своему спутнику, словно мёрзла в своей лёгкой светлой курточке.
Оба думали о почерневшей внезапно фреске.
Люди в храме заметили это не сразу, но заметили, и вскоре перед алтарём
начали скапливаться встревоженные прихожане. Шепотки, испуганные возгласы
и ропот носились по толпе.
Иккон, ставший белее собственной тоги, поднялся с пола и, промямлив под
нос нечто неразборчивое, кинулся к внутренним дверям.
– Так что же Ринн? – крикнула ему вслед Фрей.
– Богиня простила её! – бросил жрец на прощанье и скрылся за
спасительными дверями.
– Вир… Как ты думаешь, что теперь будет? – наконец нарушила молчание
девушка.
– А… – задумчиво отозвался вампир. – Раз жрец сказал, что богиня
простила…
– Я не об этом. Я… о фреске. Ну, ты же понимаешь…
Вирлисс тяжело вздохнул.
– Я не знаю, Фрери.
– Мне страшно…
Вирлисс снова вздохнул – и внезапно, осветив лицо ослепительной
улыбкой, живо повернулся к Фрей.
– Что бы там ни было, если бы случилось что-то воистину плохое, Иккон
сообщил бы. А так… забивать голову? Всё равно мы ни к чему не придём.
Пойдём лучше прогуляемся? Хочешь, купим мороженого? Или – прекрасная
идея! – идём в порт! Сядем на наш Корабль…
– На наш? – весело уточнила Фрери.
– Ну, Корабль моих предков! – небрежно отмахнулся Вир. – Не будь
занудой. И устроим романтическое путешествие по морю. Вдвоём!
– А и правда, идём! – рассмеялась Фрей. – Шторм начнётся ближе к вечеру,
мы успеем.
– Конечно, успеем! А пока мороженое никто не отменял.
Вир подмигнул и подтолкнул Фрери к молочной лавке.
– Тебе, как всегда, сливочное с изюмом?
– Ага, – задорно кивнула Фрей.
– Пожалуйста, одно сливочное с изюмом и одно фисташковое. И упаковку
кровяного льда, – с очаровательной улыбкой протараторил вампир на одном
дыхании.
– Упаковку?.. – распахнула глаза Фрей. – А ты не лопнешь?
– Обижаешь, – горделиво фыркнул Вирлисс. – Это же до вечера.
– А до кучи, ещё и фисташковое… – Фрери давилась от смеха.
– А я обожаю фисташковое!
– Я бы поверила, если бы ты попросил упаковку фисташкового и один
кровяной лёд! – заливалась смехом девушка.
Все страхи уже вылетели у неё из головы.
Молодые люди шли, поедая мороженое и болтая ни о чём – к залитому
солнцем порту, к изящным, белоснежным Кораблям у причалов – Кораблям, что
становились невидимыми постороннему глазу, едва выходили в море, за
пределы Завесы. Ни одно судно этого мира не могло сравниться с Кораблями
Атариды – ни в скорости, ни в надёжности.
Здесь стояло также несколько кораблей торговцев-варваров – их проводили
сквозь Завесу лоцманы-маги. Правда, таких было очень мало, и их экипажи
редко покидали пределы порта.
Хотя бывали и исключения.
Мать Фрей рассказывала, что будто бы сама родилась далеко на севере,
будто была похищена пиратами… и купивший её торговец хотел перепродать
свою пленницу в южных странах. Атарида не вела работорговли, но купцы,
плавая с севера на юг, никогда не пренебрегали возможностью приобрести за
золото драконью кость. Мать сбежала во время стоянки… она больше боялась
работорговцев, чем живых мертвецов Атариды.
Ей повезло, её приютил у себя молодой горожанин. Потом он уехал из
города в деревню, и как-то так естественно получилось, что мама поехала с ним.
А потом – вышла за него замуж…
Фрей зажмурилась, глядя на ослепительно сияющие волны. Тёплый ветер,
полный запахов соли и водорослей, касался её щёк. Наверняка мама придумала
эту историю, чтобы развлечь свою маленькую дочку… Их семья была самой
обычной. И сама Фрей никогда ничем не выделялась.
Серая мышка.
Интересно, почему на неё обратил внимание Вир?.. Её ведь даже
красавицей не назвать. Ну, миловидная – так миловидных много… И не
заводила, чтобы блистать обаянием и задавать тон в любом обществе. Ну,
способная. Но больше берёт прилежанием, чем талантом. А Вир! Он обладает
всем, чего у неё нет: знатность, богатство, блеск и шарм… красота, наконец!
А он с первого курса по ней сох, да она его ещё и отшивала!
То алая роза на парте, то неподписанное приглашение на закрытую
элитную вечеринку, то протянутая на ступеньках рука – и несмелая улыбка…
Но её, Смертную, поначалу бросало в дрожь даже от взгляда вампира, и
Фрей подняла бы на смех любого, кто предположил бы, что она хоть по улице с
Бессмертным пройдёт в одну сторону.
Как-то раз она Вира чуть не прибила с перепугу защитным заклятьем, когда
заметила, что он в темноте за ней идёт – а он, оказывается, её так каждый вечер
тайком провожал до общежития, чтобы – не дай Мортис! – кто не пристал. С неё
тогда временно сняли иммунитет, за провал на зачёте…
Похоже, Вир понимал опасения любимой. Как простой смертной девушке
было поверить в искренность чувств знатного бездельника, да ещё и хищной
нежити? Он проявлял чудеса терпения и обходительности. И добился-таки
дружбы своей ненаглядной…да, дружбы и доверия.
Но Вирлисс мечтал о большем и отнюдь не собирался останавливаться на
достигнутом. Возможно, к концу учёбы он и преуспел бы, но инцидент с Ринн
ускорил события – настолько, что это стало неожиданностью для обоих.
“А о неписаных законах ты слышала?”
У Фрей тогда что-то оборвалось внутри.
Вот он какой…
Всё, что Вирлиссу годами пришлось бы открывать ей, как в яркой вспышке
вскрылось за те краткие мгновения бурного диалога. Фрей раньше и помыслить
не могла, какое благородство и какие высокие принципы скрываются за
внешним раздолбайством и легкомыслием Вирлисса.
Тогда он молча шёл по улице, и девушка едва поспевала за ним. Только
дойдя до конца университетского сада, Вир заметил её усилия и сбавил шаг,
виновато улыбнувшись уголком рта. Но так за всю дорогу и не проронил ни
слова.
Они пришли к нему, и Вирлисс всё так же молча встал у окна, глядя на
просыпающуюся улицу. Фрери несмело подошла и обняла его, прижавшись так
крепко, как раньше никогда не позволяла себе.
– Иди домой, – тихо сказал он. – Я сейчас очень плохой собеседник…
– Я никуда не уйду, – так же тихо, но твёрдо ответила она.
Вирлисс пожал плечами и, мягко её отстранив, прошёл в глубь комнаты.
Фрей снова хотела обнять его, но он снова отстранил, на этот раз решительнее.
– Фрери, не надо меня жалеть. Просто дай мне побыть одному.
И вот тогда Фрей пробрал смех. Она хохотала, согнувшись пополам, и не
могла остановиться. Слёзы катились по щекам, а она всё смеялась и смеялась
под ошеломлённым взглядом Вирлисса.
Безудержно, с ноткой истерики – от облегчения.
И губы Вира тоже невольно дрогнули.
– Ты…чего, Фрери? – осторожно спросил он.
– Богиня! Я думала, ты и на меня обиделся, а это… гордость эта ваша…
мужская… Ох, Вир… “Жалеть”! Ну ты и придумал, “жалеть”! Когда это я кому
сопли вытирала?..
Вир уже улыбался от уха до уха – смущённо и растерянно. А она подошла,
взяла в ладони его лицо…
Оба целовались как безумные.
И его руки наконец несмело приподняли её блузку, заскользили по спине,
не решаясь на б ольшую дерзость… И Фрей ответила Виру, расстегнув ворот его
рубашки, скользнув ладонями по плечам…
Юноша отстранился.
– Фрери, может… Может, нам… предохраняться потребуется?.. – неловко
пробормотал он. – Я принесу?
Фрей лишь с улыбкой покачала головой.
– Не потребуется. Только не в первый раз.
Вот так это и случилось.
Фрей догадывалась, конечно, что Вирлисс страстный, но ей никогда и в
голову не приходило, что он ещё и такой нежный. Они целый день провели в
постели, вечером отправились гулять по улицам, шутили, смеялись и целовались
у всех на виду – и готовы были дарить своё счастье всем подряд.
А потом Вирлисс купил связку воздушных шаров и полез с Фрей на крышу,
запускать их в темнеющее небо, к звёздам…
Потом снова заморосил дождь, и они вернулись… вернулись домой.
Она приготовила ужин – очень просто и буднично, без банальных
романтических свечей и хрустальных фужеров. Просто – накрыла на стол, как
накрывала на стол её мама, и так же, как мама звала отца, позвала ужинать
Вира…
А потом Вир ушёл.
Охотиться.
Что ж… она принимала и это.
Вампир мог и не ходить – но ушёл. Именно в эту ночь.
Фрей понимала, что это было его последним безмолвным вопросом –
может ли она, Смертная, принять его таким, какой он есть… Нежить по
рождению…
