― Так что извини, милая! Думаю, ты найдешь себе местечко не хуже, такая симпатичная девочка…
Он скрылся в кабинете. Тамара с трудом отлепилась от стены и возмущенно пробормотала:
― Н-ну, Лелька…
И едва не хлопнулась в обморок, когда знакомый голос от стола с усмешкой произнес:
― И чем я тебе снова не угодила?
Тамара почувствовала, как между лопатками побежала струйка пота, ее передернуло. Она недоверчиво обернулась и ничуть не удивилась, увидев, как проклятая птица разинула клюв и Лелькиным голосом протянула:
― Лелька-Лелька-Лелька… ― и засмеялась звонко, так лишь сестра умела.
Тамара снова схватилась за сердце. Предчувствие, что старшая сестра попала в беду, стало осязаемым. Камни, падающие с неба ― вот уж мерзкий сон! ― наконец получили объяснение.
Тамара с ужасом думала, что ей сказать Сергею. Бедняга наверняка поверил жене. Надеется, что Лелька сидит в теплом чистом офисе, в полной безопасности, а на самом деле…
Тут ее фантазия забуксовала. Тамара не представляла, что «на самом деле» могло произойти с непредсказуемой старшей сестрой.
Странная история с пропавшим конвертом, мужчина с уголовным прошлым, по словам охранника, темно-синий строгий костюм на «симпатичной» молодой даме, правда, в очках, что оставляет хоть какую-то надежду ― это не Лелька.
Но почему попугай говорит Лелькиным голосом?!
Перед глазами уже маячила похищенная старшая сестра, запертая в каком-то мрачном сыром подвале. С нее требуют загадочный конверт, Лелька о нем не знает, ее пытают. Бессовестный попугай, присутствующий при допросе, подражает ее крику…
― Ты что там застряла, язык проглотила? ― смахнув попугая со стола, сердито прошипела девчонка Лелькиным голосом.
― Какое ха-амство, ― жеманно протянул попугай. Склюнул ― как курица! ― что-то с пола и истерично крикнул, будто у него выдернули из хвоста самое симпатичное перо: ― Я в ООН жаловаться буду!
Тут Тамара поняла, что с нее хватит и благополучно упала в обморок.
***Очнулась она в такси. Открыла глаза и почему-то совсем не удивилась, увидев рядом Машу Епифанцеву.
Тамара ни капли не сомневалась: где Машка там и пакости! Ее до сих пор бросало в дрожь, стоило вспомнить совместную поездку в Крым и Машкину идею-фикс – срочно выдать ее замуж.
И ведь чуть не выдала!
Они с сестрицей ― два сапога пара.
И за что ей это?!
Такси остановилось у Машиного дома. Таксист обернулся и сочувственно посмотрел на Тамару.
― Проводить до квартиры?
― Сами доберемся, ― бодро отказалась Маша. За руку выволокла Тамару из такси и проворчала: ― Ну, ты, мышь серая, даешь! Прямо столбовая дворянка, а я считала ― они давно вымерли.
― Почему ― дворянка? ― Тамара едва успевала перебирать ногами, так быстро тащила ее Машка к своему подъезду.
― Так разве нормальные люди в обмороки бухаются? ― сердито воскликнула Маша.
― А почему ― столбовая?
Маша на секунду остановилась. Сдвинула брови в тяжком раздумье, потом озадаченно буркнула:
― А черт его знает. Так сказалось!
Она помогла Тамаре снять плащ. Проводила в гостиную и довольно бесцеремонно толкнула на широкий низкий диван. Тамара послушно упала на многочисленные подушки ― Машка их обожала! ― будто из-под нее ковер выдернули.
Маша неодобрительно посмотрела на нее. Забралась с ногами в кресло, стоящее рядом, и с любопытством спросила:
― Так с чего ты вдруг сомлела?
Тамара вздрогнула, вспоминая кошмарного попугая, говорящего Лелькиным голосом: привидится же такое! Непроизвольно поежилась и пожаловалась:
― Ночью маялась, все алмазы с неба сыпались. Колючие ― страсть. Не выспалась, вот и… ― Она безнадежно махнула рукой.
― Что? ― Машкины зеленые глаза горели как у кошки.
― Представляешь, ― Тамару передернуло, ― мне показалось: там попугай говорил Лелькиным голосом! А девица эта кошмарная – б-р-р-р…
― Почему вдруг «кошмарная»? ― возмутилась Маша, пропустив мимо ушей реплику про попугая.
― Ты ее видела?
― Еще бы!
Тамара изумленно посмотрела на Машку. Только сейчас разглядела ее ядовито-зеленые легинсы, яично-желтый в ярко-алую полоску облегающий джемпер и фыркнула: естественно, Машке эта девчонка показалась нормальной. Дай Епифанцевой волю, она и сама так вырядится!
Не желая ссорится, Тамара пробормотала:
― Мне показалось, она вызывающе одета.
― Как секретарша! ― отрезала Епифанцева.
― Ну, если только.
Машка бросила презрительный взгляд на Тамарины простенькие потертые джинсы, на старый свитер ― Тамара его уже лет пять носила, привыкла как ко второй коже ― и со смешком заявила:
― Ты вот на моль похожа, глазу не на чем задержаться!
― А ты на колибри!
― Ко… колибра? На… чего я похожа?!
Машин голос звучал угрожающе, и Тамара торопливо пояснила:
― Птичка тропическая. Маленькая и очень яркая. На драгоценный камень смахивает.
― А разве такие есть?
― В энциклопедию загляни!
Энциклопедии Маша доверяла, поэтому мгновенно успокоилась. Зато Тамара нечаянно скользнула взглядом по циферблату настенных часов и побледнела: она совершенно забыла о работе, ее наверняка потеряли.
Она неохотно сползла с дивана, ноги все еще подкашивались. Маша озабоченно воскликнула:
― Ты куда это?
― Я, между прочим, работаю!
― А я, по-твоему, бездельничаю?!
― Сама сказала.
― А ну ― сидеть!
От сильного толчка Тамара снова полетела на диван. Помассировала плечо и крикнула:
― С ума сошла?! У меня обеденный перерыв час как кончился!
― Пусть. Лелька сразу позвонила туда, предупредила ― тебе плохо стало, и ты не вернешься.
― Что значит «пусть»?! Мало ли…
Тут до Тамары дошло, ЧТО сказала Маша. Ее глаза округлились, рот она так и не закрыла. Маша радостно сообщила:
― Ты не мышь серая, ты ― сова! Или лягушка! Скажи «ква», и я никогда в жизни не назову тебя мышью!
― Ква, ― потерянно прошептала Тамара. ― Ква-ква…
― Как-то вяло, ― поморщилась Машка.
Тамара моргнула. Машинально потянула каштановую прядь в рот. Пожевала ее и изумленно выдохнула:
― Так это не попугай был? Лелька где-то рядом пряталась?
― Софокл, ― одобрила Маша. ― Нет, Сократ!
― Вспоминаешь школьную программу? ― съехидничала Тамара.
― Нет, оцениваю твои умственные усилия!
― На пять?
― Ха-ха!
― Тогда при чем тут Софокл с Сократом?
― При том, что даже эти ископаемые не спутали бы презренного выскочку с родной сестрой!
― Вы… выскочку?
― Я о Ваське!
Тамара раскашлялась. Маша сердито пояснила:
― Васька ― это попугай. Сволочь жуткая, требует, чтобы его Василием звали, только фиг ему что с меня обломиться! Васька, и пусть хоть лопнет от злости!
Голова снова закружилась. Тамара завалилась на подушки. Как сквозь вату она слышала раздраженный Машкин голос:
― Этот позор птичьего рода меня тут как-то всю ночь строил, представляешь?! Изувечил, можно сказать! Если я сейчас с этой щеки, ― Маша ткнула себя пальцем куда-то под правый глаз и поморщилась от боли: ― макияж сниму, ты расплачешься! Там ТАКИЕ царапины…
― А Ле… Лелька?
― Что ― Лелька?
― Ее голос! Ты сказала ― она позвонила…
― Ты чокнутая или притворяешься? ― Маша смотрела на сестру ближайшей подруги с интересом патологоанатома.
― Первое, ― буркнула Тамара.
― Тогда это не лечится, ― пожала плечами Маша. Постучала по деревянному журнальному столику и воскликнула: ― Тебе же Лелька русским языком сказала, что устроилась секретарем.
― Но где, где устроилась-то?!
― Так, Машуня, ― Машка погладила себя по голове, ― терпение и еще раз терпение. За это куплю тебе… ― Она задумалась. Потом в сердцах махнула рукой. ― Обойдусь мороженным, чего уж там!
Маша перебралась на Тамарин диван и с любопытством спросила:
– У тебя со зрением как?
― Не жалуюсь.
― А со слухом?
― Да иди ты!
― Ах, да, у нас же диагноз!
Тамара зло засопела. Маша звучно шлепнула ее по спине и заявила:
― Чмо с косичками и в красных кружевных колготках и есть Лелька!
Тамара истерично засмеялась.
― А в подельниках у нее попугай по имени Васька. Змей пернатый, то есть.
Тамара обескураженно хлопала ресницами, она вдруг поверила Епифанцевой. К тому же сон дурацкий ― небо в алмазах. Ясно же ― к неприятностям!
Она с трудом сглотнула и прошептала:
― Почему в таком виде?
― Старому маразматику, ее шефу, экзотики захотелось, ― охотно пояснила Маша. ― Пари у него…
Она коротко рассказала про первый Лелькин поход за должностью и бесславное возвращение. Зато уж потом…
Тамара с бессильной злостью слушала красочное повествование и тоскливо думала: «Свинья везде грязи найдет. Так и Лелька ― приключений. А раз уж они с Машкой стали на пару действовать…»
