Из-за всего светового освещения кампуса невозможно увидеть, есть ли звезды на небе сегодня вечером.
Оттолкнувшись от стула, подхожу к окну и кладу руки на подоконник, глядя вверх и щурясь в надежде увидеть мерцание.
Когда я, поджав хвост, вернулась в Роузвуд, чтобы признаться маме, что я бросила колледж, я провела много времени на заднем дворе или сидя на пляже, наблюдая, как садится солнце, и темнота поглощала меня, и мое окружение.
Глядя на мерцающие звезды, я забывала обо всем, что привело к тому моменту, когда я сломалась в объятиях мамы и рассказала ей все, что так долго скрывала.
Было приятно наконец-то все это выплеснуть наружу. Открыто излить свою боль, и чтобы кто-то поплакал вместе со мной.
Я никогда не забуду выражение лица мамы, когда она держала мое лицо в своих руках и рыдала вместе со мной.
Мне было страшно возвращаться домой и рассказывать ей, в какой беспорядок я превратила свою жизнь. Я знала, что мама разочаруется во мне. С момента нашего с сестрой рождения, она сосредоточилась на том, чтобы у нас было все необходимое для успеха в жизни, и вот я ломаюсь и теряю контроль над жизнью, которую, как мне казалось, я создавала для себя.
Я должна была больше верить в нее, потому что, хотя она и была разочарована тем, что я отвернулась от мечты о Колумбийском, она искренне поддерживала меня и отчитала за то, что я так долго страдала в одиночестве.
Может быть, если бы я призналась раньше, я смогла бы продолжить свою жизнь с ее поддержкой. Но теперь уже слишком поздно.
Все сделано, и вот я здесь.
Начинаю все сначала и пытаюсь оставить прошлое позади.
Но я не могу, потому что он здесь.
Дразнит меня.
Напоминает.
Угрожает затащить меня обратно в темноту.
Со вздохом я отворачиваюсь от окна, стягиваю с плеч толстовку, бросаю ее на стул и забираюсь в постель.
Лежу, уставившись в потолок, зная, что на самом деле мне следует выключить свет и попытаться немного поспать, но что-то мешает мне это сделать.
Остальная часть общежития тиха уже больше часа, все исчезли в своих комнатах, чтобы заняться своими делами, поэтому, когда раздается резкий стук в мою дверь, я вскрикиваю от страха.
Мое сердце подскакивает к горлу, а руки начинают дрожать.
Сначала я думаю, что это он. Что Кейн нашел меня.
Я никому не говорила, где я живу, чтобы он не узнал, но уверена, что есть миллион и один способ узнать, если сильно захотеть.
Кейн всегда был довольно изобретательным. Я имею в виду, что он все-таки добрался сюда, в колледж.
Нерешительно откидываю одеяло и опускаю ноги на холодный пол.
Каждый мускул в моем теле кричит, чтобы я оставалась на месте и спряталась.
Но я знаю, что если это Кейн, то он не остановится, пока не доберется до меня, даже если для этого придется вышибить дверь.
Я лучше просто приму свою судьбу, чем разбужу все общежитие и заставлю их засвидетельствовать мою дерьмовую жизнь.
Мое дыхание вырывается так быстро, что я почти задыхаюсь, когда рукой обхватываю дверную ручку.
Если это он, тогда… тогда может случиться все, что угодно.
Все мое тело содрогается, когда, кто бы это ни был, снова стучит в дверь.
«Все в порядке. Все хорошо. Просто открой дверь. Возможно, это даже не он».
Делаю глубокий вдох, прежде чем нажать на ручку, громкий щелчок замка отдается эхом в моей тихой комнате.
Быстро распахиваю дверь. Теперь уже слишком поздно поворачивать назад.
— Твою мать, — выдыхаю я, облегчение проносится сквозь меня так быстро, что я слегка покачиваюсь на ногах. — Это ты.
Кривая улыбка появляется на лице Леона, когда он подходит ко мне, его глаза темнеют от беспокойства. Они так похожи на глаза его брата, но чуть темнее, с небольшим ореховым пятном внутри, если присмотреться.
— А кого ты ожидала увидеть? Подожди… не отвечай. Можно мне войти? — спрашивает он, и я отступаю назад, понимая, что все еще стою с полуоткрытой дверью и полностью преграждаю ему путь.
— О, да. Конечно.
Широко распахиваю дверь и вхожу в комнату, оставляя Леона закрывать ее за собой.
В ту секунду, когда он поворачивается и смотрит на меня, по моей спине пробегает покалывание, и я внезапно осознаю, что на мне надето — или не надето, в зависимости от обстоятельств.
— Извини, я была в постели, — бормочу я, смущенная тем, что демонстрирую слишком много своего обнаженного тела.
— Эй, — говорит он, поворачивая меня к себе, и кладет пальцы мне под подбородок, так что у меня нет выбора, кроме как смотреть на него. — Ты прекрасна, Летти.
Я пытаюсь отвести взгляд, но парень не позволяет.
— Это я, Лет. Тебе не нужно прятаться от меня.
Слезы жгут мне глаза от эмоций в его голосе.
— Я знаю. Это просто… все сложно.
Леон понимающе кивает. В этом особенность Леона, кажется, он всегда знает, что я чувствую, и что нужно сказать или сделать, чтобы я почувствовала себя лучше в любой ситуации.
— Почему бы тебе не вернуться в постель? Я просто зашел проведать тебя. Лука упомянул о том, что произошло сегодня.
— Конечно же, упомянул, — бормочу я, хотя и не ожидаю от них ничего другого. Они оба чрезмерно оберегающие.
— Он беспокоится о тебе.
— Со мной все в порядке.
Его брови приподнимаются в неверии, но парень ничего не говорит. Ну, во всяком случае, не о моей вопиющей лжи.
— Давай, — говорит он, кладя свои
