воздействия, если он не направлен на вымогательство признания, не связан с нарушением норм нравственности, прямой ложью, подавлением воли подследственного лица» [993]. В этой связи важно отметить, что обман в целом напрямую законом не запрещен, но расширительное толкование отдельных правовых норм позволяет сделать вывод о косвенном недопущении сознательного введения в заблуждение, если оно сопряжено с другими формами нарушений требований нормативных предписаний. В частности, недопустимо применение таких методов допроса, когда, например, от допрашиваемого подозреваемого не только скрывается информация о том, в чем он подозревается, но и делаются заявления о подозрении его в совершении другого, нередко вымышленного преступления с тем, чтобы получить информацию о соучастниках, что является грубым нарушением п. 1 ч. 4 ст. 46 УПК РФ.
На основании вышеизложенного, в самом широком смысле под обманом следует понимать преднамеренное, умышленное введение в заблуждение человека, искажение фактических данных. Обман выражается в сообщении заведомо ложной информации допрашиваемому лицу с целью получить от него правдивые показания. Например, к обману можно отнести составление подложных протоколов следственных действий с признательными показаниями соучастников, постановлений о привлечении в качестве обвиняемого в совершении более тяжкого преступления и др. Такие методы психологического воздействия категорически недопустимы, поскольку не соответствуют ни нормам закона, ни этическим основам проведения следственных действий. Как представляется, обман — это активная форма лжи, которая в руках недобросовестного следователя, использующего правовую неосведомленность участников уголовного судопроизводства и стремящегося раскрыть преступление любым способом, становится серьезной проблемой, создающей реальную угрозу самой возможности надлежащей реализации прав и свобод участвующих в следственных действиях лиц. Полагаем, что обман следует относить к числу «иных незаконных мер», названных в ч. 4 ст. 146 УПК РФ. Использование различных форм обмана при расследовании преступлений недопустимо, так как это противоречит требованиям закона и нравственным началам процессуальной деятельности практических работников.
Фактор «внезапности». Среди тактических приемов, предлагаемых сегодня криминалистической наукой, особый интерес представляют приемы, основанные на использовании фактора внезапности. В специальной литературе внезапность рассматривается как элемент характеристики действий следователя и противостоящего ему лица; как характеристика события, подлежащего расследованию [994].
«В процессе расследования внезапность выражается в такой организации следственной работы, которая обеспечивает непредусмотренность содержания и характера действий следователя противодействующей стороной» [995]. Сущность внезапности в криминалистической тактике заключается в применении следователем специальных приемов, обеспечивающих необходимые условия для получения доказательственной информации об обстоятельствах расследуемого события в силу неожиданности их характера для участников уголовного процесса.
В криминалистической литературе вопросы использования фактора внезапности в ходе расследования преступлений освещены в работах Р. С.Белкина [996], И. Е.Быховского [997], В. П.Бахина [998], B. C.Кузьмичева [999], Е. Д.Лукьянчикова [1000], М. Е.Игнатьева [1001] и других ученых. Отметим, что возможность реализации тактических приемов, базирующихся на факторе внезапности, неоднозначно оценивается некоторыми учеными. Так, возражал против использования фактора внезапности М. С.Строгович, считавший, что этот и подобные ему приемы, основанные на предвзятом отношении к допрашиваемому и на отсутствии элементарного уважения к человеку, виновность которого еще не установлена, не признана, заслуживают самого решительного осуждения, а никак не одобрения и рекламирования [1002].
Ярким представителем этого же направления в дискуссии был С. Г.Любичев, утверждавший, что использование фактора внезапности при производстве допроса приводит к стрессовому состоянию и дезорганизации психических процессов у допрашиваемого, и поэтому является недопустимым [1003].
Трудно согласиться с высказываниями уважаемых ученых. Думается, что использование фактора внезапности не предполагает никакого насилия над личностью, не нарушает требований закона и норм следственной этики. Одна из основных задач следователя заключается в том, чтобы ослабить посредством рекомендованных криминалистической наукой тактических приемов, установку противодействующей стороны на дачу ложных показаний, стимулировать лицо на дачу полных и правдивых показаний. Как писал И. Н.Якимов, «настоящий преступник сознается в совершении преступления, когда он изобличен неопровержимыми уликами или пойман врасплох при допросе» [1004].
Психофизиологическая сущность воздействия фактора внезапности во многом объясняет эффективность его применения в уголовном судопроизводстве ввиду возникновения для противодействующей стороны непредугадываемой ситуации путем применения соответствующих тактических средств, что позволяет в ряде случаев изменить линию поведения недобросовестного участника процесса. При этом абсолютно прав О. В.Полстовалов, отмечая то обстоятельство, что фактор внезапности должен использоваться не для создания стрессовой ситуации, а в целях не дать возможности недобросовестному участнику производства следственных действий подготовить и осуществить меры противодействия расследованию. Учитывая данное обстоятельство, необходимо признать то, что фактор внезапности нередко сводит к минимуму тактический риск и способствует профилактике конфликтных ситуаций [1005].
Реализация фактора внезапности является условием эффективности производства ряда следственных действий (допрос, обыск, проверка показаний на месте, очная ставка и др.), проверочных мероприятий, тактических операций. Применение данного тактического приема не только способствует установлению истины по делу, но и пресечению дальнейшей преступной деятельности определенных лиц.
Следует согласиться с мнением Р. С.Белкина о том, что для противодействующей стороны неожиданными или внезапными могут быть:
— сам факт проведения того или иного следственного действия либо его осуществление в неожиданное время, в непредугаданном месте;
применение следователем в ходе расследования какого-либо экстраординарного, нетрадиционного тактического приема;
получение от следователя информации о вовлечении в доказывание лиц, возможность участия которых в данном процессе исключалась противодействующей стороной либо предполагалась на более позднем этапе;
то же самое и в отношении материальных объектов (следов преступления и преступника, иных вещественных доказательств, результатов их экспертных исследований и т. п.). Неожиданными здесь могут быть и содержание передаваемой информации о таких объектах, и факт их использования при производстве следственного действия [1006].
В.С.Кузьмичев считает, что неожиданность при проведении следственных действий может быть достигнута за счет различных факторов — времени, места, характера и вида осуществляемых мер. К фактору времени автор относит проведение действия в тот момент, когда лицо его совершения не ждет и не предполагает; к фактору места — проведение следственного действия там, где обвиняемый (подозреваемый) его не ожидал, и к фактору характера и вида осуществляемых мер — неосведомленность обвиняемого (подозреваемого) о возможностях познания и исследования в процессе расследования, либо о конкретной информации, которой располагает следователь [1007].
Возможность использования фактора внезапности в тактике следственных действий обусловлена достаточным разнообразием в процессе расследования ситуаций, создающих условия для его реализации. К примеру, внезапность на допросе может
