появлении никак не оживил его повествование. Просто я появилась, достала меч, распустила крылья, и началось землетрясение. Он бежал, чуть не провалился в бездну, но я схватила его за шиворот и вынесла на свободу.
Авсур слушал внимательно и, кажется, первый раз за всё это время бросил на меня заинтересованный взгляд.
— Что это было? — спросил он без предисловий.
— Какое-то странное измерение, созданное магией, — пожала плечами я, оглядываясь в поисках ложки, чтоб положить в свою опустевшую миску кусок рыбы. — Наверно оно было нестабильно. Приток другой энергии вызвал что-то вроде аннигиляции, и оно схлопнулось.
— Какой другой энергии? — уточнил он.
— Я не знаю, какая энергия создала это измерение, но та, что окружает меня в такие минуты, явно другой природы. Возможно, они обладали противоположными свойствами. В теории.
— Возможно, — он на минуту задумался. — Впрочем, это неважно. Сёрмон, я хочу, чтоб всем объявили, что к Долине Ворона приближаться запрещено.
— Мы итак туда не суёмся, — усмехнулся тот. — Чужая магия, не здешняя, злая. К тому же Вороны не больше нас любят гостей.
— А что вы о них знаете? — полюбопытствовала я.
— Ничего, — он холодно взглянул на меня. — Достаточно того, что однажды оказавшись там, я сразу понял, что туда лучше не соваться. Я не удивляюсь, что там образовался какой-то магический мешок. Я поражаюсь, что вам удалось выбраться оттуда, — он задумчиво посмотрел на Фарока.
— Всё закончилось, и забудем об этом, — категорично произнёс Авсур. — Однако я хочу знать, что это за Жрец Тьмы и что за колдуны служат ему. Раньше ничего такого не наблюдалось.
— Я думаю, что это Ротамон. Он периодически тыкается во все дыры и пытается убедить аборигенов, что теперь он тут главный. В луаре его посадили в клетку и нашпиговали стрелами, в Магдебурге его прислужников публично разоблачили, и он предпочёл их сжечь на глазах у перепуганной толпы. Теперь бродит по деревням и запугивает крестьян.
— Ты считаешь, что он неопасен? — Авсур задумчиво взглянул на своего старого друга. — А то, что он смог создать искусственное измерение, это не свидетельствует о его силе?
— Раньше он этого не делал. Возможно, это не он. Я же говорю, что Долина Ворона — странное место. Может быть, это сделал кто-то из них, из Воронов.
— Но они собирались приносить жертвы, чтоб открыть какой-то портал во Тьму. Если они объединятся, чем это может угрожать нам?
Сёрмон задумался, разглядывая кусок мяса на кости, которую держал в руках, а потом кивнул.
— Хорошо, я постараюсь выяснить, что там к чему.
— Я хочу, чтоб наши шпионы слушали и смотрели по сторонам, но запрещаю отправлять их в Долину Ворона. Если кто-то что-то услышит об этом, доложить мне немедленно.
— Немедленно, — кивнул Сёрмон и вонзил свои поблескивающие изумрудами клыки в мясо.
После этого разговоры утекли в другое русло. Авсур и его эльфы занялись обсуждением строительства мельницы на дальнем водопаде, а потом перешли к проблеме набегов диких кабанов на огороды. Помимо тёмной деятельности Сёрмона, жители города занимались совершенно обыденными делами, и торговали не только снадобьями, амулетами и информацией, но и изделиями из железа и дерева, дорогим сукном и вышивками, а также овощами, которые они выращивали из семян, привезённых с Ормы, и более нигде в этом мире не произраставшими.
Эти разговоры были мне интересны лишь как некая общая информация о тёмных эльфах, потому я, уже насытившись, посмотрела на других участников застолья. Антон сидел всё так же молча, и с расстроенным видом поглядывал на Фарока. А тот снова уткнулся взглядом в стол и меланхолично жевал кусочки хлеба.
— Ну, что с тобой? — наконец, не выдержал Антон.
— Ничего, — Фарок встрепенулся и спросил: — Ты поел? Пойдём наверх, посмотрим на водопады.
— Как хочешь, — Антон пожал плечами и нерешительно взглянул на меня.
— Идёмте с нами, командор, — улыбнулся Фарок. — Вам понравится.
Он поднялся. Должно быть, покинуть трапезу здесь было так же просто, как и присоединится к ней. Мы встали и направились к дверям.
— Фарок, — раздался вдогонку голос Авсура, — ты ушёл один без спроса и подверг опасности остальных. Ближайшие десять полных суток я запрещаю тебе покидать город. Завтра отправишься к дальнему водопаду и присоединишься к строителям мельницы. Не вздумай отлынивать от работы. И не появляйся здесь, пока я не позову.
— Я понял, повелитель, — обернулся к нему Фарок. — И считаю, что заслужил это. Мне жаль.
— Иди.
Мы вышли из трапезной и по крутым лесенкам поднялись на крышу, а с неё — на подвесные мостики, ведшие всё выше и выше к тёмным густым ветвям дерева. Мы прошли несколько домиков и площадок и, наконец, оказались в лёгкой беседке, её деревянную крышу поддерживали тонкие резные столбики. По краям с карниза на цепочках свисали маленькие стеклянные фонарики, в которых трепетали огоньки. Внизу, чуть ниже уровня беседки тёмной массойбугрились кроны деревьев, подёрнутые синеватой дымкой. Сапфировые небеса излучали странный свет, а вдалеке темнели скалы, словно нарисованные широкими мазками на синей бумаге, и с них серебристыми лентами с разных уровней стекали водопады. Их далёкий шум смешивался с ровным гулом, издаваемым кронами деревьев под порывами ночного ветра.
— Красиво, — вздохнул Антон, облокотившись на узорчатые перила. — Жалко, что нет луны и звёзд, — он повернулся к Фароку. — Что ты киснешь? У тебя что, посттравматический синдром? Хочешь об этом поговорить?
— Нет, — тот покачал головой. — Я, конечно, перетрусил, но Дарья Ивановна не даст соврать, не впал в панику. Всё это было, как в странном сне, и отношение к этому у меня тоже, как к обычному кошмару. Было страшно, но уже всё позади и вообще, не правда. Просто мне приснилось ещё кое-что… Хотя это, возможно, действительно, был сон.
— Что за сон? — спросила я, почувствовав, что это имеет для меня большое значение.
— Когда я первый раз очнулся в том подземелье… Хотя, нет, это было не совсем подземелье. Я так решил, потому что было очень темно, но я видел окна, а в них густую массу темноты и, кажется… там были звёзды.
— Тогда это сон, — сделал вывод Антон.
— Я лежал на полу, а вокруг меня были металлические прутья, толстые, они сходились наверху в одну точку, как в птичьей клетке. Вот между этими прутьями я и разглядел что-то непонятное. Сперва мне показалось, что это птица, большая чёрная птица, которую кто-то приколотил гвоздями за крылья прямо к стене. С момента прибытия сюда я перестал видеть в темноте. Мой имплант отключился, и зрение стало таким, как прежде… Я вглядывался в эту птицу, ожидая, когда глаза в достаточной мере
