Мы сидели, прижавшись друг к другу, завернувшись в одеяло, укрытые песчаной дюной, в то время как короткий ливень омрачил горизонт.
— Каро, ты говорила о том, что хочешь вернуться на восток — ты имела в виду Северную Каролину или Мэриленд?
— Никакого Мэриленда. — Я вздрогнула от мысли быть в одном и том же штате со своей матерью. — Я просто думаю о том, чтобы уехать как можно дальше отсюда. Нет, это не должен быть Мэриленд или Северная Каролина. Почему ты спрашиваешь? У тебя есть какие-то мысли?
— Ну, — сказал он, колеблясь. — Я подумал, может, мы могли бы поехать в Нью-Йорк. Там, должно быть, проще найти работу, верно?
— Думаю, да.
Я была не уверена, хотела ли я жить в городе такого размера, но подумав мгновение, я определенно смогла увидеть преимущества. С одной стороны, нас было тяжелее найти, и Себастьян был прав насчет шанса найти работу. Но я также была напугана масштабом того, что мы берем на себя. Я была там дважды, и каждый раз робела от скорости, с которой там все происходило. Я боялась, что потеряюсь. Но... с Себастьяном? Мне не придется столкнуться с этим одной. Мне больше никогда не придется столкнуться ни с чем одной.
— Я посмотрел кое-какие курсы в Нью-Йорке, — сказал он, добавив в голос оттенок небрежности, чтобы он выглядел правдоподобно.
— И?
— Ничего, правда. Я просто подумал, что это было бы круто — ты и я в «Большом яблоке».
— Себастьян, мне все равно, куда мы поедем. Если ты хочешь поехать в Нью-Йорк, если ты увидел какие-то курсы, которые тебя заинтересовали, тогда это то место, куда мы отправимся.
— Правда?
Он смотрел на меня с сияющей улыбкой.
— Конечно! Это такое же твое будущее, как и мое. — Или больше.
Втайне мы планировали, что Себастьян подаст заявление в Нью-Йоркский университет на курсы, которые начинаются с весеннего семестра. Мы — я в восторге от этого маленького местоимения — покинем Калифорнию, как только ему исполнится восемнадцать, второго октября, и надеемся спрятаться в анонимности серого мегаполиса. Я, конечно же, найду работу журналистом, и, несомненно, мы будем счастливы.
Я растворилась в восхитительных мечтах. Я не могла в полной мере скрыть свое счастье, кто-то обязательно заметит.
— Кэролайн!
Голос Донны Форштадт прервал мои счастливые размышления в «Kwik Shop».
— Как ты? Мы с Йоханом, правда, с нетерпением ждем твоей маленькой вечеринки завтра.
Мой мозг был весь во внимании. Она видела, что я приехала с Себастьяном? Нет, она все еще улыбалась, ведя себя обычно — в отличие от меня.
— Ох, да, конечно! Прости, мои мысли были в другом месте.
Это точно.
— Должно быть, в каком-то чудесном, — я позвала тебя по имени три раза!
Я покраснела от неудобства, и она подняла бровь, но была достаточно любезной, чтобы не продолжать эту тему.
— Дэвид сказал Йохану, что ты сделаешь какие-то восхитительные маленькие итальянские вкусности.
Она с недоумением посмотрела на мою корзину. В ней были коробка молока и бутылка оливкового масла.
— Я предпочитаю готовить все из свежих продуктов, — пробормотала я, ужасно импровизируя.
— Конечно, — она улыбнулась. — Ну, я оставлю тебя. Ох, смотри! Там паренек Хантеров за прилавком с мясом. Он обрезал свои волосы. Правильно! Себастьян! Привет!
Краткое выражение ужаса появилось на его лице, прежде чем он обуздал свои эмоции, и на его лице появилось смущение. Он пошел к нам, с осторожностью.
— Здравствуйте, миссис Форштадт. — Он остановился. — Миссис Уилсон.
— Привет, Себастьян, — сказала она, осматривая его короткую стрижку. — Ты делаешь покупки для своей матери?
— Эм...
— Это чрезвычайно хорошо с твоей стороны. Я бы хотела, чтобы мои мальчики делали работу по дому. Они думают, что еда просто материализуется в холодильнике.
Я слабо рассмеялась, а Себастьян улыбнулся, давая смутный, уклончивый ответ.
— Могу я подвести тебя домой, Себастьян? — любезно предложила Донна.
— Нет, спасибо, миссис Форштадт, я в порядке.
Она улыбнулась.
— Ну... увидимся завтра, Кэролайн.
— Пока.
В конце концов, когда она исчезла за отделом с замороженными продуктами, я вздохнула с облегчением. Я даже не осознавала, что задерживала дыхание.
— Мы должны быть более осторожны, — прошептала я.
Себастьян мрачно кивнул, но в его глазах был отблеск развлечения.
— Что?!
Он покачал головой, его небольшая улыбка исчезла.
— Пойдем отсюда.
Я отказалась от своих нескольких продуктов, которые у меня были в корзинке, несомненно, к большому раздражению персонала, и пошла на парковку. Наш выход был более осторожным, чем наша потерпевшая неудачу вылазка в магазин.
Я скользнула на водительское сиденье, чувствуя приподнятое настроение и чувство вины в одно и то же время.
Себастьян коснулся пальцами моей шеи, и дрожь пронеслась через меня.
— Не здесь!
— Тогда где?
— Поехали на пляж.
Он ухмыльнулся.
— Идеально.
Когда я завела машину, он включил радио и выбрал радиостанцию, играющую современный джаз.
— Мама и отец настаивают на том, чтобы я получил работу на лето, — сказал он небрежно.
Мое сердце ухнуло в желудок — если он будет работать весь день, я не буду видеть его. Я не могу уходить по вечерам, не сталкиваясь с допросами Дэвида.
— Что за работа?
Он пожал плечами.
— Чес говорит, что я мог бы получить работу официантом в месте, где он работает — загородный клуб в Ла-Холья.
— Звучит... весело.
— В основном вечерние смены, Каро. Я все еще буду свободен в течение дня.
Я улыбнулась от облегчения.
— Кстати, я хочу, чтобы ты прочитал мою стать о серфинге, чтобы убедиться, что с ней все в порядке.
— Ты закончила ее?
Он выглядел удивленным.
— Конечно! Что еще делать вечером? — сказала я, подразнивая.
Он оскалился.
— Я ненавижу, что ты возвращаешься домой к этому придурку.
Я вздохнула.
— Я тоже. Но это не продлится долго.
Правда в том, что я находила компанию Дэвида — невыносимой. Честно говоря, я не знала, смогу ли продержаться четыре месяца. Я перебирала в уме возможности переезда, но была напугана, и у меня было мало собственных денег.
Я отогнала мысли о Дэвиде: здесь и сейчас только Себастьян.
— На какой пляж мы поедем?
— Я знаю место недалеко отсюда. Там также есть пляжный ларек, поэтому мы сможем взять кое-что перекусить.
Я улыбнулась про себя — мальчик умеет есть.
Нет, не мальчик, одернула я себя.
Но в части моего мозга, куда я отгоняла все свои плохие мысли, становилось чертовски тесно.
Мы ехали с опущенными окнами, Себастьян лениво откинулся на сиденье, подпевая радио, в то время как ветер трепал его волосы.
Себастьян показал мне сторону Сан-Диего, которую я никогда не видела — расслабляющее, спокойное пляжное сообщество, от которого у Дэвида случился бы приступ.
Девушка, работающая за прилавком пляжного ларечка, смотрела на Себастьяна с интересом. Я смотрела, как она следила за его передвижениями по магазинчику. Она была стереотипной калифорнийской девчонкой с длинными, светлыми волосами, длинными загорелыми ногами и длинными накладными ресницами. К моему удивлению и восторгу, Себастьян, казалось, не замечал ее.
— Что ты хочешь есть, Каро? У них есть сэндвич с тунцом и мясной рулет.
— Я буду только содовую и небольшую упаковку чипсов.
Он нахмурился.
— Это не очень здоровая пища.
Он выглядел так серьезно, стоя там в обрезанных джинсах и футболке для серфинга, я не могла сдержать улыбку.
— Тогда я лучше буду сэндвич с тунцом, мой повелитель.
— Ты смеешься надо мной?
— Немного, но в хорошем смысле. Ты такой милый!
Он выглядел так, будто не был уверен, комплимент это был или нет, но проигнорировал это.
Я заплатила за еду, разозлившись на себя, что вспомнила, что трачу деньги, которые Дэвид давал мне на домашнее хозяйство. К черту! Я заработала каждый пенни: готовя, убирая, утюжа его проклятые брюки, даже развлекая его коллег.
Кассир сложил наши покупки в пакет, который Себастьян засунул подмышку, на краткий миг улыбаясь ей. Затем он взял меня за руку.
Он взял меня за руку!
Дэвид никогда не держал меня за руку. Ну, возможно, один раз — в день нашей свадьбы, когда мой отец передавал меня ему. Но с того момента я не помню, чтобы это происходило еще хоть раз.
Это ощущалось великолепно и пугающе, прогулка по пляжу, наши пальцы переплетены.
Мы нашли идеальную дюну, впалое углубление посреди песчаного тростника. Это обеспечивало нам немного защиты от ветра, хотя он был не сильным сегодня, но что более важно, это давало нам уединение, и никто не мог увидеть нас с пляжа.
Застенчиво, я вытащила копию своей статьи о серфинге из сумки.
— Вот она.
Он опустился на песок и сел, скрестив ноги. С тревогой я наблюдала за выражением его лица, пока он читал. В первый раз я показывала кому-то то, что написала. Я очень сильно хотела, чтобы она понравилась ему. Я чувствовала, как будто даю миру жизнь и жду, что кто-то придет и скажет, есть ли у моего ребенка дефекты или нет.
