Мы довольно долго остаемся снаружи, и я рассказываю ей о своем детстве, о маме
и о том, как повстречала Сент-Клэра у «Кэррингерс». Затем она говорит, что ей лучше
присмотреть за приготовлением ужина, так что я направляюсь в дом, чтобы отыскать
свою дорожную сумку и, возможно, принять душ. Иду обратно через особняк и замечаю
щели в броне здания: несколько осыпавшихся со стен камней, скрипящие ступеньки,
недостающие кристаллы на люстрах и бра, увядшие цветы в потускневших серебряных
45
N.A.G. – Переводы книг
вазах. Это странное место, больше похожее на мавзолей, чем на жилой дом, и теперь я
понимаю, почему Сент-Клэр хотел сбежать отсюда подальше, чтобы начать новую жизнь.
Когда я прохожу мимо библиотеки, до меня доносится голос Сент-Клэра, и я уже
собираюсь зайти к нему и сказать, как мне понравилась его мама, когда осознаю, что он
понизил голос до шепота.
Я склоняюсь поближе к приоткрытой двери, чтобы послушать.
– …а это можно перевезти без рамы? – спрашивает он. – Какие у нее размеры?
Я замираю. Любые покупки произведений искусства, которые он осуществляет,
должны проходить через меня, если он доверяет мне свою коллекцию настолько, как об
этом говорит. К тому же картины, как правило, не продают без рамы – во всяком случае
не те, сделки по которым проводят законно. Что это нам дает? Я подхожу тихонечко
ближе и заглядываю через щель.
– Нет, – говорит Сент-Клэр, вышагивая по комнате. – Нет. Это не сработает, не после
последнего дела. В Штатах слишком большой ажиотаж, следующее я буду искать в
Европе. Угу. Тогда дай мне знать. Нам нужно будет выяснить, как удержать это вне зоны
действия радара.
Паркетная доска под моей ногой издает скрип, и Сент-Клэр разворачивается в сторону
двери.
– Привет! – громко восклицаю я, входя в комнату, озаренная улыбкой, вместо того
чтобы убежать, как мне бы того хотелось. – Я искала свою дорожную сумку. Это место
такое огромное, я заплутала.
– Я положил ее в твою гостевую комнату, – говорит Сент-Клэр, но у него странное
выражение лица. Почти… виноватое? – Прямо по лестнице, вторая дверь налево.
– Спасибо.
Я выскакиваю из комнаты и иду наверх. Но мой разум мечется. О чем был этот
разговор? От какого «ажиотажа» он бежал из дома и зачем нужно оставаться вне зоны
действия радара?
Может, Леннокс быть прав? Сент-Клэр что-то от меня скрывает?
Стелла Лондон
Искусство и Любовь # 2
Глава 10
Официальный обеденный зал в особняке Сент-Клэра очень похож на Аббатство
Даунтон – стены увешаны портретами предков и британских исторических деятелей в
латунных рамах, тяжелые кремовые шторы обрамляют два окна, выходящих на
пастбище, а посредине стоит длинный стол из темного дерева с двенадцатью стульями.
Мы с Сент-Клэром и его родителями сидим рядом на одном его конце, и после нашего
первого приветствия наступает такая же ледяная тишина, как этот холодный
картофельный суп с луком-пореем, который нам подали. Я стараюсь не подавиться,
стремясь удержать на лице искусственную улыбку. Сент-Клэр и его отец бросают друг на
друга взгляды через стол, а его мама прихлебывает свой суп и притворяется, что не
замечает этого.
Стоит такое напряжение, что я чувствую, мне нужен молот, чтобы расколоть
образовавшийся лед.
– Так, те прекрасные лошади на пастбище. Кто-нибудь из вас на них катается? – Боже,
это так тупо, но я должна хоть что-то сказать!
– Иначе зачем нам лошади? – иронизирует Ричард.
– Возможно, в скором времени у вас их уже не будет, если кое-что не изменится, –
прохладно говорит Сент-Клэр. – Лошади не могут сами за себя платить.
Элис приподнимает голову:
– Это правда?
Ричард отмахивается:
– Не беспокойся, дорогая. Твой сын сам не знает, о чем говорит, так как проводит все
свое время с картинами, а не с деньгами.
Сент-Клэр сжимает челюсти.
– У некоторых из нас есть средства, чтобы наслаждаться своими интересами.
Я стараюсь разрядить атмосферу:
– До того как мы покинули Сан-Франциско, Чарльз любезно пожертвовал несколько
ценных картин больничному крылу.
– Это чудесно! – восклицает Элис.
Ричард опускает глаза к носу.
– Да, он очень хорошо умеет избавляться от вещей. Оставляя их позади.
– Думаешь, где я этому научился, отец?
Повар сменяет наши тарелки с супом на блюда с мясом и картофелем, слава богу. Этот
суп выглядел так, будто ему место на болоте, а не в тарелке.
– Пахнет вкусно! – чирикаю я.
Мужчины не обращают на меня внимания.
– Мой отец выстроил этот бизнес с нуля, – язвительно говорит Ричард, – и я никогда
даже не помышлял бросить все или пойти против его воли. Это твоим выбором было
оставить свою семью.
– Потому что ты душил меня и критиковал каждый мой шаг, – бросает в ответ Сент-
Клэр. – Как я должен был научиться всему?
Ричард делает большой глоток своего виски.
– В этом-то и проблема. Ты так и не научился.
– Ричард, милый, – пытается сгладить ситуацию Элис, но он ее игнорирует.
– Я многому научился, отец. Например, как пить не пьянея. Но этот урок ты так и не
смог освоить, не так ли? – смотрит в ответ Сент-Клэр. У меня в буквальном смысле
отваливается челюсть, и, осознав это, я заставляю себя закрыть рот. Даже не знаю, что
сказать.
– Довольно! – неожиданно взрывается Ричард. – Помни о своих манерах, мальчишка.
Ты под моей крышей и будешь относиться ко мне с долей уважения, черт побери!
– Имеешь в виду уважение, которое ты проявляешь по отношению к своей семье? –
выплевывает Сент-Клэр и отодвигает свой стул: – У меня пропал аппетит.
Он бросает свою салфетку и вылетает из комнаты.
Я нервно встаю.
– Простите, мне стоит пойти посмотреть…
– Конечно, – говорит Элис и одаривает меня слабой улыбкой. – Иди, дорогая.
47
N.A.G. – Переводы книг
Я следую за Сент-Клэром наверх и разыскиваю его на этаже. Но его нигде не видно.
– Сент-Клэр? – зову я растерянно. – Чарльз?
– Я наверху, – доносится его голос из коридора.
Я вхожу в комнату в самом конце и обнаруживаю накрытую тканью мебель и коробки
со старыми игрушками. Из люка в потолке торчит лестница, и, взобравшись по ней, я
нахожу Сент-Клэра сидящим в открытом окне мансарды.
– Привет, – говорю я, нежно касаясь его плеча. – Ты в порядке?
– Ты имеешь в виду после той катастрофы внизу? – вздыхает он. – И я еще думал, что
мой отец сможет быть цивильным.
– Мне жаль.
– Я знаю, – Сент-Клэр одаривает меня печальной улыбкой. Я смотрю мимо него через
окно. Темные, умиротворенные холмы спят под одеялом из звезд.
– Здесь наверху красиво.
– Я частенько приходил сюда в детстве. Чтобы сбежать. Я смотрел на звездное небо и
притворялся, что нахожусь за миллионы миль отсюда.
Он берет меня за руку и помогает вылезти в окно. Тут на крыше плоская площадка, и
он расстелил на ней одеяло. Я сажусь рядом с ним, запрокидываю назад голову и смотрю
на Млечный пусть – миллион белых точек, рассеянных по небу, словно капли краски.
– Красиво.
– Отсюда нас никто не может увидеть, – Сент-Клэр обхватывает меня рукой и
притягивает ближе к себе. – Словно мы можем не существовать, если того пожелаем. Хоть
на короткий промежуток времени.
Представляю, как он бывал тут ребенком, после очередной стычки с отцом из-за того,
что любил приключения, был бунтарем, слишком умным, на свою беду.
– Твой папа всегда был таким? Даже когда ты был маленьким?
– Всегда. Он никогда меня не понимал, никогда даже не пытался. Я не был таким как
он, а следовательно – огромным разочарованием.
– Это, должно быть, тяжело.
Представить не могу, как обидно иметь родителей, которые не поддерживают тебя. Мы
были одни с мамой, но она настолько сильно любила меня, что восполняла отсутствие
отца.
– К тому же, он такой лицемер, – вздыхает Сент-Клэр. – Читает мне нотации, когда я
беру на себя деловые риски, в то время как сам пьет и проигрывает наше семейное
состояние. Таковы реальные риски.
Я качаю головой:
– Это ужасно.
– Знаешь, что сейчас я оплачиваю все их счета? Все это… – он широко раскидывает в
стороны руки, – оплачено мной, никудышным сыном. А думаешь, отец хоть раз сказал
спасибо? Или хотя бы признал мой вклад?
Я качаю головой.
– Точно – ни разу.
– Сожалею, что все так плохо.
– И становится еще хуже. Чем лучше идут дела, чем большего успеха я добиваюсь, тем
злее он становится.
