Весной этого года Олег поступил на службу переводчиком в одно военное немецкое учреждение по ремонту автомобилей (NSKK). Первоначально я отнёсся к этому несочувственно. Однако, Олег доказал мне, что эта служба освобождает его от мобилизации в немецкую или вернее украинскую армию или от принудительной посылки на работу в Германию. На службе Олег познакомился с несколькими пленными советскими командирами и, в частности, с Михаилом Матухновым. Эта группа, состоящая, кроме Олега, из коммунистов, образовала подпольную организацию из семи членов. Цель её заключается в том, чтобы захватить у немцев автомобили тогда, когда они будут отступать и передать эти трофеи Красной Армии. Кроме того организация стремилась к тому, чтобы устраивать побеги военнопленных. Ещё летом Олег способствовал побегу двух военнопленных. Осенью он должен был бежать в СССР с группой пленных. Но немцы узнали об этом. Начальник учреждения, национал-социалист с большим стажем, пьяница и развратник, велел собрать всех пленных и в их присутствии тыкал Олегу револьвером в бок и кричал, что он его застрелит. Однако, за отсутствием доказательств это дело заглохло. Олег носит в кармане два паспорта, которыми он намеревается снабдить пленных, собирающихся бежать. Члены семёрки (семеро козлят, как они себя называют) очень любят друг друга и особенно Олега, младшего из них. Он слепо выполняет все постановления своей организации. Олег с энтузиазмом отдался подпольной работе и ждёт с нетерпеньем прихода Красной Армии.
Михаил впервые посетил Олега дома. Он произвёл на меня очень хорошее впечатление. Михаил рассказал в частности что в одном селе около Харькова немцы убивают всех крестьян, выходящих из хат позже 6 часов вечера. Они запрещают хоронить трупы в течение трёх дней. Эти трупы валяются по всему селу. Среди них есть старики, женщины и дети.
1 января 1943 г.
Грустно встречали Новый год. У Олега температура колеблется между 40° и 41°. Я испытываю ужасный страх за его жизнь. Денег мало. Олега надо питать нежной пищей — манной кашей на молоке, яйцами, киселями, а это всё стоит очень дорого. Приходится продавать вещи за бесценок, чтобы купить Олегу необходимые ему продукты.
Сегодня я пошёл рано утром на Сумской базар. Подошёл к будке, где продаётся мясо. Узнал, что мясо продаётся по 220 р. килограмм. Между тем по твёрдым ценам мясо должно продаваться по 120 р. кило. При мне к будке подошёл молодой человек в штатском и заявил, что он арестовывает продавца за торговлю мясом по спекулятивным ценам. Торговец нисколько не смутился. Он сунул большой кусок мяса молодому человеку. Тот перестал говорить об аресте и, получив взятку, мирно удалился. Вот как промышляют на базарах украинские полицейские. Они являются одной из причин беспрерывного повышения цен.
2 января 1943 г.
Немец, начальник учреждения, где служит Олег, узнав о его болезни, отказал выдать ему хлеб и паёк. Он заявил, что если русский заболевает, он выбывает на третий день из учреждения и поэтому ему ничего не полагается. У господ фашистов трогательное отношение к больным людям.
6 января.
В школе, где учится моя дочь, дирекция организовала ёлку. Немцы, помогающие этой школе, принесли игрушки. Часть игрушек приобрела дирекция, а большую часть принесли дети. После праздника немцы забрали игрушки… и свои, и те, которые доставили дети. Говорят, что игрушки отсылаются в Германию. Немцы — люди бережливые! В виде подарков дети получили портреты фюрера или, как теперь говорят, «Гитлера-освободителя».
9 января.
Олег рассказывал сегодня, что вместе с ним служит механик Николай. Его жену, жившую в Ростове, изнасиловали и убили немцы при первом занятии ими города Ростова. Когда советские войска вошли в город, кинооператоры сняли трупы убитых, в частности труп его жены. Он увидел свою жену на экране и поседел в течение одного дня. Сейчас он седой, хотя он ещё молодой человек.
15 января.
5 часов вечера. Темно. Слышим глухие взрывы. Это налёт советской авиации. По видимому, советские самолёты бомбят Тракторный завод. Раз мы услышали шум советского мотора. Приятно было думать, что так близко находится вольный советский человек, который меньше чем через час будет по ту сторону фронта, среди наших, советских людей.
16 января.
И жена и дочка заболели, по видимому, тоже брюшным тифом. Сын лежит на кровати, жена — на диване, дочка в нише над печкой. Я — один. Мечусь около плиты и ухаживаю за тремя очень нервными и требовательными больными. Приходится готовить для них обед, а я этого не умею делать. Положение ужасное! Ведь я тоже могу свалиться. Каждый вечер температура повышается у меня до 37,7°. Сил у меня больше нет.
24 января.
Сегодня я разбросал несколько листовок на Пушкинской улице. Материалы для этой листовки я получил от Михаила, друга моего сына. Он ежедневно слушает советское радио:
Советская сводка от 23 января
Советские войска взяли на Кавказе гор. Сальск и окружили гор. Ростов. Немецкая армия на Кавказе окружена. Взято много тысяч пленных и много материала. Немецкий фронт прорван около гор. Купянска. Купянск занят советскими войсками.
* * *
Обращение советского правительства к украинским полицейским
Поворачивайте Ваше оружие против немцев, пока не поздно. Если Вы будете взяты с оружием в руках, Вы будете расстреляны. Собаке — собачья смерть.
Одну листовку я бросил в подъезд общежития украинских полицейских (недалеко от аптеки № 69), три листовки я бросил около «Гиганта», две — на углу Юмовской и Пушкинской улиц. Это очень мало. Но у меня жена и дочка больны и нет времени переписывать эти листовки.
28 января.
Проходя мимо тюрьмы по Совнаркомовской улице, я увидел грузовик. В нём сидели (или вернее полулежали) около 20 арестованных. На краях грузовика сидели украинские полицейские с ружьями. Они били прикладами по голове арестованных, которые пытались выглянуть из грузовика и взглянуть на своих родственников. Украинские полицейские в зверстве перещеголяли своих немецких собратьев.
29 января.
Слышал сегодня от служителя музея А. И. Лещенко: Вчера в госпиталь, рядом с музеем, доставили около 30 пленных партизан. Некоторые, несмотря на лютый мороз, были в одном белье. Прикладами их заставили влезть в грузовик и повезли, по видимому, на расстрел.
Да. Немцы в массе очень жестокий народ.
7 февраля.
Немцы панически бегут. Последние автомобили покидают Харьков. Я ходил на Благовещенский базар. С трудом купил для больной дочки два стакана крахмала и сухих вишен. На базаре — не более десятка торговок. Несколько десятков людей расхаживают по толкучке и продают свои вещи. Грабят дровяные склады. Вчера я доставил домой одно сосновое бревно (с каким трудом!). Сегодня я пробовал выкатить бревно из другого склада, но дерево примёрзло к почве и я не мог его сдвинуть с места. Моя попытка принять участие в ограблении склада кончилась лишь тем, что у меня украли мешок. «Щирые» украинцы, люди служившие у немцев, спекулянты и крупные торговцы эвакуируются в панике. Население ждёт с нетерпением советских войск.
9 февраля.
В городе тихо. Управа выехала. Убежали все, у кого рыльце в пушку. Власть перешла всецело в руки немцев. Больницы и аптеки не работают. Хлеба уже не выдают. На базаре можно ещё кое-что купить, но по очень высоким ценам. Например стакан пшеничного зерна продавался сегодня по 35 рублей, стакан крахмала — 50 рублей и т. д. Я купил две свечки по 50 руб. каждая и коробку спичек за 20 рублей.
Немцы хватают людей на какие-то работы и увозят их куда-то на грузовиках. Олег покинул своё учреждение и прячется у нас. Сегодня он вышел и я боюсь как бы немцы не схватили его на улице. Его товарищи (семеро козлят) где-то спрятались. Они должны были спрятаться у меня на квартире, но, по видимому, в последний момент нашли себе лучшее убежище.
* * *
Приходилось слышать, что немцы арестовали Бекетову, сестру академика Бекетова, известного архитектора, недавно умершего от голода. Говорят, что они обвинили её в шпионаже и увезли из Харькова. За достоверность этого слуха не ручаюсь.
10 февраля.
Сегодня — мой день рождения: мне 45 лет. На обед мы ели, как всегда, пшённую кашу без масла, благо кроме пшена у нас ничего нет. Впрочем, разнёсся слух о том, что к вечеру жена спечёт пирожки с капустой.
