Доминик пожал плечами.
— Просто интересуюсь, зачем ты меня выслеживала.
Я нахмурилась.
— Я не выслеживала тебя, а просто хотела проверить, все ли...
— Проверить? Господи, Брона, я не ребенок, ты не должна проверять, все ли со мной в порядке.
Что?
— Нет, я не это имела в виду.
— Я отошел от тебя на две минуты, ты думала, я сбегу или что?
Что, черт подери, все это значит?
— Да что с тобой такое? Ты что, хочешь поссориться? — рявкнула я.
Доминик пожал плечами.
— Я не хочу ссориться, просто говорю, как есть.
— Ты выставляешь это так, словно я пытаюсь держать тебя под каблуком.
Доминик рассмеялся.
— Ты пытаешься держать меня под каблуком, детка.
Простите?
— Нет, не пытаюсь я.
— Да, пытаешься.
О, боже мой.
— Лишь потому, что я хотела посмотреть, где ты, я делаю тебя подкаблучником? Ладно, тогда да, это так. Единственное, что меня интересует, так это почему ты ведешь себя так, словно тебя это беспокоит?
Доминик шокировано моргнул.
— Потому что мне бы хотелось иметь немного свободы, чтобы отдохнуть со своими братьями и друзьями, без моей женщины, контролирующей мою задницу ежеминутно.
Что. За. Черт?
— Ты все утрируешь.
Доминик пожал плечами.
Я сглотнула.
— Я пытаюсь сделать из тебя подкаблучника, и это тебе не нравится, тогда почему ты согласился завести со мной ребенка?
— Потому что я хочу, чтобы у нас был ребенок... Просто было бы неплохо, если бы ты...
— Высунула голову из твоей задницы.
Доминик рассмеялся.
— Ты сказала это, красавица, не я.
Мне было больно, и я была в гневе.
— Единственное, что окажется у тебя в заднице, так это моя нога, придурок! — огрызнулась я.
— О, а вот и драма.
Я посмотрела на него.
— Меня уже тошнит от этого.
— Тошнит от чего?
— Этого. Нас. Постоянно ссорящихся.
Доминик простонал.
— Мы постоянно ссоримся, потому что ты обращаешь каждый наш спор в скандал... не сейчас, воспользуйтесь мужским туалетом.
Я посмотрела на девушку, на которую Доминик рявкнул, и увидела, как она пулей вылетела из уборной. Доминик снова повернул голову ко мне, и теперь его взгляд был уже абсолютно трезвым.
— Мы ссоримся, потому что ты не можешь спокойно все обсудить, когда мы затрагиваем какую-то важную тему.
Я почувствовала, как сердце пропустило удар.
— Я больше не могу, Доминик. Я недостаточно высокая, чтобы кататься на твоих эмоциональных горках.
— Тогда встань на носочки, — прорычал он. — Потому что с этих горок тебе не сойти уже никогда. Я часть твоей жизни, не просто твой парень. Мы нужны друг другу, неужели ты этого до сих пор не поняла? Мы нужны друг другу.
Я моргнула.
— Почему у нас с тобой все всегда заканчивается на повышенных тонах, Брона? Я лишь пытался сказать тебе, что мне нужно немного пространства, а ты сразу приняла все в штыки. Я люблю тебя больше жизни, клянусь, это правда. Я хочу, чтобы ты родила мне ребенка, хочу быть с тобой до конца своих дней... но мы должны вырасти. Мы больше не в старшей школе, Брона, когда-то наши скандалы должны прекратиться.
Я сглотнула.
— Я не пытаюсь обидеть тебя, малышка, но у тебя есть проблемы с контролем гнева. Я тоже очень вспыльчивый, но, черт возьми, стоит мне слово тебе сказать, как ты взрываешься вербально и физически. Большую часть времени я как на иголках рядом с тобой, потому что не имею ни малейшего понятия, что ты сделаешь через секунду. Я признаю, что поступаю неправильно, смеясь над тобой или сводя все к шутке, но я просто не знаю, что еще сделать, чтобы разрядить напряженную обстановку. Ты меня понимаешь? Не знаю.
Я почувствовала, как желудок затянулся в болезненный узел.
— Тогда почему все это выглядит так, словно ты меня бросаешь? — прошептала я.
Доминик вздохнул.
— Никто никого не бросает... просто мне нужно знать, в моем ли ты углу дерешься вместе со мной или же в противоположном, и дерешься против меня. Бороться гораздо проще, когда мы боремся за одно и то же, красавица.
Я потупила взгляд.
— За что?
— За наши отношения.
Голова у меня шла кругом, и я не могла ясно мыслить.
— Меня убивает то, что это расстраивает тебя, я хочу защитить тебя от всего.
Я шмыгнула носом.
— А кто тогда защитит тебя, если ты все время защищаешь меня?
Доминик улыбнулся.
— Если ты в моем углу и действительно вместе со мной, то это вся защита, которая мне нужна, красавица.
Я закрыла глаза.
— Послушай, я собираюсь сделать кое-что, чего никогда прежде не делал. Я собираюсь позволить тебе обдумать все, что я только что сказал вместо того, чтобы свести все к сексу, ладно? Возвращайся к столику, когда будешь готова.
Я была шокирована, когда открыла глаза и увидела, что Доминик уже ушел.
Он был серьезен насчет всего того, что сказал... Но почему он решил вывалить все это сейчас?
Прежде он никогда не говорил серьезно о моей проблеме с контролем гнева, как и о том, что я должна сражаться вместе с ним, вместо того, чтобы быть против него.
Вполне очевидно, что он уже давно думал над всем этим, но что за черт дернул его выложить все это именно сегодня?
Я поразмышляла над этим минутку, а затем ахнула.
— Разговор о ребенке, — пробормотала я самой себе.
О, боже мой.
Когда я сказала, что хочу ребенка, это, вероятнее всего, подняло всё это в его голове. Ребенок — это не шутки. Он знает, что у нас с ним все серьезно, но если появится ребенок, дороги назад уже не будет.
— Он хочет, чтобы наши отношения были крепкими, и чтобы мы не расстались, когда у нас появится ребенок.
Я зашла в кабинку, закрыла за собой дверь, села на закрытую крышку унитаза и заплакала.
Неужели я разрушала наши отношения?
Я была зачинщиком наших постоянных ссор?
У меня... у меня была проблема с контролем гнева?
Я сделала глубокий вдох, стараясь привести мысли в порядок.
Я ни капли не сомневалась в том, что Доминик был моим будущим и что он был нужен мне, потому что без него я уже не была собой. Ничто не будет иметь смысл без него. И я хотела создать с ним семью, потому что, несмотря на все наши споры, знала: мы готовы к ребенку, но Доминик был прав. Чтобы создать счастливую семью, я должна была обуздать свой гнев... Мне нужна была помощь.
Мне нужно было поговорить с Бранной.
Она была акушеркой, и поэтому должна была знать о каких-нибудь занятиях или о чем-то вроде того, что помогает людям справляться с гневом.
Я кивнула сама себе, встала и вышла из кабинки. Я приняла решение сражаться в углу Доминика и вместе с ним сражаться за нас. Я буду защищать его так же, как и он защищает меня.
Я окинула взглядом уборную и покачала головой.
Разве жизненно важные решения не принимают в душе?
Я вышла из уборной, но мне не хотелось идти тем же путем, которым я шла сюда, на случай, если парень, которого Доминик вырубил, был уже в сознании, поэтому решила обойти платформу с обратной стороны. Я держалась ближе к платформе, поскольку большинство людей отошло немного поодаль, чтобы видеть все, что происходило сверху, освободив пространство прямо перед платформой.
Я спокойненько себе шла никого не трогала, как вдруг почувствовала, как мне стучат по голове.
Я посмотрела вверх.
— Эй, — окликнула меня рыжая девушка, стоявшая на платформе. — Можешь помочь мне спуститься? Какие-то парни в шутку затолкнули меня сюда.
Эх, эти мужчины.
— Конечно, я могу поймать тебя...
— Может, подашь мне лучше руку?
Эм.
— Ладно, — согласилась я и протянула руку, вложив свою ладонь в её. — Но я не понимаю, как это... о господи.
Руки подхватили меня за заднюю часть бедер и подтолкнули в воздух. Девушка, державшая меня за руку, помогла мне взобраться наверх, пока я не оказалась на платформе.
— Что, мать вашу, это было? — рявкнула я, осторожно поднимаясь на ноги.
Я подняла взгляд на девушку и увидела, что она была в шортах, спортивном бюстгальтере и с боксерскими бинтами на руках.
О, нет.
Она была бойцом.
— Сегодня ты будешь драться со мной.
Мне это, должно быть, послышалось.
— Прошу прощения?
— Сегодня. Ты. Будешь. Драться. Со. Мной.
Ладно, в этот раз я расслышала ее отлично, но я была не в настроении для шуток.
— Послушай, как тебе зовут?
— Дженнифер.
— Послушай, Дженнифер, у меня сейчас очень много всего творится в жизни, можем мы просто покончить со всей этой хренью?
Дженнифер рассмеялась.
— Единственная хрень, которая здесь творится, так это то, что ты думаешь, будто можешь просто расхаживать здесь, начиная всякое дерьмо, из-за которого люди страдают.
Что?
— Я понятия не имею, о чем ты говоришь...
— Дамы и господа. Кто готов к КОШАЧЬЕЙ СХВАТКЕ?
Он имел в виду меня и Дженнифер?
