. Задумался за рулем и пролетел мимо поста ДПС, не сбавляя скорости. Только в последний момент и заметил, как инспектор палкой ему махал, требуя остановиться. Через две минуты глядит Петрович в зеркало заднего вида, а за ним уже патрульная машина мчится. "А была не была!" присвистнул Петрович и прибавил газу.
Уже потом, довольный, что удалось перехитрить и оторваться от погони, рассказывал приятелям:
- Свернул я на грунтовую дорогу к озеру. На лед не выезжаю, несусь по берегу, подпрыгивая на буераках. А эти ребята на лед выскочили - там ровнее. Догоняют. Вижу они уже метрах в десяти от меня. Я по тормозам и заднюю. У меня сцепление колес с землей хорошее. Они тоже тормознули и, не сбавляя скорости, понеслись дальше. Прямо в огромный сугробище завалились.
Сотню всяких историй ещё рассказал товарищам бывший летчик. Все заметили, что каждая вторая заканчивалась словами: "Я по тормозам..." В конце концов во дворе за Петровичем новое имя прилепилось. Стали называть его не иначе как "По тормозам".
- Эх, - говорили одни, - да ты нашего Петровича не знаешь! Душа человек. Мастер на все руки!
- Это как же не знаю? Это тот, что "По тормозам"?
Два дня в году торжественными были для Петровича. День военно-воздушных сил и праздник победы. Пусть и не воевал Петрович в Великую Отечественную, но ведь пришлось защищать интересы Родины в других боевых конфликтах. С вечера жена наглаживала подполковничью форму, а утром Петрович выходил на улицу. При всех своих боевых наградах. Гулял. Сам других угощал, но не отказывался и от поднесенного стаканчика.
- Слушай, Петрович, расскажи, за что получил орден Боевого Красного Знамени, - попросил его как-то сосед по гаражу.
- Было дело во Вьетнаме. Но вспоминать не хочется.
- Ну, расскажи Петрович! - упрашивала уже вся компания и кто-то подливал беленькой в его пластмассовый стаканчик.
Летчик уступил.
- Возвращаюсь я как-то с задания. Обычно парами вылетали, а в этот раз одному пришлось. Разведывательный полет, понимаете? Ну, вот, вдруг замечаю, что мне в хвост два вражеских истребителя пристраиваются. К атаке готовятся. Я, понятное дело, по газам, стараюсь оторваться. Делаю петлю, затем вираж, за ним бочку. В общем, показываю, на что способен советский истребитель, кручу высший пилотаж. А они не отстают. Матерые попались. Гляжу на приборы, а у меня уже горючка на исходе. Направляю свой самолет к лесу Все ниже, ниже. А они за мной. До земли метров двести осталось. Я по тормозам и заднюю. А они не успели... Кое-как до аэродрома дотянул. Садился уже почти без керосина.
Компания слушателей несколько секунд молчит, а потом взрывается раскатом громкого хохота:
- Петрович, ты не исправим!
2000 г.
БАР НА КОЛЕСАХ
