за проделанный путь, за все тревоги и даже за «позорный столб»! А спина…
скоро заживёт! – закончил он, и глаза его снова радостно блеснули.
Глава 6
Без цепи
Айви вернулась домой уже под вечер. Ей вообще не хотелось оставлять Грэйккона, но тётка
должна была вот-вот вернуться, а Айви вдруг почувствовала, что не хочет расстраивать её или
заставлять волноваться.
Она прошла в свою комнату и, вплотную приблизившись к зеркалу, открыла маленькую
коробочку из слоновой кости. Там была мазь, которую Эмерита делала из какой-то травы, растущей
на горных склонах. Грэйккон уверял, что с её помощью ссадины заживают за один день, а такие, как
у него, самое большее – за два. Эмерита только смеялась и тихонько шептала Айви, что проваляется
Грэйккон с такими ранами не меньше недели, но, как и все мужчины, долго лечиться не любит. Айви
взглянула на гладкую блестящую крышечку и улыбнулась.
«Кру любит рисовать. Он мне всю посуду разукрасил, видела? Эту коробочку тоже он
разрисовывал» – весело рассказывала старушка, вручая Айви свой маленький подарок. На крышке
красовалось странное существо о пяти ногах.
«Кру, кто это?»
«Это конь!» – Кру с нежностью смотрел на свою работу.
«Но у него лишняя нога!» – удивилась Айви.
Кру слегка растерялся. Считать он не умел.
«Сначала он нарисовал три, – тихо засмеялась Эмерита, – Но потом понял, что чего-то не хватает и
дорисовал сразу ещё две».
Айви подобрала волосы и, зачерпнув пальцем немного густой, пряно пахнущей массы,
осторожно смазала ссадины на шее. Потом шагнула назад и поглядела на своё отражение. Ей почему-
то стало неловко за голые плечи и руки. Она вспомнила вечер в доме Лестиха, свой огненный наряд и
танец…
Почувствовав, как краска заливает щёки, она поспешно отвернулась и отошла от зеркала. Открыв
шкаф и печально оглядев свои не отягощённые большим количеством ткани наряды, Айви приуныла
и, тяжело вздохнув, хотела уже захлопнуть дверцу, но вдруг взгляд её упал на тёмно-голубое платье –
подарок Грэйккона, которое так и лежало, небрежно брошенное в угол. Она осторожно подняла его
и, внимательно оглядев, радостно улыбнулась. Потом, быстро переодевшись, кинула ещё один взгляд
в зеркало и вдруг вспомнила… Она вспомнила, где видела женщин в таких платьях: там, в лесу, на
стене большого дома!
Айви замерла и задумалась. Загадочные и далёкие люди были теперь её народом! Возможно ли
это? Какие они? Неужели все – такие, как Грэйккон? Она даже оробела от этой мысли и
почувствовала себя совсем мелкой и незначительной.
«Ну, хотя бы платье-то я могу носить?» – подумала она, будто спрашивая у кого-то разрешения, но
тут внезапно вздрогнула и перевела взгляд на стол, повинуясь чьему-то тихому, но очень ясному зову,
прозвучавшему из самого сердца.
Там, на столе стояла её шкатулка, старая и давно знакомая, но Айви показалось, что оттуда сейчас
выползет змея. Дрожащими пальцами она приподняла крышку и, вынув красные бусы, бессильно
опустилась на кровать.
«Великий Царь! Я украла это! Прости меня!» – горячо прошептала она. Тихий голос глубоко
внутри беспокоился и словно чего-то ожидал от неё. Зажав бусы в руке, она вышла из комнаты и в
раздумье двинулась по дому. Наконец, взгляд её упал на массивное деревянное трюмо, стоявшее у
окна в тёткиной комнате. Айви опустила бусы на тёмную блестящую поверхность. «Когда тётя
вернётся, она сразу заметит их. Надо будет ей всё рассказать…» – подумала она и сразу
почувствовала неожиданное облегчение.
***
Она проснулась на рассвете и, мгновенно вспомнив всё, что произошло вчера, на всякий случай
подняла руку и потрогала шею. Цепи не было. Айви счастливо улыбнулась и, нырнув в тёмно-
голубое платье, затянула волосы лентой и зашагала к побережью.
Дорога показалась ей не такой длинной, а уставшие рыбаки – не такими грубыми, как всегда. Она
махнула рукой им на прощание, с удивлением заметив, как их хмурые лица просветлели в ответ.
Даже корзина, доверху наполненная рыбой, не показалась сегодня такой неподъёмной.
Айви не заметила, как была уже у рыночных ворот и привычно влилась в людской поток,
движущийся вдоль многочисленных прилавков, навесов и просто телег, расставленных неровными
рядами. Проходя мимо деревянного помоста, она бросила взгляд на каменный столб. Всё,
произошедшее с ней в последние дни, сияло теперь глубоким и непреложным смыслом.
«Великий Царь, я благодарю тебя! И тебя, дорогой Грэйккон!»
– Девушка, дай монетку бабушке! – скрипучий голос раздался откуда-то снизу.
Айви вздрогнула. У помоста, прямо на земле, привалившись спиной к тёмным доскам, сидела
сморщенная старуха. Она с ожиданием смотрела на Айви маленькими бесцветными глазами и
протягивала худую руку, покрытую многочисленными рубцами и язвами.
Айви уже видела её здесь, но никогда не обращала особого внимания – рынок всегда полон
нищими! Но теперь что-то шевельнулось у неё внутри, заставив остановиться и снять с плеча
корзину. Она присела рядом с нищенкой и внимательно посмотрела на её руку.
– У меня нет денег, бабушка. Хочешь, я смажу твои болячки, тебе поможет!
Не дожидаясь ответа, Айви порылась в складках платья и, вытащив костяную коробочку
Эмериты, стала аккуратно мазать растрескавшиеся кровавые пятна. Старуха растерянно смотрела на
её быстрые движения, переводя непонимающий взгляд со своей руки на лицо Айви и только слабо
шевеля губами. Внезапно она подняла глаза вверх и, мгновенно изменившись в лице, вздрогнула,
пригнула голову и испуганно завопила:
– И-и-и!
Айви вскочила и обернулась. Перед ней стоял тип, совершенно бандитского вида: кривой,
лохматый и крепкий. В одной руке он сжимал обрывок верёвки, а другой неторопливо почёсывал
волосатую грудь. Чуть позади него виднелась такая же лохматая женщина с мутными глазами на
сером, испитом лице.
– Ты зачем обижаешь ба-а-а-бушку? – с издёвкой проговорил мужчина странно-тонким,
вкрадчивым голосом, растянув губы в подчёркнуто-наглой улыбке.
– Ты ошибаешься, – сухо ответила Айви, слегка насторожившись: беседа не предвещала ничего
хорошего. – Я только смазала ей руку.
– Зачем, дорогуша? Мне нужны эти болячки! – тип приблизился и понизил голос почти до
шёпота, – Иначе, она ничего не заработает! – он снова растянул губы в улыбке, пытаясь изобразить
заботу и доброжелательность, отчего его лицо приобрело совершенно идиотское выражение. Потом
неожиданно изменив голос, прошипел: – Иди отсюда, детка! – и снова, как ни в чём не бывало,
громко и тонко затянул: – Нехорошо-о-о обижать стариков! Смотри, как кричит бабу-у-у-ля! – он
повернулся к старухе, которая, упав в пыль, так и лежала, прикрывая голову руками и тихо
поскуливая. Брезгливо сморщившись и вновь изменив голос, он угрожающе процедил сквозь зубы: -
Вставай, мать, давай работать! – и слегка замахнулся на неё обрывком верёвки.
Айви шагнула ему наперерез и
