– Кровь, Джей. Я хочу твой крови. Я буду бить тебя до тех пор, пока у меня не покраснеют руки, а ты станешь настолько мокрой, что добровольно раздвинешь передо мной ноги. Мой ремень может доставить удовольствие нам обоим. Ты получаешь обжигающее прикосновение кожи, а я пробую твою кровь. Но знай, птенчик: ты никогда от меня не освободишься. Даже не думай, что тебе когда-либо это удастся. Я всегда был там, в тени, высматривая, выжидая возможность сделать первый шаг. Позволь я еще раз тебе напомню: я жажду твоей крови, твоих слез, и твоего страха. Я хочу все это. Ты можешь выбрать, как. Я даю тебе выбор. Мой ремень или твоя голова. Решай, чего ты хочешь…
Мое тело перестает сопротивляться, и теперь я трясусь в его руках, словно осиновый лист. Это уже слишком. Я не хочу умирать, и если это мой единственный шанс… готова ли я выбрать жизнь, полную боли?
Я понимаю, что сделала свой выбор уже давно. Я осталась сама по себе с тех пор, как ушла в тот день из больницы. Это первый день, который я помню. Я блуждала по улицам, словно заблудший ягненок. Я привыкла доверять людям. Ханне, Дону, которые в конце предали меня. Я всегда позволяла людям собой пользоваться. Всегда вредила себе. Боль проросла в моей душе. Он прав: я никогда не была свободной. Ни от него, ни от себя. Я стала монстром, которого сама же и создала. И теперь я нашла себе ровню.
— Я хочу жить, — шепчу я в пустоту.
Кожей я чувствую его улыбку.
— Ты станешь отличной зверушкой.
Глава 11
«Порочная зависть и ненависть. Так они восхищаются»
- Виктор Гюго
Джей
Тепло не долго курсирует по моему телу. Как только Икс выключил душ и обратно надел брюки, он отнес меня назад в кровать, и связал щиколотки и руки. Снова. Я полностью обнажена и предоставлена для его наслаждения. Он восхищается моим телом на расстоянии, почесывает подбородок, пока оценивает мою реакцию. Я отключаю свои эмоции потому, что знаю, что они поглотят меня, если я дам им волю.
Ремень в его руке заставляет меня подпрыгивать каждый раз, когда он двигает им.
— Тебе удобно, птенчик?
— Да, — бормочу я.
Ремень ударяет по моей киске, и мне кажется, что меня поджигают живьем. Он рычит, пока я кричу.
— Неправильный ответ.
— Прошу… — хнычу я, в глазах щиплют слезы.
— Что ты просишь?
— Прошу, сэр…
На его лице появляется полуулыбка.
— Так скажи мне, Джей. Чего ты хочешь?
— Чего угодно. Я хочу, чтобы это прекратилось.
— Хмм… Ты знаешь, что это невозможно. Ты теперь моя, и я намерен использовать тебя так, как я захочу.
По щеке скатывается слеза. Он облизывает губы, когда видит это.
— Больше слез, птенчик. Я хочу больше твоих слез, и тогда я освобожу тебя.
— Что? – мне не хватает воздуха. Я широко раскрываю глаза.
Это вызывает у него смешок.
— Конечно, под освобождением я понимаю свободу от твоего бремени – от пустоты. Твоя киска так и просит, чтобы ее заполнили, – он прикусывает губу. – Я знаю, ты хочешь мой член. И получишь его уже очень скоро.
Мое сердце проваливается в бездну, когда мою обещанную свободу он своими словами забирает обратно. Он всего лишь машет кусочком аппетитного мяса перед мордой льва, запертого в клетке. На хрен его. Я ненавижу, когда мне трахают мозг. Однажды я заставлю его заплатить.
— А теперь побудь здесь.
— А ты куда? – спрашиваю я, пока он вешает ремень на спинку кровати.
— За последние пару часов я убил больше пятерых человек. Ты не единственная, кто должен смыть с себя грязь.
Он уходит в ванную. Поворачиваясь ко мне лицом, он снимает галстук и вешает его на ручку ванной. Через открытую дверь я вижу все, что он делает. Я поднимаю голову, не прерывая зрительного контакта. Я использую любую возможность, лишь бы соблазнить его развязать меня. Все, что только бросится мне в глаза. Я должна видеть, должна помнить все. Я все время напоминаю себе смотреть.
Хотя, когда он начинает снимать брюки, это становится не так уж и легко. Каждую пуговку он расстегивает мучительно медленно, не отрывая от меня глаз. Его пристальный взгляд гипнотизирует меня, не давая возможности отвернуться. Он снимает рубашку. Моему взору открывается божественное точеное тело. Я отчетливо вижу шесть кубиков на прессе, пока он вешает рубашку на металлический крючок. Два маленьких металлических шарика от пирсинга поблескивают в его правом соске. Его тело усеяно трайблами. На животе зияет черный череп, над которым зловеще возвышается коса. На руках и шее разнообразные племенные знаки. Вместе они складываются в настоящую картинку – предупреждение о моральном разложении, которое струится под его кожей.
И в то же время, это выглядит так сексуально. Это чертовски неправильно, но я не могу прекратить смотреть на него. Из него так и исходит мужественность. Доминирование. Секс. Вещи, которых я ранее не испытывала. Или испытывала?
Я ненавижу свое смятение, поэтому отворачиваюсь к стене, пытаясь усмирить свое возбуждение.
— Смотри на меня, Джей. Разве я сказал, что ты можешь отвернуться?
Я поворачиваю голову. Я не хочу, чтобы он снова меня стегал. Я даже не понимаю, почему я считаю, что это дает мне выбор – он все равно причинит мне боль. Будто, если я удовлетворю его, он перестанет меня мучить. Мой мозг засасывает в водоворот мрака, и выхода нет. Это он несет этот мрак.
Он поворачивается к душу и снимает боксеры, открывая беспрепятственный вид на его зад. Даже с расстояния я могу оценить его спортивное телосложение. На твердых мышцах нет ни единого изъяна. Его задница – идеальный пример того, что я бы без зазрения совести сжала своим пальцами. Мне стоит напоминать себе, что, не смотря на его изумительное тело, его разум и душа омерзительны. Я не могу думать о нем, как о чем-то прекрасном.
Но это, увы, бесполезно. Когда он включает душ, становится в ванную и поворачивается ко мне, мои глаза автоматически опускаются на его эрекцию. Взгляд привлекает пирсинг “Принц Альберт”: овальное кольцо на самой головке его члена. На краю плоти я вижу другую парную гантельку, стержень которой протянут через сам проход головки. Дилдо. Охренеть.
Икс, кажется, заметил, что мой взгляд застыл на его члене, так как он начинает поглаживать его, скользя рукой по всей его длине. Другой рукой он обмывает тело и голову водой. Струи катятся по его массивным бедрам и ногам. Я всего лишь минуту назад стояла там, а теперь лежу здесь, и смотрю, как он сам себя ласкает. Я чувствую себя такой извращенной, чувствую отвращение к самой себе за то, что со мной происходит, а я не в силах это остановить.
То, как он улыбается мне, как сверкают его черные глаза, словно мрамор, то, как он скользит рукой по своему члену, вызывает влагу из самих моих глубин.
Будь он проклят! Он делает со мной в точности то, что хочет.
— Наслаждаешься? – спрашивает он. Он стоит с широко расставленными ногами, ускоряя свой темп.
Я через нос выдыхаю воздух, который явно сдерживала все это время. Клитор пульсирует от одного его вида, но я пытаюсь это игнорировать.
— Если твоя киска не будет мокрой, когда я вернусь, у тебя будут большие проблемы, птенчик, — произносит он. От его хриплого голоса по телу разносятся мурашки. – Так что не отводи глаз.
Раздраженная, я дергаю руками, но наручники только звенят по дереву спинки. Если бы у меня только было время освободиться от них, хотя бы пальчик за пальчиком, чтобы схватить ключ и сбежать. Я знаю, куда он его спрятал: в тумбочке возле кровати. Проблема в том, что его глаза не на секунду меня не оставляют. У меня нет шанса. Я смогу выбраться лишь тогда, когда его не будет рядом. Я должна быть послушной и вынести это.
Он моется с мылом, а потом намыливает член повторно. Убеждаясь, что он, наконец, чистый, он стряхивает воду. Каждый раз, когда его член пружинит вверх и вниз, мне неспокойно в своих оковах. Ему нравится наблюдать, как я сопротивляюсь. В точности, как он и сказал – он любит мой огонь и хочет укротить его. Только он не принял во внимание тот факт, что его слова лишь подливают масла в этот огонь.
Он выключает кран, и переступает через край ванны. Быстро вытирается полотенцем, и закидывает его себе на плечо. Уверенным шагом он подходит к кровати, абсолютно обнаженный, и становится передо мной. Я сжимаю колени в знак протеста, но он резко и без предупреждения стегает меня полотенцем просто по киске. Я рычу на него, когда он игриво дергает бровью. Гребаный урод.
Он легко скользит полотенцем по моему холмику, продвигаясь к животу, потом к груди, что заставляет его передвинуться по левую сторону кровати. Когда полотенце достигает моей головы, Икс наклоняется и щипает мой сосок. Я наполовину визжу, наполовину стону, пока он с грубостью продолжает его тянуть. Внезапно он засовывает полотенце мне в рот, и опускает края на щеки. Я пытаюсь закричать, но махровая ткань пропускает лишь непонятное ворчание. Икс поднимает мою голову, и завязывает узел. Он осторожно вытаскивает кусочек полотенца, и закрывает мне нос.
