В течение нескольких напряженных секунд мы как будто были уже не в замке, не в большой столовой с красными стенами, а где-то в другом месте, каком-то волшебном. Там не было никого, кроме нас двоих. Не было ни мистера Феллоуза, ни Сиба, ни Мисти.
Только я и медленный, блуждающий, пожирающий, гипнотический взор могущественного незнакомца в маске, детально изучающего меня. Я была потрясена. Казалось невероятным, что, пока я лежала с завязанными глазами, этот высокий и привлекательный мужчина делал греховно-восхитительные вещи с моим обнаженным телом.
Потом его губы зашевелились.
- Добрый вечер, - протянул он бархатистым голосом, полным скрытого обещания.
Я вздрогнула. Его голос всегда что-то пробуждал у меня внутри. Образы нашего совокупления. Странное желание быть взятой запретными способами.
Мои губы приоткрылись, когда из меня вырвался вздох.
- Привет.
Мой голос прозвучал высоко и тихо. Мистер Феллоуз незаметно вышел из комнаты, а Гай прошел вперед, выдвинул стул и сел.
Сиб с кряхтением устроился около стула Гая.
Мое внимание привлекла его шея – с темным оттенком, чувственная на фоне расстегнутой белой рубашки. На нем был черный смокинг, но когда он поднял руки и положил их на стол, то я заметила на его левой руке черную перчатку. Мой взгляд переместился к правой руке. Большая и мужественная, она покоилась на поверхности стола. Я хорошо помню образ и отпечаток, которые она оставила на моем теле.
- Я слышал, как ты играла сегодня на фортепиано. Ты играешь очень хорошо, - сказал он.
Удивленная комплиментом, я подняла глаза и обнаружила, что он пристально наблюдает за мной. Не в силах отвести от него взгляд, я посмотрела на его губы, и стало еще хуже, потому что я внезапно вспомнила, как он целовал меня между моих расставленных ног. Жар нахлынул на мои щеки. О Боже! Какой же явной дурой я была.
- Спасибо, - я наконец с трудом сглотнула.
- Где ты научилась играть?
Моя рука нервно дрожала, поднимаясь к горлу.
- Мама научила нас всех играть.
- Я думал, что ваша семья была очень бедной.
Я снова посмотрела на него.
- Так и есть. Но моя мама была дочерью очень богатых людей. Когда-то она жила в прекрасном доме в Москве и преподавала музыку и английский. Фортепиано – это то, что осталось с того времени.
- Что случилось потом?
- Она вышла замуж за моего отца, - сказала я.
Вернулся Мистер Феллоуз с подносом.
- Крем-суп из спаржи и мяты, - торжественно объявил он и поставил передо мной тарелку с густой зеленой жидкостью с кремовой завитушкой наверху.
- Спасибо, - пробормотала я, наблюдая, как он обошел стол и поставил другую тарелку перед Гаем.
Я зачерпнула ложкой однородную горячую жидкость и поднесла ее к губам. Я раньше никогда не пробовала спаржу. Вкус у нее был нежным и восхитительным.
Я взяла булочку со своей тарелки, отломила небольшой кусочек и намазала его маслом.
- Расскажи мне о своем отце.
- Мой отец - охотник. Он охотится на лося, шиншилл, зайцев. Однажды он застрелил бурого медведя, - мой голос был ровным и пустым.
- Какой он человек?
Я положила свой кусок хлеба и уставилась в тарелку с супом.
- Что ты хочешь знать о моем отце?
- Я хочу знать твою историю. Я хочу знать, как ты оказалась в темной западне, ожидая покупателя.
Я закусила губу, чтобы она не задрожала от внезапной ненависти, которую я почувствовала к своему отцу.
- После того, как моя мама вышла замуж за отца, что-то произошло. Что-то плохое, и им пришлось в быстром порядке покинуть Москву. Единственную ценность, которую они забрали, было фортепиано моей мамы. Они переехали в маленькую деревню под вымышленными именами. Мы все родились на окраине леса. Никогда не встречались с людьми, никогда не ходили в школу или на праздники, никогда не заводили друзей. Каждый год отец по одному продавал нас, потому что считал, что это его право. Ведь он же кормил, защищал и заботился о нас. В конце концов настал мой черед, - я посмотрела на него.
Его глаза сузились.
- Ты кажешься такой далекой от всего этого.
Я пожала плечами, вспомнив чувство беспомощности и отчаяния, которое я ощущала на протяжении всей своей жизни.
- Там бы я ничего не смогла сделать, - я нервно сглотнула. Мои руки так сильно сжимали колени, что костяшки побелели. – Хотя есть кое-что, что ты мог бы сделать, чтобы помочь.
Я подняла голову и встретилась с его завораживающим взглядом. Он поднял бокал и отпил охлажденного Амонтильядо (прим. перев. - сухой херес янтарного цвета, обладающий ореховым ароматом) из Эль-Пуэрто-де-Санта-Мария, который мистер Феллоуз принес из покрытого паутиной погреба.
- Что?
Я выдержала его взгляд.
- У меня есть брат, близнец. Я люблю его всем сердцем. Мой отец продал восемь своих детей. Он последний. Пожалуйста, не мог бы ты спасти его? – я умоляюще посмотрела на него.
Он сидел совершенно неподвижно и смотрел на меня поверх своего бокала. Он ничего не ответил, а его глаза походили на волчьи. Невозможно ничего расшифровать. Проходили секунды.
И я почувствовала себя лишенной сил. Я поняла, что спросила слишком рано. Я должна была подождать. Я была просто приятным развлечением. Я не должна была подавать свои проблемы к его столу. Я почувствовала, как горячие слезы щиплют глаза. Я опустила голову в поражении, но произошло нечто странное. Сиб поднялся и, оставив хозяина, подошел ко мне и положил голову мне на колени. Эта неудержимая доброта со стороны собаки выбила меня из колеи.
Я закрыла лицо обеими руками и зарыдала.
Сиб начал скрести по мне своими большими лапами. Он слегка завыл. Я почувствовала, как мистер Феллоуз подошел и встал рядом со мной, будто для поддержки. Когда мне удалось успокоиться, он протянул мне платок. Я взяла его и высморкалась. Я не была побежденной. Я найду способ. Я положила руку на голову Сиба, и он посмотрел на меня. Я поблагодарила мистера Феллоуза. Краем глаза я увидела, что Гай не сдвинулся вообще. Мистер Феллоуз убрал тарелки и вышел. Я посмотрела на белую льняную салфетку, подстеленную под тарелку.
- Мне жаль. Я знаю, что ты пострадала, - вдруг сказал Гай, и его голос был напряженным и хриплым.
А потом он встал и вышел из столовой, не попробовав основного блюда, над которым миссис Литтлбелл так надрывалась: ребрышки по-бургундски. Сиб посмотрел на меня печальными глазами в последний раз, а потом последовал за своим хозяином.
Той ночью он не посылал за мной.
*****
Мне приснилось, что я снова была маленькой и все мы были одной большой семьей, живущей в деревянном домике с покрашенной в синий цвет крышей. Моя мама еще жива. Николай и я прижались друг к другу в постели между нашими сестрами. Все наши тела теплые и мягкие, а снаружи - зимняя ночь. Мы спали сном младенцев, не зная, что ждет нас в будущем.
Глава 16
Когда я проснулась утром, небо было серым и снова шел дождь. За завтраком мистер Феллоуз поднял глаза от своего тоста и улыбнулся мне своей первой настоящей улыбкой. Это безмерно оживило его холодное, вытянутое лицо.
- Садитесь рядом со мной, - сказал он с полным доброты бледным лицом.
Я пожала плечами, когда Мисти вопросительно посмотрела на меня, вздернув от удивления брови, и села рядом с мистером Феллоузом.
- Что собираешься делать сегодня, девочка? – спросил он.
- Не знаю. Думаю, что буду обследовать замок. Я еще так много не видела здесь.
- Это хорошая идея. Ты можешь начать с комнаты графини Дафферин. Я слышал, что она тебя интересовала, - его глаза блеснули. – Она та, кто, как думают, бродит по замку. Ее комната довольно интересна. Она сохранилась практически в том же состоянии, в котором графиня оставила ее.
- Мне бы очень хотелось этого, - сказала я. – Вы много знаете о ней, мистер Феллоуз?
- Лишь то, что говорит о ней легенда. Что она покончила свою жизнь самоубийством и оставила указания насчет своего надгробия, чтобы ее сердце вынули из тела и похоронили с малышкой, но муж отказался выполнить ее требование. Он умер вскоре после нее. Кто-то заметил, как он на смертном одре разговаривал с воздухом, произнося: «Я сделаю это. Я обещаю, что сделаю это. Пожалуйста, не сердись на меня».
После завтрака мистер Феллоуз отвел меня в ее комнату. Он открыл дверь, включил для меня свет и ушел. Я закрыла дверь и почувствовала ее. И хотя прошли уже сотни лет, я почувствовала ее нежное прикосновение. Это исходило от стен в китайском стиле с изображением мест на берегу реки и павлинов. Мистер Феллоуз был прав – она была практически не тронута. Я села на ее кровать и поежилась. Комнату не отапливали, и было холодно. Коротенькие волоски на затылке встали дыбом. Внезапно у меня появилось ощущение, что я не одна. Кто-то или что-то наблюдало, но я не боялась, потому что дух не сделает мне ничего плохого. Забавно, но я чувствовала, будто принадлежу этому духу.
Пребывая в каком-то тумане, я подошла к ее письменному столу. Открыла маленький ящик и, будто моей рукой управляли, повернула ладонь вверх и скользнула пальцами по полированному дереву, пока не почувствовала маленькую задвижку. Я надавила на нее, и ящик скользнул назад, выдвигая еще два ящика.
