Маша недовольно поджала губы: «Вот так разведка! Вопросов ничуть не стало меньше, чего ради, получается, я тут, перед бабками, сладкую дурочку разыгрывала? Из любви к искусству?»
Маша внимательно осмотрела двор, будто надеялась увидеть если не машину, то самого Кожаного. Или по невидимым следам на асфальте понять, что же случилось позавчера. Маша даже ногой топнула с досады: одни вопросы в голове, ни одного ответа.
Если ОН ее увез, то куда?
Жива ли эта дуреха, или ее просто прибили в сердцах?
Интересно, как Лелька собирается об этом узнать?
Что же в конверте?!
***Лелька бросила телефонную трубку и пробормотала:
― Все интереснее и интереснее…
Василий угрюмо покосился на нее, но прокомментировать не соизволил, он объявил временной хозяйке бойкот. Из-за красочного пера ― третьего! ― экспроприированного бессовестной Машей на новый «маскарадный» костюм.
Время от времени Василий, выгибая шею, горестно рассматривал поредевший хвост. Вид у него при этом становился таким трагичным, что Лелька краснела, и ее рука невольно тянулась к голове: уворованные перья хотелось прикрыть хотя бы ладонью.
― Ох-хо-хо, ― стенал Василий и закатывал глазки.
― Клянусь, я знать не знала о Машкиных планах, ― лепетала Лелька. ― Даже не видела, когда она у тебя это перо выдрала.
Василий молчал. Но как-то умел и молча сообщить Лельке, что он думает о ней и ее подруге.
Ничего хорошего, естественно.
К Васькиным выступлениям в фирме привыкли. В приемную то и дело заглядывали сотрудники, их тревожила тишина.
Самсон Ильич уже начал волноваться по поводу здоровья драгоценной птицы. Дважды забегал в приемную и пытался «разговорить» попугая. Василий держался как партизан в застенках гестапо. Смотрел гордо и наотрез отказывался говорить.
Вот и сейчас Лельке срочно пришлось выдувать очередной пузырь ― боже, как она ненавидела жвачку! По счастью, дверь шефа открывалась с хорошо слышным щелчком, Лелька успевала натянуть нужную маску.
Самсон Ильич нервно посмотрел на секретаршу. Потоптался вокруг ее кресла и опасливо отошел подальше от греха, теперь их с Лелькой разделял широченный стол.
Если честно, сегодня от Лельки все сослуживцы шарахались. Машка совсем с ума сошла со своими «дизайнерскими» разработками! Обрядила Лельку индейцем, и это бы ладно, но Машка густо обвешала ее холодным оружием, для достоверности, видите ли. На новогодней елке меньше шариков, чем на Лельке метательных ножей различного калибра и других опасных «штучек».
Ванька для любимой супруги «капусты» не жалел ― и зря, зря! ― так что бутафорское железо стоило огромных денег и внешне ничем не отличалось от настоящего. Машка не поленилась заказать нужный реквизит в Питере, у какого-то древнего деда, до сих пор работающего на известные всей стране театры.
Томагавк, например, старик сделал так искусно, что Лелька все время забывала: он ненастоящий ― и боялась порезаться. И ножей касалась лишь по необходимости: все-таки «безбашенная» девица, куда деваться-то?
Машкино воображение потрясало!
Охранник Константин Прохоров, увидев новую секретаршу босса у дверей офиса, впал в ступор. Мычал и указывал дрожащим пальцем на стройную Лелькину ножку, настоящий арсенал холодного оружия.
Если честно, ни Маша, ни Лелька не представляли, что за странные штуковины крепились в ножнах и без оных на Лелькиных бедрах, щиколотках и запястьях. Старик уверял ― это экипировка воина из племени… ― и он произнес по телефону нечто совсем неудобоваримое, что Машка не смогла потом воспроизвести, как ни старалась.
Костик крупно дрожал. В карих глазах читалось, что он не сомневается: место новой секретарши вовсе не в офисе, а в другом доме и непременно с крепкими решетками. Причем имел в виду вовсе не милицейский участок.
Нужно отдать Лельке должное, она и сегодня из роли не вышла, хотя симпатичному молодому охраннику изо всех сил сочувствовала. Вытащила из-за щеки осточертевшую жвачку и ― в знак особого доверия! ― прилепила ее на Костин трясущийся палец.
Прохоров спал с лица. На вполне безопасный липкий комок он таращился как на гадюку, вот-вот готовую ужалить. Зато перестал наконец сканировать взглядом Лелькины бедра. Уже плюс.
Лелька по-дружески пошлепала его по плечу и воскликнула:
― Не дрейфь, Костян! У меня все под контролем! ― Она одним движением извлекла из-за спины томагавк ― все утро тренировалась! ― подбросила в воздух и поймала прямо перед носом охранника. Он позеленел и гулко сглотнул. Лелька провела пальцем по острию и похвасталась:
― Классная штучка! Хоть голову кому снести, хоть скальп снять!
Костя отпрянул. Прижался спиной к стене, что-то ноги плохо держали, и прохрипел:
― Лисичкина, что ЭТО такое?!
На его вытянутом пальце по-прежнему дрожала Лелькина жвачка, поэтому она с полным правом ответила:
― Мой подарок, Костян! Трескай, не думай, думать вредно, мои друганы все так считают!
«Костян» с трудом сдержал рвотный позыв. Кивнул на Лелькин топорик и рявкнул:
― С ума сошла, ходить с таким арсеналом по городу?!
― Арси… с чем, Костян? ― Лелька смотрела невинно.
Томагавк в ее руке порхал как бабочка, в опасной близости от охранника. Вжаться в стену плотнее Костя не сумел. Не сводя глаз с хорошо заточенного лезвия, крикнул:
― Я о твоем железе говорю!
― О железе? ― Лелька непонимающе посмотрела на томагавк и успокоила охранника: ― Так я ж сегодня индейка, Костян, мне без него, как без трусов, вот зубом клянусь! ― Она залезла грязным пальцем в рот, пошуровала там и суеверно поправилась: ― Не, своим зубом не буду, у меня лишних нет, давай, твоим поклянусь?
Деморализованный Костик молчал. Проклятая девчонка снова потрепала его по плечу и проскользнула в дверь. А когда Константин позвонил боссу, предлагая срочно отправить ненормальную девчонку домой ― и не на такси, а на служебной машине, чтоб на глаза милиции не попала! ― Самсон Ильич неуверенно отказал. Мол, детские игры, ничего страшного, он за ней сам присмотрит.
Детские игры ― ха!
Да такая девица, как Лисичкина, опаснее динамита!
Правда, хорошенькая, глаз не отвести.
Но дура сказочная!
***Лелькины ножки ― как и всегда ― лежали на столе. Разнокалиберные лезвия в карманчиках, чехлах и за ремешками гипнотизировали. Жуткий топорик почему-то валялся рядом с телефоном, и на нам, нахохлившись, топтался Василий.
Самсон Ильич мысленно порадовался, что его новая секретарша в общем-то милое дитя и совсем не агрессивна. А эти цацки, что ж…
Малышка только-только школу окончила!
«Главное, чтоб на глаза милиции не попала, Прохоров прав, ― озабоченно подумал Самсон Ильич. ― Домой девчушку придется сегодня отправить в моей машине…»
Самсон Ильич жестом фокусника извлек из кармана банан. Протянул попугаю и льстиво пропел:
― Смотри, что я принес!
Василий демонстративно повернулся спиной. Поредевший хвост нервно подрагивал.
― А спелый… А сладкий… Рахат-лукум настоящий, не банан! ― искушал Самсон Ильич. ― Мед, понимаешь ли, весенний, а уж пахнет, пахнет-то как…
Лелька фыркнула. Она-то видела, как вечно голодный Васька плотоядно сглотнул, а правый глаз ― второго Лельке не видно ― лихорадочно заблестел.
Но молодец, держался!
Только пыхтел как самовар. И стал раза в два больше обычного, так надулся от великих переживаний.
Самсон Ильич попытался подсунуть банан под Васькин клюв, но попугай умело уворачивался. А уж стенал при этом… как умирающий лебедь!
Самсон Ильич печально посмотрел на красивые красные перья, залихватски торчащие из Лелькиных волос, и укоризненно пробормотал:
― Зачем же было выдирать их, детка?
― З мясом! ― наябедничал Василий и еще больше напыжился.
― Тем более, с мясом, ― просиял Самсон Ильич. Бедняга боялся, что чудесная птица больше и клюва не раскроет в стенах его офиса.
― Ничо, ― прочавкала бесчувственная девчонка. ― Заживет как на собаке!
― Птица я! ― гаркнул Василий.
Самсон Ильич потер руки: контакт налаживался. Медленно, со скрипом, но… главное, Василий больше не молчал.
Лелька нехорошо хихикнула и ядовито напомнила:
― А микроволновка?
Самсон Ильич насторожился: запахло каннибализмом. Попугай казался ему гораздо более ценным существом, чем иной человек.
Василий вздрогнул и неуверенно поправился:
― Пусть тюлька.
― То-то же.
― Не собака!
― Ах, простите-извините, обозналась сгоряча…
― Понимаешь, детка, ― осторожно начал Самсон Ильич, завороженно наблюдая, как «детка» чистит ногти острейшим клинком, ― если тебе что-то нужно для следующего костюма…
― Во-во! ― перебила Лелька. ― Не могла ж я, шеф, индейкой стать без красных перышков?!
