теории мог получить кто угодно, и у барьера всем хотелось быть уверенными, что по отношению к ним обычаи будут соблюдены. На этом стояли все немногочисленные законы магов, которые они установили для себя – на всеобщем осознании их необходимости.
Стрешнев и Томашевский обменялись несколькими короткими фразами, после чего разошлись в стороны. Обычай первый – дерутся только двое. Никто не вправе вмешаться в поединок, прямо или опосредованно.
Секунданты положили в центре зала брошенную перчатку и отмерили от нее одиннадцать шагов в каждую сторону. Начальное расстояние менялось с течением времени, но последние три века двадцать два шага считались самыми справедливыми.
Валдас и Георгий встали туда, куда указали секунданты, но пока ничего больше не делали. Пока не дан знак к бою, они не будут раскрывать своих карт. Обычай второй – разрешено любое оружие, любая магия и любые действия. Единственный запрет – полное уничтожение тела противника. Должна остаться хотя бы половина.
Стрешнев подбросил монетку и кивнул Томашевскому – ему предстояло давать команду к началу боя. Поляк встал в стороне, чтобы быть от каждого от дуэлянтов на равном расстоянии.
– Сражаются Валдас Климайтис, седьмой в роду своем, и Георгий Летичев, шестой в роду своем, – прогремел он. – Их обиды умрут вместе с одним из них. Дуэлянты – подтвердите ваши намерения!
– Не имею претензий к вашей семье, – холодно произнес Валдас.
– Не имею претензий к вашей семье, – эхом повторил Георгий.
Обычай третий – причина поединка уходит в землю вместе с кровью. Ритуальный отказ от претензий, произнесенный при свидетелях, служил клятвой, что победитель удовлетворится смертью противника, и не станет преследовать его семью, и что ему не придется опасаться мести со стороны родни проигравшего, а сами семьи не будут держать зла друг на друга. Это правило действительно соблюдалось… но только если дуэль оканчивалась смертью одного из участников.
Томашевский поднял руку.
– Приготовились!
Дуэлянты напряглись. Каждый читал противника, продумывая свои действия.
Георгий облизнул губы. Здесь не будет неожиданностей. Он уже видел всю битву от начала и до конца одновременно. Каждое ее мгновение, каждый ход противника, и каждое собственное движение. Он увидел несуществующее пока будущее – то, в котором он стоит над поверженным оппонентом – и нащупал путь к нему. Тисофия грызла его тело, причиняя дикую боль, но именно эта боль позволяла ступить на путь через небытие, и пройти по нему, не сбив шаг.
Сердце забилось чаще, стало жарко.
Предвкушение схватки будило в Георгии то, что было худшим проклятием всего его рода, и его величайшей силой. Архистратиговы путы, что покрывали кожу сетью шрамов, удерживали его от падения, не давали зверю вырваться из заточения. Казалось, прошедшая война должна была сполна утолить его врожденную жажду крови, но легче было бы вычерпать океан ведром. Существа, с которыми Георгия связывали родственные узы, стояли выше людей в пищевой цепочке.
Он проглотил невольно выступившую слюну и краем глаза глянул на Яцека. Тот смотрел понимающе, будто прекрасно знал, что сейчас Георгий борется с желанием разорвать оппонента на куски зубами. Хотя, почему «как будто»? Если он знал имя Льета Кровожора, то проклятая кровь его потомков точно не была для него секретом.
«Ну смотри, пока есть, чем смотреть, - подумал Георгий с яростью. – Потому что рано или поздно я до тебя доберусь, и вырву тебе буркалы».
– Начали! – рявкнул Томашевский и рубанул рукой воздух.
Сабля выпорхнула из ножен.
Пока дуэлянты готовились, среди гостей уже кипели споры и заключались пари. Графиня Базилевская проверила пронизывающие резиденцию чары, которые сформировали защитный круг для бойцов, не позволяющий им случайно задеть кого-то из присутствующих. Она мысленно корила себя за то, что не выгнала поединщиков во двор, но понадеялась на то, что маги невеликой силы не смогут учить серьезных разрушений. Сама Августина не рискнула бы сражаться с кем-то ближе десяти верст от города. Она подманила к себе одного из секундантов, который деловито подкручивал золотой брегет.
– Господин Стрешнев…
– Да, ваше сиятельство?
– Я вижу, вы знакомы с господином Летичевым?
– Сложно сказать. Я знаю его с юности, но известно мне немногим больше вашего.
– Это не вы познакомили его с Еропкиным?
– Нет. Моими связями он никогда не пользовался. Не думаю, что ему это надо.
– Вот как… – Августина окинула коллежского асессора цепким взглядом. – Как вы думаете, кто победит?
– Да тут никакой интриги нет, – Стрешнев пожал плечами. – Если бы с Летичевым дрался я, исход был бы неопределен. Хотя, думаю, в итоге все свелось бы к пату. А Климайтис… ему повезет, если отделается отрезанными ушами. Не по Сеньке шапка, как говорят в народе.
– Вы это серьезно? – графиня поправила выбившийся локон. Тон московского мага подсказывал ей, что он не шутит.
Стрешнев кивнул.
– Когда мы встретились впервые, я сам поразился тому, что он мог сражаться со мной на равных. Не могу рассказать больше, ибо связан Обетом Молчания, но лучше бы Летичевым и дальше сидеть в своей глуши, а нам – не давать им повода вылезать оттуда, - некромант усмехнулся. – Лучше смотрите поединок, и лучше не моргайте, а то все пропустите.
Августина переключила внимание на круг, и вовремя. Томашевский дал команду.
Моргать действительно было некогда.
Климайтис молниеносным движением вырвал из-за пазухи автоматический пистолет и тут же выстрелил. По точности и скорости движений было видно, что он много упражнялся со своим оружием, и его выстрел должен был попасть точно в цель, опережая любое возможное заклинание.
Летичев остался невредимым. Когда прозвучал возглас Томашевского, он не шевельнулся, и начал двигаться только тогда, когда литвин уже нажимал на спуск. Его сабля вылетела из ножен с умопомрачительной скоростью прямо навстречу пистолету. Казалось, итог должен быть предрешен, но брызнули искры, а защитный барьер замерцал.
Пуля отрикошетила.
Климайтис успел разрядить половину обоймы, прежде чем понял бесполезность этих попыток. Летичев просто шел через зал, и на каждый выстрел отвечал лишь взмахом сабли. Его противник стрелял метко, о чем красноречиво говорили взблески искр, но ни одна пуля не достигла цели.
Гости затаили дыхание, да и сама Августина тоже. Она бы не удивилась изощренной магии, схватке грубых сил или тонких концепций. Но подобное зрелище поневоле завораживало. Ни один человек не способен отбить летящую пулю, будь он тысячу раз магом, он просто не увидит ее.
