— Я…
— Нет, забудь об этом. Я не хочу слушать твои оправдания.
— Но…
— Я так перепугался. Я думал, что тебя ранили или похитили! Почему ты мне не позвонила?
— Джеймс, — говорю я, подавляя смешок, а затем обнимаю его за талию. — Я сожалею. Я отвлеклась. Я закончила на два часа раньше и встретилась с Мари в пабе.
— О, в том самом?
Я с улыбкой киваю.
— Да, ты никогда не догадаешься, с кем она была. Кто хотел встретиться со мной! Мной! Из всех людей! Кто снимается в рекламе моего средства для бритья!
— Кто? — смеется он над моим волнением.
Я люблю улыбку на его лице, она красивая.
Я откашливаюсь и отбиваю барабанную дробь по спинке дивана:
— Джейкоб Стоун! — получается лишь жалкий визг. — Мы разговаривали и пропустили по стаканчику. Мой телефон сдох, потому что прежде, чем я это осознала, было уже за полночь. Я так сожалею.
Улыбка с его лица превращается в безэмоциональную маску. Его кулаки сжимаются по бокам.
— Позволь мне узнать все честно, — он рычит сквозь плотно стиснутые зубы. — Ты забыла позвонить мне, потому что была с… Джейкобом Стоуном?
Я киваю, но то, как он сказал это, выходит хуже, чем было на самом деле.
— Прекрасно, — говорит он и делает глубокий вдох, чтобы успокоиться. — Что-нибудь произошло?
— Эмм… мы обменялись номерами и собираемся пообедать перед фотосъемкой рекламы, — говорю я осторожно, не желая лгать и не желая сильнее разозлить его. — Это было совершенно безобидно.
— И он не прикасался к тебе, не целовал… ты трахнула его?
Ну вот!
Я фыркаю и направляюсь в сторону нашей спальни, он идет за мной по пятам.
— Не будь смешным. Мы просто сидели рядом друг с другом и разговаривали. Мари была там.
— Я не смешон. Господи, Майя, я ревную, это нормально. Почему вы не пригласили меня?
— Мне и в голову это не пришло, малыш, — успокаивающе произношу я, но, очевидно, это не то, что стоило говорить, потому что он поворачивается и ударяет кулаком о дверь, прежде чем уставиться на меня. — Ты просто проломил отверстие в двери, — я смотрю на трещину и дыру.
— Иногда, иногда… — он говорит, сгибая истекающую кровью руку. — Забудь об этом. Я сплю в другой комнате.
— Ты серьезно? — фыркаю я. — Что на сей раз я сделала?
— Я просто не могу быть рядом с тобой прямо сейчас.
Во мне вспыхивает гнев.
— Иногда что, Джеймс? — я хватаю его за руку, чтобы не дать уйти.
Его глаза темнеют от ярости. Это вправду нервирует меня.
— Иногда я чертовски ненавижу тебя, ты бессердечная сука! — кричит он мне в лицо, прежде чем вылетает из комнаты и хлопает дверью. Ой. Это больно.
Ошеломленная, я опускаюсь на пол, его слова повторяются у меня в голове, как заезженная пластинка. Ты бессердечная сука, иногда я тебя ненавижу. Ты бессердечная сука. Бессердечная сука. Он не просто сказал: иногда я тебя ненавижу. Он сказал: иногда я тебя чертовски ненавижу. Это будто страстно ненавидеть.
Я шокирована слезой, которая катится по щеке. Черт побери, я не буду плакать. Я не хотела его огорчить. Почему я так лажаю во всем, что касается его?
Решив, что мне нужно освободить голову от мыслей, я хватаю пиджак, вытаскиваю обувь и беру ключи от машины. Как только моя рука сжимает ручку двери, Джеймс выходит в коридор. Он смотрит на пол, шоркая пальцем ноги по полу, его руки засунуты в карманы брюк.
— Куда ты идешь? — спрашивает он, его голос едва громче шепота.
Я смотрю в его усталые глаза, качаю головой и открываю дверь.
— На улицу.
Его глаза снова щурятся в гневе. Да уж, еще больше оскорблений.
— Ты собираешься встретиться с ним?
— С кем? — выдыхаю я и сжимаю переносицу.
— Джейкобом Стоуном.
— Да, — лгу я, отталкивая его руку, когда он собирается дотянуться до моей. — Да, я собираюсь встретиться с Джейкобом Стоуном, и трахнусь с ним, а затем вернусь домой и расскажу тебе, насколько он лучше, чем ты, потому что я вот такая гребаная шлюха. Теперь счастлив?
Я не дожидаюсь его ответа, просто ухожу, хлопнув дверью перед его ошеломленным лицом, и направляюсь к лифту.
Я была уверена, что, в конце концов, приду сюда. Это первый раз после похорон. Земля все еще слегка приподнята. Я встаю на колени и кладу белые розы пред великолепным надгробием. Оно в форме книги с разными фигурками пробирок и колбочек, и других приборов на левой половине. Оно бы понравилось ему.
— Привет, папа, — говорю я и нежно касаюсь его имени. — Так, все не так хорошо, как ты, наверное, знаешь. Мой муж думает, что я шлюха и все, что мы делаем — это спорим, — вздох. — Это моя вина, я продолжаю валять дурака. На самом деле плохо. Я не имею в виду… я просто… е, — стону я и тру глаза. — Это глупо. Ты не здесь, — я хнычу и тяну лепесток с одной розы, он такой мягкий под моими пальцами. — Я скучаю по тебе, — одинокая слеза падает вниз, а затем начинаются рыдания.
Я не могу их остановить. Слезы капают и капают. Я скучаю по папе, мне нужно, чтобы он был здесь, обнял меня и сказал, что все будет хорошо. Я просто не могу справиться, я не знаю, что делать.
Я сижу и жду, непонятно чего. Мой телефон по-прежнему дома, поэтому я не могу никому позвонить. Моя юбка влажная из-за того, что я сидела на земле так долго. Ветерок заставляет меня задрожать. Так что я решаю, после долгих часов, что пора домой. Я встаю, добираюсь до машины и уезжаю.
В квартире тихо и темно. Я надеюсь, он спит, я не могу больше ссориться сегодня. Слишком много для одной недели. Я никогда в своей жизни не ссорилась с кем-то так много. Я крадусь в комнату, испытывая странное чувство дежавю. Особенно, когда вижу Джеймса, который сидит в кресле, а его голова лежит на руках.
Он смотрит вверх, его глаза опухшие и красные, я чувствую себя ужасно из-за того, что заставила его испытать все это.
— Майя, я…
Я закрываю рукой его рот и падаю на его колени. Он вздыхает и обнимает меня сильными руками, а я зарываюсь лицом в его шею. Я дома, в безопасности, в тепле и, думаю, влюблена. Я засыпаю, чувствуя его дыхание на своей шее и звук его сердца под моим ухом, пока его сильные руки крепко обнимают меня. Последние словами, что я бормочу — это слова, которые я думала, никогда не услышу, как говорю их другому человеку:
— Я люблю тебя.
Я даже не уверена, что он услышал их, но знаю, что сказав их, сделала первый шаг к восстановлению наших отношений.
— Я позволю начать, делай все, что посчитаешь нужным, — говорю я Софи.
Она с волнением усмехается и топает к двери, мой телефон высвечивает сообщение.
Я улыбаюсь, когда читаю.
Джеймс: Я люблю тебя… приди и отсоси у меня.
Майя: Я прям чувствую любовь… правда. Эта пошлая смс-ка пришлась мне по вкусу.
Джеймс: Минет, Минет… в случае, если ты не можешь услышать, то вся Римская империя скандирует это слово.
Майя: Боже, это ж так много людей хочет минет!
Джеймс: Не смешно…
Майя: Скоро вернусь, а то первый мужчина в очереди ждет.
Джеймс: Гррр!
Я открываю дверь в его кабинет и затем закрываю ее за собой, а его брови ползут вверх.
— Мистер Фриман. Мне кажется, вы хотели моего присутствия.
Я наблюдаю, как он сглатывает и слегка кивает.
— Конечно, мистер Фриман, — я с ухмылкой бросаю подушку с дивана на пол перед ним. Все его тело вздрагивает, когда я провожу по его бедрам к поясу. — Ммм… кое-кто уже возбужден.
— Для этого мне только стоит подумать о тебе, и я нахожусь в постоянном состоянии возбуждения, — он стонет, когда я высвобождаю его член из плена. — Черт, Майя, — он проскальзывает руками прямо в мои волосы, а я обвожу языком вокруг головки. — О, боже!
Я осознаю, что это, вероятно, первый минет, который я делаю ему. Я решаю сделать его самым лучшим из всех. Я хочу разрушить его для всех остальных женщин.
Я обхватываю основание рукой, другой рукой сжимаю яйца, и проталкиваю член в рот до задней стенки горла. Вкус и запах — божественны, как и каждый его дюйм. Он снова стонет, дергается у меня во рту и хватает меня за голову сильнее.
— Ты так приятно ощущаешься, — шепчет он и водит пальцами по коже моей головы.
Я смотрю на него, сильнее всасывая его в рот. На его лице читается удовольствие, глаза плотно закрыты, а губы слегка раздвинулись. Я смотрю с благоговением, как он прикусывает нижнюю губу, и розовая плоть становится белой, когда я проталкиваю его дальше в горло. Стон выскальзывает из меня и звучит в унисон с его собственным.
— О боже, Майя, — шипит он, когда я двигаюсь быстрее, не отводя взгляда от его лица. Я хочу увидеть, как он кончит, но и проглотить все его удовольствие, и то, и другое, возможно, не получится одновременно. Его руки сжимаются в моих волосах, он уже близко, я могу предположить по тихим горловым стонам и легким подрагиваниям тела, его член увеличивается, и держать его во рту становится практически невозможно. — Черт, Майя…
