10 февраля.
Сегодня — мой день рождения: мне 45 лет. На обед мы ели, как всегда, пшённую кашу без масла, благо кроме пшена у нас ничего нет. Впрочем, разнёсся слух о том, что к вечеру жена спечёт пирожки с капустой.
11 февраля.
На Пушкинской улице (на углу Совнаркомовской) валяются три трупа — женщины, ребёнка лет десяти и немецкого солдата. Говорят, что женщина и мальчик проникли в дом, откуда только-что выехали немцы, вероятно с целью взять то, что осталось после немцев. Когда они выходили на улицу, их схватили несколько эсэсовцев. За женщину и ребёнка вступился какой-то немецкий солдат. Тогда эсэсовцы расстреляли и женщину, и ребёнка, и защищавшего их немецкого солдата.
17 февраля.
Советские войска вошли в Харьков. Сегодня немцы подвергли город ужасной бомбёжке. Около тридцати немецких самолётов сбрасывали бомбы на город. Перед уходом немцы взорвали лучшие здания города. Я прошёлся по Нагорной части и не узнал столь знакомые улицы. Остались остовы домов. Местами еле дымятся пожары. На тротуарах груды битых стёкол. Немцы пытались сжечь музей анатомии, которым я заведую. Это им не удалось. В одной из комнат они навалили соломы, облили её керосином и подожгли. К счастью, они ушли. В подвале анатомического корпуса квартируют несколько семей. Увидев, что немцы подожгли здание, жильцы выбили окно, влезли в комнату и разбросали горящую солому. Таким образом они спасли ценнейший музей, архив мединститута и огромное количество медицинских книг, сложенных в здании анатомического корпуса. Зато немцам удалось взорвать гистологический корпус, расположенный рядом с анатомическим. Там погибло много добра.
Несколько дней тому назад, проходя по Театральной площади, я увидел несколько немецких солдат, влезающих в нагруженный вещами автомобиль. Их провожали несколько смазливых девушек, которые высказывали пожелания о том, чтобы немцы скоро вернулись. На это один из немцев ответил: «Будь спокойна, Манечка. Мы скоро вернёмся.» Хочется верить, что это будет не так. Однако первое впечатление о Красной Армии, завоевавшей Харьков, не является вполне благоприятным. Отсутствует советская авиация. Отсутствуют моторизованные части. Очень мало автомобилей. Тяга преимущественно лошадиная. В некоторые телеги впряжены волы. Это вызывает у всех недоумение. Как такая армия могла победить мощно вооружённых немцев, сконцентрировавших на этом фронте свои лучшие эсэсовские дивизии? У некоторых, и у меня в том числе, возникает сомнение: смогут ли советские войска в таком составе удержать Харьков?
Красноармейцы одеты тепло, не то что немцы. Кормят красноармейцев хорошо. Один лейтенант угощал Олега обедом. Олег говорит, что он не знает что он ел: кашу ли с маслом или масло с кашей, настолько каша была обильно полита маслом. Красноармейцам выдаются также консервы.
7 марта.
Все работают с большим энтузиазмом. Говорят, что скоро заработают электростанция и водопровод. Носятся слухи о том, что немцы поручили взорвать электростанцию со всеми турбинами. Но будто бы главный инженер распорядился спрятать наиболее ценные части. Взорвали лишь всякое барахло. Поэтому-то и можно будет быстро восстановить электростанцию. Впрочем это — слух и я за его достоверность не ручаюсь.
Пока советской власти не удалось наладить снабжение харьковской профессуры. Сегодня я ходил на Сумской базар и видел как некоторые старые профессора (Савич-Заблоцкий, Крамаренко, Щербак) продавали свои вещи. Профессор Щербак торговал спичками собственного изделия. Грустно было глядеть на них. Очевидно, это временное явление. Советская власть всегда уделяла огромное внимание учёным. Нет сомнения в том, что материальное положение профессуры быстро улучшится.
9 марта.
Всё это случилось совершенно неожиданно. Ещё вчера говорили о том, чтоб будто немцы окружены около Полтавы, а сегодня утром выяснилось, что внезапно создалась угроза Харькову и что советские учреждения срочно эвакуируются. Некоторые граждане, за отсутствием транспорта, уходят с котомками за плечами. Говорят, что семь немецких танков дошли до Холодной горы. Проходя мимо дома, занятого НКВД, я видел следователей с чемоданами в руках. Всех арестованных увели сегодня рано утром в направлении на Чугуев.
10 марта.
Целую ночь и целый день немцы бомбят Харьков. Сегодня, проходя по Пушкинской улице, я видел как несколько немецких самолётов, летая очень низко, сбрасывали бомбы на нагорную часть города. Зенитки в них не стреляли. Советской авиации не было. Поэтому немецкие аэропланы летали медленно и сбрасывали бомбы как на параде. Один сбросил сразу четыре, другой — восемь бомб. Я видел также как шесть бомб разорвались в районе электростанции и моста на реке Харьков. Днём распространился слух о том, что эвакуация города приостановлена. Это хороший признак. Значит городу не угрожает опасность. После того как стал известен этот приказ, некоторые граждане, собиравшиеся покинуть город, распаковали свои вещи и остались.
13 марта.
Вчерашний день был жуткий. Взрывы снарядов и бомб, трескотня пулемётов раздавались поблизости. По видимому, уже к вечеру немцы заняли наш район. Сегодня рано утром немецкие солдаты разгуливали по Пушкинской улице. Я вышел и хотел пройтись по городу, но на расстоянии одного квартала мне встретилась какая-то женщина, которая предупредила меня, что немцы хватают мужчин и что поэтому мужчинам ходить по городу опасно. Поэтому я вернулся домой.
14 марта.
Первое моё знакомство с немцами произошло у меня вчера, на этот раз в виде дула направленной на меня винтовки. В кухню, где я находился, вошёл немец, крепкий, голубоглазый, краснощёкий эсэсовец и спросил, где можно расквартировать десять человек. Я ему сказал, что моя квартира не отапливается и находится в необитаемом состоянии.
— Почему вы знаете немецкий язык? — спросил эсэсовец.
— Я профессор, говорю на нескольких языках.
— А вы? — спросил он жену.
— А я была в своё время в Германии, — необдуманно ответила жена.
— Где же вы были?
— В Берлине, в Мюнхене, в Кёльне, в других городах.
— Шпионажем занимались? — неожиданно спросил немец и направил дуло своего автомата прямо на жену. А та не поняла вопроса и переспросила:
— Что вы говорите?
— Я спрашиваю: вы занимались шпионажем в Германии?
— Нет, — поспешила ответить жена. — Мне было тогда лет двенадцать.
Немец опустил винтовку, задал ещё несколько вопросов и ретировался.
Сегодня приходили ещё двое немцев с явным намерением пограбить, но убедившись, что и жена и я свободно говорим по-немецки, они ушли, постеснявшись что-либо взять.
* * *
Ходил по городу. Жуть! Бассейная и Сумская завалены гильзами снарядов, брошенными санями, поваленными деревьями. Валяются трупы мужчин и женщин. На углу Сумской и Бассейной — глубокая воронка от бомбы и на дне её несколько немецких касок. Такого поля битвы мне ещё не приходилось видеть.
* * *
Немцы пришли в Харьков очень злые. Они считают, что все жители, которые не эвакуировались вместе с ними, являются сторонниками большевиков. Они совершают всевозможные зверства. В Пушкинском въезде они изнасиловали несколько женщин в присутствии их мужей и заставляли этих последних смотреть, а затем они расстреляли и тех и других. Имеются 12 жертв. Они были убиты так, просто шутки ради…
* * *
Немцы побывали в институте анатомии. Раскрыли все двери, сломали все замки. Искали, что можно взять и брали всё, что попало: микроскопы, черепа, скальпели и т. д. На этот раз музей оказался довольно сильно повреждённым, побиты почти все стёкла. В музее стояли немецкие пулемёты и строчили по площади Дзержинского. Разбито несколько банок с препаратами. Но это легко исправимо. Я думаю, что недели через две можно будет вновь открыть музей для публики.
15 марта.
Бой за Харьков развивается очень медленно. Немцы заняли лишь западную половину города. В городе очень мало немцев. Создаётся впечатление о том, что они захватили город с очень малыми силами. Да и советских войск, по видимому, немного. Поэтому так медленно развиваются бои за обладание городом.
* * *
Сегодня я опять был на Сумском базаре. Вчера там находились три торговки. Сегодня их уже было около десятка. Немецких денег торговки пока не берут. Видимо, население, ещё не окончательно поверило в победу немцев. Около базара продолжают валяться жуткие трупы красноармейцев. Например, на Госпитальной улице около угла Сумской лежит труп со связанными за спиной руками и огромной раной в области лица, очевидно нанесённой штыком. Служитель А. И. Лещенко рассказывал мне, что на площади Дзержинского немцы выкалывали глаза некоторым красноармейцам. Действительно, на площади валяются несколько сильно изуродованных трупов.
