гоблин. — Мистер Поттер, пожалуйста, капните своей кровью вот на этот кристалл… — и снова капля крови падает на прозрачный камень, вызывая буйство красок. Мистер Лавгуд затаил дыхание, ожидая сюрприз.
— Поттер… — выдохнул сотрудник банка. — И… Гриффиндор?
— Ну а почему бы и нет? — меланхолично спросила Вика. — Ему подходит. Отваги хоть отбавляй, а извилина одна и та от фуражки.
— Я тебя тоже люблю, — заметил Змей, и от этого признания Вика с удивлением почувствовала, как ее сердце забилось быстрее.
Хорошо хоть у Лиса не было никаких сюрпризов, заодно выяснили и то, что Уизли предателями крови не являются, по крайней мере, с точки зрения магии, а люди… А что люди? Главное же магия, потому что предатель крови — это сама суть человека, и это клеймо ставит предателя крови вне всех законов. Новость, что матушка тела происходила из семьи одного из основателей замка, поэтому магглорожденной точно не могла быть, заставила улыбнуться Змея, которому на все эти статусы было… как бы это помягче. В общем, не признавал он деления по крови, что было, в общем-то, логично, учитывая воспитание офицера.
Осознание, кем являются девочки, было тяжело для Ксено, но вот для Змея и Лиса они оставались все теми же Викой и Катей, спрятавшимися от всех новостей в объятиях своих рыцарей. Учитывая происхождение Гермионы, для нее было опасно везде, даже в защищенном маноре. С другой стороны, что предпримут Дивные, тоже было загадкой, так как добротой и всепрощением древний народ, судя по сказкам, не отличался, уйдя в свое время на другую грань реальности. Это только предстояло выяснить, потому что другого выхода мистер Лавгуд не видел.
* * *
Невиллу с Джинни невыразимцы не мешали. Девочка и мальчик сидели рядом, разговаривая о прошлом и будущем, мальчик робко шутил, заставляя Джинни улыбаться. Ей было тепло рядом с ним, спокойно на душе и как-то радостно. Девочка не задумывалась о чувствах, ей было просто спокойно.
— А вот, представь, сейчас вернутся Луна с Гермионой и скажут, что они от Мерлина произошли, — пошутил Невилл.
— Ты шути осторожнее, от них всего можно ожидать, — улыбнулась ему Джинни, ничуть не возражая против объятий мальчика. Последствия проклятья, наложенного на нее, медленно пропадали, уходя во тьму прошлого. Впереди было лишь солнечное будущее, Джинни верила в это.
Товарищи офицеры раздумывали, использовать ли ритуал или нет? Ведь Дивные — не люди, мораль и логика у них могут быть совсем иной, а вдруг для них такое поведение — норма? Змей считал, что защитить девчонок — их задача, Вика боялась того, что Дивные нанесут вред Змею и Лису. Того же опасалась и Катя. А Ксено…. Ксено, оставив детей в доме, перенесся в Отдел Тайн, чтобы припереть к стене своего друга и начальника.
— Стив, признавайся, — мистер Лавгуд был спокоен и страшен. — Где Пандора?
— С чего ты решил… — начал говорить его друг и начальник.
— Она Дивная, — так же спокойно произнес Ксено, Стив почувствовал, как его волосы становятся дыбом.
— Пойдем, — вздохнул невыразимец, ведя друга за собой. Тот факт, что Пандора Старшая, менял абсолютно все расклады. Он вел друга по коридорам Отдела Тайн вплоть до комнаты мягкого стазиса, где лежала Пандора, медленно исцеляя свои раны. Ксено, увидев любимую, чуть не выдал стихийный выброс, но Стив был к этому готов, поэтому просто отменил стазис, пуская мистера Лавгуда к жене. Стоило их рукам соприкоснуться, как обоих объял кокон чистого, белого света, да такой яркий, что стало больно глазам.
Стоило свету погаснуть, с ложа поднялась Дивная. Она обнимала Ксено, прижимаясь к нему, хотя была выше почти на голову. А мистер Лавгуд чувствовал, как с его души падает тяжелый камень. Любимая жива, она снова с ним… Стив смотрел на это чудо во все глаза, но тут вдруг внешность Пандоры потекла, изменяясь, и через мгновение перед ним стояла уже вполне похожая на себя, мягко улыбавшаяся женщина.
— Ты узнал, кто я, Ксено, — немного грустно произнесла женщина. — И теперь?
— Я люблю тебя, — просто ответил Ксено, глядя в ее глаза так, как будто хотел одним лишь взглядом рассказать, как без нее плохо, он полностью открылся в этот момент, давая возможность жене прочесть память.
— Вот как, приютил дочь нашего народа, хоть и не знал об этом, — улыбнулась женщина. — Как же малышка оказалась здесь?
— Этого я не знаю, родная, — прошептал мистер Лавгуд. — Но твоя дочь стала другой…
— Пойдем домой, — мягко произнесла Пандора, обняв мужа, и кивнув Стиву, исчезла.
Появление родителей прошло незаметно. Жестом показав Ксено молчать, Пандора скользнула вперед, прислушиваясь к разговору, ее улыбка стала шире. Она видела то, что не мог увидеть муж — чистые, светлые чувства, эмоции детей, совсем малышей, несмотря на две прожитые жизни, ведь для Старшего народа и сотня лет — ничего не значащий промежуток. Существа, живущие тысячелетия… Поэтому их было так мало, поэтому их дети так ценились.
— Товарищи офицеры, — Катя призвала к порядку расшумевшихся друзей. — Что мы имеем?
— Вике грозит опасность, — сообщил Змей. — Нужно обнаружить, кто, и только после этого зачистить.
— Кате тоже не весело, честно говоря, — ответил ему Лис, обняв не сопротивляющуюся девочку. — Ну что ты на меня смотришь, обними зазнобу, видно же, как вы друг на друга смотрите.
— Все-таки чувствую себя ничего не решающим дитем, — вздохнул Змей. Он посмотрел в глаза Вике и медленно пересел к ней, но та не дала ему долго раздумывать, а просто обняла. Мягкая вспышка света зафиксировала их единение. — Это что было?
— Потом разберемся, — отмахнулась Катя. — Тебя беспокоит, что все делает Ксено, а ты только бьешь морды и не лезешь в бой?
— Да, — кивнул Змей, которому стало необыкновенно тепло. — Ощущение, что Вика в опасности, а я ничего не делаю…
— Вы дети, — раздался мелодичный голос, Катя вскинулась, расширив в удивлении глаза. — Какими большими вы бы ни были, вы дети.
В комнату вошла Пандора Лавгуд, к которой мгновенно потянулось все существо, что Кати, что Вики. Девочки осторожно отпустили мальчиков, молниями метнувшись к женщине. Катя и Вика чувствовали, что эта женщина — родная, теплая, самая важная… Пандора улыбалась детям, которых сейчас обнимала.
* * *
Пандора улыбалась детям, всем четверым, занесенным в тела погибших неведомой силой. Она выслушала их истории, для Ксено они были сюрпризом, но не для нее. Луна ушла, потому что не могла без мамы, но Катя, пришедшая на ее место, все также была ее дочерью, как и Вика. Пандора не делила детей на своих и чужих. Они все были ее детьми.
— Я поняла ваши сомнения, — женщина нежно погладила потянувшуюся за ее рукой Гермиону. Девочке не хватало материнского тепла, ни в той жизни, ни в этой, несмотря даже на то, что она считала себя взрослой. — Наш народ ушел из этого мира, двигаясь в своем развитии. Редко когда кто-то приходил сюда, как я… Иногда здесь рождаются те, кто подходит нам, ведь рождение детей нашего народа — великое таинство, а жизнь священна.
— Читал я как-то фантастику про народ, неспособный на насилие,[1] — попытался вспомнить Змей, но не преуспел. — Агрессия — табу или как-то так, не помню уже. Вы такие?
— Что ты, — женщина покачала головой. — Мы вполне способны на насилие, но перед нами все живущие здесь — дети. Вот ты способен убить ребенка?
— Нет, — твердо ответил офицер. — Это противоречит…
— Основе твоей личности, — закончила Вика, — у нас все также…
— Кто пытался убить мою дочь, будет наказан, но я должна позвать Воспитателей, — Пандора подчеркнула это слово, произнося будто с большой буквы. — Они будут решать и наказывать.
— Но не смертью? — поинтересовался Лис, пытаясь уложить в голове услышанное.
— Жизнь священна, — ответила ему женщина. — Не бойтесь, никто вас не разлучит, — проницательно ответила она на главный вопрос. — Любовь — самое большое чудо в Мироздании.
— Любовь? — удивилась Катя, которую обнимал Виктор.
— Эх, дети, — рассмеялась Пандора. — Совсем еще юные…
Что-то ярко засветилось, посреди гостиной появились двое… Мужчина и женщина были высокими, остроухими, сереброглазыми. Пандора медленно поднялась, солнечно улыбнувшись
