Над дорогой на восток пролетели звенья немецких самолетов. Проводив их взглядом, блондинка сказала:
- Я одна и ты одна. Вместе нам будет легче. Пошли. Если сейчас не пойдешь, я брошу тебя и уйду сама.
- Иди, - ответила Софа. - Я останусь с евреями. У нас своя судьба.
- Дура ты, а не еврейка. Бестолковая, ортодоксальная дура. И если останешься здесь - без всякой судьбы. Не гибнуть надо, а спасаться. Не плакать, а сопротивляться. Я тоже еврейка, но я не дам убить себя, как глупую курицу. - И она ловко извлекла из сумочки немецкий пистолет. - Уж хоть одного арийского гада я все равно прихлопну.
- Ты еврейка?! - В изумлении Софа поднялась во весь рост. И стало видно, какая это стройная, с пышными формами, поражающая восточной красотой девушка. - Как? Каким образом?!
- Обыкновенным. Как и ты - от папы с мамой заразилась, - брякнула блондинка. - Кстати, меня Диной зовут.
И, крепко схватив Софу за руку, потащила ее к дороге. Та еще сопротивлялась, упиралась, оглядывалась на тело убитой тети, но все дальше и дальше увлекала ее новая знакомая. А на дороге уже появилась другая колонна беженцев, густо перемешанная с отступающими подразделениями Красной Армии.
- Я, начальник штаба дивизии подполковник Зеленко, приказываю взорвать мост через Неман! - кричал в телефонную трубку весь потный, краснолицый военный. Ему что-то отвечали, он, едва сдерживая себя, выслушал и закричал снова: - Сейчас везде бои! И везде наши отступают! А если на их плечах немцы захватят переправу, ворвутся в город? Это трибунал! А у нас тут в штабе маршал Советского Союза Кулик! Ты понимаешь, что прорыв немцев к переправе потенциально грозит захватом маршала и штаба дивизии в плен? Ты это понимаешь?! Немедленно взорвать мост, немедленно! Приказываю, или я тебя лично расстреляю! Лично!
И, положив трубку, устало утер лицо носовым платком, словно закончил тяжелую работу.
Авангардный взвод кавалерийского полка красных казаков усталой рысью подходил к Неману. Издали увидев неширокую, манящую ленту стремительной реки, казаки перешли на галоп.
- Есть переправа! Есть! - закричал счастливым голосом ехавший в начале строя лихого вида симпатичный, крепкий казак, огромный золотистый чуб которого завивался из-под кубанки.
- Пятаченков! - крикнул взводный. И лихой золоточубый казак тотчас оказался перед командиром. - Скачи к комполка, доложи - переправа есть!
- Слушаюсь! - И казак, крутнув на одном месте коня, помчался навстречу потрепанному в боях, сильно поредевшему полку. Но не отъехал он от взвода и полверсты, как раздались три мощных взрыва и моста через Неман не стало.
Пятаченков на всем скаку резко рванул уздечку, и конь, ошалело задрав морду, сел на задние ноги. Казак тотчас развернул его и надрывно закричал, глядя на остатки того, что минуту назад было отличным мостом - надеждой на переправу раненых и измученных казаков:
- Суки! Почему!? Гады! Всех порублю! Шкуры! Предатели!
Казаки, пораженные случившимся, почти с помертвевшими лицами смотрели на Неман, на то место, где только что был мост. И молчали как убитые.
Дина и Софа подошли к Неману вместе с кавалерийским полком - последних несколько километров они шли, держась от усталости за телегу, на которой лежали раненые казаки.
Они спустились к реке, в кустах уселись на камни, поспешив опустить усталые, запыленные, сбитые ноги в освежающие воды реки.
- Я думала, Неман шире, - разочарованно сказала Дина.
- Ты первый раз на Немане? Откуда ты вообще? - спросила Софа.
- Вообще - из Варшавы. В 39-м в первый раз бежала от немцев - до Белостока. Теперь вот до какого места и куда бежать - уже не знаю. - Помолчала. - Надо переплыть Неман и вступить в какую-то воинскую часть. Воевать надо, вот что.
- Я плавать не умею, - ответила Софа.
Дина посмотрела на нее, чуть улыбнулась, покачала головой.
- Конечно, зачем провинциальной еврейской девушке уметь плавать. Ей надо уметь хорошо готовить заливную рыбу, фаршированную щуку. Ей важно выйти замуж, рожать детей, стирать пеленки.
- А ты как будто бы не хочешь замуж.
- Я выйду замуж только по сильной любви. Такой, чтоб любовь или смерть. Если вообще войну с этими гадами фашистскими переживу. И вообще - нечего об этом говорить. Думай лучше, как через Неман переправишься, я-то ваш Неман легко переплыву. А что с тобой делать? Надо куда-то пристраивать.
- Может, с военными?.. - робко, но с надеждой спросила Софа.
- Конечно, с военными, - хмыкнула Дина. - С кем же еще? Без военных, без армии ничего не получится. Вообще. Теперь ты это понимаешь?
- Но почему же тогда военные бегут? Я хотела сказать - отступают? Почему у них ничего не получается?
- Не готовы к войне оказались. Нет фронта.
- На все у тебя есть ответ. И уверенность эта. Ты что, не видишь, что люди гибнут, эти пожары, бегство, безысходность. Все рушится, ад, конец света. Моя тетя. - И заплакала.
- Знаешь, в чем между нами разница? Ты не можешь смотреть на трупы людей, убитых немцами, а я не могу видеть живых немцев.
- Откуда в тебе это?.. Ты вся такая женственная, красивая. И эта солдатская ненависть, злость какая-то.
- Потом как-нибудь объясню, если сама не поймешь. - Дина поднялась, посмотрела на строящийся на крутом берегу кавалерийский полк. - Надо идти, полк строится. Скажут, как действовать.
- Я не могу. Ноги болят. - по-детски, по-девчоночьи жалобно застонала Софа.
- Ладно, сиди, я сама сбегаю, - ответила подруга и побежала босиком по песку, по тропке взобралась на береговую кручу. А Софа склонила голову на узелок с вещами Дины и сразу уснула.
Очнулась Софа от сна потому, что ее сильно трясли и плескали в лицо водой.
- Идем скорей! - приказным тоном прокричала Дина. - Полк начинает переправу вплавь, вместе с лошадьми. Побежали! - И она сильно дернула Софу за руку. Та поначалу было застонала, непроизвольно состроила страдальчески-сиротскую мину, но Дина сверкнула на нее алмазным взглядом своих светлых глаз, и Софке показалось, что новая подруга злобно скрипнула зубами. Почему-то испугавшись, она тотчас стала как шелковая и заспешила за Диной с прытью, которой сама от себя не ожидала.
- Мама родная! Ангел Божий! - Пятаченков направил коня к воде, когда перед ним словно из-под земли, а точнее из-за крутого прибрежного края, появилась ослепительная красавица - блондинка в светлом, но несколько перепачканном платье. За руку красавица держала подругу - тоже из разряда тех, мимо которых не пройдешь, не вывернув шею.
- Яркая дивчина! Постой, остановись! Я неженатый - холостой, стань сейчас моей женой! Жизнь за тебя отдам, русалочка яркая! - Пятаченков лихо спрыгнул с коня и, держа его под уздцы, протягивал руку, стараясь поймать ладонь Дины.
- Пше праше, паненка, крулевна сердца моего, звездочка яркая, позволь поцеловать ручку. - И уловчился-таки - припал к ее маленькой, крепкой, изящной ладошке.
- А что, красный казак такой быстрый только с девушками или еще и тогда, когда надо поскорее от немцев драпать? - прищурившись и цепким взглядом рассматривая парня, насмешливо кривя свои красивые пухлые губы, с раздражением спросила Дина.
Пятаченков и без того был красный лицом - от жары, недавнего боя и скачки. А от слов девчонки покраснел еще больше, сделался бурым почти. И вдруг с очень серьезной и искренней обидой и неожиданно детскими интонациями в голосе ответил:
- Я не знаю, девушка, что вы себе думаете, говоря такие обидные незаслуженные слова красному казаку. Мы от самой границы в боях, и я не виноват, что еще не погиб, а немцев уже положил с десяток или два. И к тому же я потомственный казак. В нашем роду от врагов не бегают! А к Неману я первый - так это командир приказал лодки для раненых найти на том берегу.
- Прости, казак, - с раскаянием сказала Дина, обняла его левой рукой за шею и быстро поцеловала в щеку.
- Да что ты. - обалдело-счастливо пробормотал парень. - Вообще меня Алешкой зовут. Алексеем.
- А меня - Дина. Слушай, Леша, помоги нам с подругой переправиться. - Дина уже сама держала его за руку.
- Да какой разговор! - радостно воскликнул казак. - Я-то сам туда-обратно пять раз легко перемахну, а там пока лодки найдем. То да се. И сначала раненых. А знаете, поплыли сейчас вместе со мной. Я так сам легко переплыву, а вы обе за коня подержитесь. Неман-то неширокий.
В это время началось активное движение. Сдерживая лошадей и телеги руками, казаки спускали с кручи к воде телеги с ранеными. Спешно несли к воде носилки, разгружая их с подъехавших телег и грузовиков, а чаще всего раненых несли на руках и на спинах. А с правого берега уже отчалили и сноровисто направились в сторону берега левого несколько лодок. Дина, а за ней Софа, но прежде них, конечно же, Алешка Пятаченков впряглись в эту работу - помогать снести раненых к воде, и тут разнеслось: к берегу подходят немцы. Сразу раздалась команда: «Занять оборону! Раненых в укрытие! К бою!»
