– Когда ты захочешь, я тебя выслушаю.
Он стал подниматься, и Силвер вдруг поняла, что крепко сжимает его руку. Она медленно разжала пальцы. Дойдя до двери, Морган на мгновение задержался и кинул на нее взгляд; на его лице читалась нерешительность. Но затем повернулся и, выйдя из каюты, оставил ее одну.
Одну и в полном смятении.
Как она могла полностью потерять над собой контроль? Она тут же поняла причину. Страх, смертельная опасность, когда она перебиралась с одной реи на другую, надежда оказаться на свободе и глубокое разочарование – все это она пережила всего за несколько минут.
И еще. Она потеряла голову из–за Моргана Траска.
Одно его присутствие приводило ее в неистовство. Ее кулаки жаждали снова опуститься на грудь Моргана, хотя разумом Силвер понимала, что ей, возможно, надо чувствовать к нему благодарность. После всего что произошло, он вполне мог приказать ее выпороть или избить сам, и никто на это не сказал бы ни слова. Он же отнесся к ней с такой заботой, с какой после смерти матери не относился никто.
Впервые за многие годы Силвер вспомнила о матери. Мэри Хардвик–Джоунс умерла, когда родила сестру Силвер – Элизабет. Силвер было тогда всего пять лет, и поэтому она почти не помнила мать. Зато она всегда вспоминала об Элизабет. Это было самое прелестное, самое доброе, самое деликатное существо, которое Силвер только доводилось видеть.
О себе сказать такого она не могла. Себя она могла назвать лишь своевольной, упрямой и твердолобой. Сестры даже выглядели по–разному. У Элизабет были светло–каштановые волосы и большие синие глаза, которые были, пожалуй, красивее, чем у нее.
Отец очень любил Элизабет. Она всегда была доверчива, открыта, непосредственна. Силвер делала все возможное, чтобы с ее младшей сестрой ничего не произошло. Но не все было в ее силах. Силвер было десять, Элизабет пять, когда по острову прошла желтая лихорадка.
Эпидемия унесла жизни многих людей, особенно рабов, живших в отвратительных условиях и почти не имевших медицинской помощи. У Элизабет и Силвер условия были лучше, но Силвер выжила, а Элизабет – нет. Казалось, отец Силвер не простил ей того, что выжила именно она.
И эту вину он не собирался простить ей никогда.
Морган стоял у штурвала один. Его окружали тьма и вода. В небе поблескивали звезды, которые казались необычайно яркими этой безумной ночью.
Салина избегала его со времени их последнего разговора. Завтра они должны прибыть на Катонгу. Он избавится от нее раз и навсегда, его жизнь вернется к заведенному порядку. Мирное путешествие, о котором он мечтал, наконец станет реальностью.
Внезапно что–то блестящее, узкое всколыхнуло поверхность воды. Что бы это ни было, оно было довольно длинным. Это мог быть дельфин или акула. Морган внимательно проследил за неизвестным объектом, пока тот не исчез в темноте.
– Доброе утро, майор, – услышал он голос Силвер, тихий, но различимый в ночной тишине.
– Привет, Силвер.
– Я пришла поблагодарить вас… за все, что вы сделали для меня вчера.
– За то, что я вернул вас с «Ривала»? – В его голосе слышалась ирония, но Силвер, казалось, ее не замечала.
– Вы были очень добры. Я не встречала такого к себе отношения долгое время.
Морган попытался разглядеть выражение ее глаз, но лицо Силвер было скрыто темнотой.
– Как я понял, Уильям плохо к вам относился?
Силвер отвернулась, глядя на темную поверхность воды.
– Сколько прошло времени с тех пор, как вы видели его в последний раз? – спросила она.
– Пятнадцать лет.
– Любой человек сильно меняется за полтора десятка лет.
– Ну, не любой.
– Но мой отец точно изменился, – произнесла Силвер без всякого выражения в голосе.
Морган ничего не ответил. Может, она и права, хотя в это трудно поверить. На таких людей, каким был граф, всегда можно положиться. И годы их редко меняют.
– Именно из–за него вы и бежали? – наконец прервал тишину Морган, поскольку Силвер больше не произносила ни звука.
«Скажи, что да, – сказала себе она. – Не важно, что Морган Траск будет о тебе думать. Спастись гораздо важнее». Она открыла рот, но слова неожиданно застряли у нее в горле.
– Это так? – мягко подбодрил ее Морган. Силвер кашлянула, прочищая горло, чтобы повторить свою попытку. «Скажи это», – приказала она себе еще раз и с удивлением поняла, что не может выполнить собственное распоряжение.
– Мой отец – грубый человек, – наконец произнесла она, думая, что сказала недостаточно. – Иногда он бывает очень груб, настолько, что напоминает садиста. Если я вернусь, он никогда больше не позволит мне уехать.
– Ну, это смешно. Каждый человек хочет видеть свою дочь счастливой. И Уильям хочет сделать то, что считает для вас самым лучшим. Когда–нибудь вы встретите красивого молодого человека, выйдете замуж, у вас будут дети. И от всего этого вы бежите?
– Вы ошибаетесь, майор. Вы его совсем не знаете. Его наказания часто… очень жестоки. Отец хочет, чтобы я оставалась с ним всегда. Это не было бы так плохо, если бы он относился ко мне иначе. Но… – Силвер почувствовала, что ее горло непроизвольно сжалось. Перед мысленным взором возникло лицо отца. На лице была написана ненависть. Она вспомнила, как горели ее щеки от его пощечин, соленый вкус крови из разбитых губ, боль в ребрах, когда она, обессиленная, лежала на полу. Она подумала о том порезе на теле, который он оставил своей бритвой…
– Извините, – прошептала она. – Становится холодно. Мне не следовало выходить без шали.
– Силвер…
– Спокойной ночи, майор.
Она исчезла во тьме до того как Морган сумел ее остановить.
Мог ли он так ошибаться в Уильяме? Морган решил, что вряд ли. Скорее Салина снова принялась за свои проделки. Она все еще хотела добиться своего, и она могла сказать все, что угодно, чтобы добиться поставленной цели.
Завтра он вернет Уильяму дочь и наконец отдаст свой долг.
Морган обвел глазами волнистую поверхность воды, пытаясь найти взглядом ту большую рыбу, которую видел перед появлением Силвер. Эта девушка сегодня выглядела великолепно – впрочем, как и всегда, – простой наряд прислуги в таверне нисколько не умалял ее красоты. Перед Морганом все еще продолжали стоять ее лицо, залитое лунным светом, большие карие глаза и серебристые волосы.
Он надеялся, что хотя бы сегодня, в последний вечер, она расскажет ему все. Но она поведала ему немногим больше, чем раньше. Морган постарался прогнать из головы выражение страха на ее лице, бледность, покрывшую ее щеки, когда она говорила о своем отце. Постарался избавиться и от сомнений, которые начали закрадываться в его душу.
Так или иначе, уверил он себя, он обязательно поговорит завтра с Уильямом, чтобы понять все раз и навсегда.
Завтра он убедится, что она ему действительно лгала. Убедится, что желание поверить ей совершенно напрасно.
Глава 7
– Красиво, не правда ли? – Силвер стояла, держась руками за поручни; ветер развевал ее серебристые волосы.
Справа по курсу корабля лежал остров Катонга, подобный гигантскому зеленому изумруду, покоящемуся на поверхности бирюзового Карибского моря.
– Просто восхитительно. – Морган встал позади нее. Она почти физически чувствовала его присутствие, хотя Траск стоял от нее в нескольких футах. Сегодня на нем была тщательно выглаженная морская форма. Золотые эполеты делали его плечи еще шире.
– Внешний вид может быть обманчив, – пробормотала она, и у Моргана удивленно поднялись брови. Он был красив, как всегда; к его шраму на щеке она уже так привыкла, что почти не замечала. – К примеру, взгляните туда, справа от канала. – Она показала рукой. – Там находятся рифы. В такой тихий день, как сегодня, когда поверхность моря спокойна, они практически незаметны. Сейчас про них знают многие, но, говорят, когда пираты владели островом, они вешали фонари на берегу напротив рифов, чтобы заманить на них суда. Спасшихся пираты убивали и забирали их груз.
– Да, – подтвердил Морган. – О подобном вероломстве мне приходилось слышать.
Силвер улыбнулась, но ее глаза оставались серьезными.
– Тогда вы должны знать, майор, что места, которые кажутся красивыми, часто несут смерть.
Морган не ответил, лишь пристально взглянул на Силвер, пытаясь угадать ее мысли.
Корабль направился по каналу в глубь острова. Морган заметил еще несколько рифов, расположенных ближе к противоположному концу острова. Берега Катонги очерчивал темный песок, напоминающий о вулканическом происхождении этого кусочка суши. Самого вулкана давно уже не было, и в самом высоком месте остров едва поднимался до четырехсот футов над уровнем моря. Кроны пальм слегка колыхались под мягким полуденным бризом, как бы маня к себе своими зелеными ладонями.
– Арроурут и бананы – главный источник доходов острова. На нашей плантации растут также какао и табак, – оказала Силвер.
