озарения, завязанного на эту линию. Какой именно — зависело как от предназначения озарения, так и от его ступени.
Например, «Живая Молния» светлой ступени подстёгивала энергией шесть человек одновременно, даже если Линия Духа озарённого была тонкой. Моя же текущая толщина Линии Духа позволяла направить живительный электроудар сразу на десять целей. Правда, дистанция распространения была небольшой — едва достигала восьми метров, иногда и меньше. Поэтому мне удобнее озарять «Живой Молнией» сразу группу воинов, а не поодиночке. За расстояние, на котором я мог это делать, отвечала Линии Тела, а она у меня была пока что самой тонкой.
«Живая Молния» действовала и на неживые объекты, такие как акраб, оружие или часть доспеха. Она могла «подзарядить» истощённый кристалл или усилить те озарения, которые уже были наложены на объект. Я пока что не научился фокусировать мои удары с такой точностью. Хлестать живительной молнией по людям было легче, чем метиться в гнездо для кристалла озарения на его мочи-ке или копье.
Высокая ступень озарения — это высокая скорость восстановления умения. Но если у озарённого тонкая Линия Духа, то от этой скорости нет прока — каждый цикл использования-восстановления «Живой Молнии» истончал эту линию, удлиняя период восстановления. То есть, чем толще Линия Духа, тем больше циклов использования-восстановления. С тонкой же Линией есть всегда риск сильно ослабеть, потерять сознание, а то и жизнь, уже после одного цикла.
На эту и без того сложную систему наложения Линий друг на друга влияли и побочные факторы, такие как ношение озарённой одежды, оружия и украшений, таких как моё спасительное украшение «Страж Тела». Нельзя забывать и про «вещества»: употребление озарённой еды и питья тоже влияло на использование усвоенных озарений.
К этому букету взаимовлияний можно добавить вражеские, союзнические или временные озарения, полученные во время благоволения. И станет понятно, почему даже небольшое утолщение любой Линии меняло и без того путанный клубок конфигурации.
Поэтому так ценились готовые «ветки озарений», чью работу протестировали и отточили десятки поколений озарённых людей.
Ученик, выбравший одобренную его сословием или родом ветку, мог быть уверен, что достоинства этой ветки будут на максимуме эффективности, а недостатки можно компенсировать кристаллами озарений, доспехами, украшениями или едой.
Моя Линия Духа, как сказал учитель Гиан Атти, была «на пару волосков» толще, чем положено ученику моего возраста. Всё из-за моей неуёмной любви к чтению Скрижалей Знания и рассматриванию узоров озарений.
Конечно, мне, как человеку из двадцать первого века, хотелось более точных показателей, чем «толщина волоса» или даже «толщина паутинки». Мне хотелось цифр и чисел. Можно даже в процентах от максимально возможной толщины Линии. Хотелось увидеть во Внутреннем Взоре не просто тающий иероглиф «Затухание», а пояснение, что озарение затухнет через столько-то секунд, часов или дней.
Когда я рассказал о своём пожелании учителю Гиану Атти, он пожал плечами:
— Какие ещё числа и проценты, юноша? Это самое странное заявление, какое я слышал в стенах Дома Опыта.
Я хотел возразить, что само существование Двенадцати Тысяч Граней и жёсткое разграничение затрат этих граней на каждую ступень озарения подразумевает именно числовое выражение всех манипуляций с гранями. Но я заметил, что учитель раздражался, если кто-то из учеников задавал такие вопросы, на которые он не знал ответа.
Хорошо, что у меня под боком всегда был человек, у которого всегда «есть ответ».
Реоа Ронгоа сказала:
— Есть способ добиться того, что ты хочешь.
— И как?
Реоа Ронгоа загадочно посмотрела на меня:
— У меня есть ответ… Но пока что я не хочу тебя учить этому.
Ох уж это Реоа… Однажды я должен что-то сделать с этой девочкой. Наша странная дружба уже стала источником шуток для окружающих.
Вот почему:
✦ ✦ ✦
Как только я переступал входную арку Дома Опыта ко мне тут же подбегала Реоа Ронгоа и без всяких вступлений и предупреждений докладывала, как она провела вчерашний день. Или что ела на ужин. Или какие новые украшения привезла сестра из лавки. Или какие новые кристаллы «Игры Света» купила сама Реоа Ронгоа тайком от родителей. Они почему-то были против того, чтобы дочь смотрела вульгарные «Игры Света».
Она вспоминала и пересказывала любые бессмысленные мелочи, ведь память у девушки была лучше любого Внутреннего Голоса. Например, рассказала, что увидела в детстве из окна отцовского акраба, когда тот пролетал над «ужасными Ветроломами».
— Люди там живут в клетках, как низкие. Едят кусты ман-ги, и моются в грязных лужах. Зачем вообще нам эти бедняки?
Ещё она пересказывала мне свои сны. Это было самое тяжкое испытание, потому что из-за своей феноменальной памяти Реоа помнила сны очень подробно.
А девочка, словно зная о мучительном эффекте подробного пересказа снов, заявила:
— Я подумываю усвоить озарение «Пророческий Сон». Оно входит в ветку возможных для сословия Помогающих Создателям. Ты знаешь, что один яркий кристалл «Пророческого Сна» стоит пятьсот тысяч золота?
— Я даже не знаю, что это за озарение такое.
По её словам «Пророческий Сон» позволял увидеть во сне предсказание того, как могут развиться некоторые события в жизни человека. Чем выше ступень озарения, тем точнее и разнообразнее предсказание. Мастера этого озарения умели даже предсказывать не только свою, но и чужую жизнь.
Если бы я не знал, что озарения реально работают, то заподозрил бы в «Пророческом Сне» обычное шарлатанство.
На всём протяжении дня Реоа Ронгоа находила любую возможность пройти мимо меня, или постоять рядом, пока я обсуждал в кругу товарищей предстоящие тренировки. Она постоянно торчала на площадке, наблюдая за нашими тренировками на внутреннем дворе.
Было очевидно, что девочка страстно влюбилась в Самирана. То есть — в меня. А я, как это бывает в ста процентах школьных влюблённостей, больше интересовался красивой и заносчивой Саной Нугвари.
Эта девушка пришла в Дом Опыта с целью выскочить замуж за богатого наследника славного рода. Я же таким однозначно не являлся. В особенности теперь, когда переехал из богатого дома родителей в трущобы Восьмого Кольца.
Поиск женихов Сана Нугвари вела с виртуозностью мастера. Она не опускалась до наглых подкатов к богачам, а каким-то образом умудрялась делать так, что они сами, свесив языки, искали её общества. А девушка, одарив их презрительным взглядом, отходила в сторону.
Но ровно в тот миг, когда кандидат в богатые женихи готов был признать поражение, девочка подпускала его к себе и одаривала смутной надеждой на ответное чувство.
Это манипулирование похотью молодых самцов вызывало моё восхищение. Кажись, я — единственный из всех парней, кто замечал манипуляцию. Замечал, но и сам попадал под её очарование. Ведь это я только внутри злой и плешивый учитель истории из транспортного колледжа, снаружи — я подросток с бушующими гормонами. Молодое тело влияло на старое сознание.
У
