окружающими. Она единственная должна была их услышать. Но придется петь еще и
перед Гари.
‒ Здесь так красиво, ‒ сказала Джессика, облокачиваясь на край корзины, сжимая в
руках бокал.
Сед сдвинулся, и встал точно позади неё, прижавшись к спине Джессики. Но не
слишком сильно. Он не хотел сдавливать малыша, ему итак сегодня досталось, пока она
целый день проходила в корсете. Не то чтобы Джессика не выглядела охуенно сексуально
в этом корсете, просто ему было жалко Седа-младшего. Если его сын хоть немного похож
на него, то ему понадобиться больше места в маминой утробе.
‒ Я хотел сделать это на церемонии, ‒ начал он, ‒ Но она прошла не так, как мы
планировали.
А может быть, тот неожиданной дождь был благословением.
‒ Что сделать? ‒ хихикая, спросила она. ‒ Уткнуться в мою попку своим
хвостиком?
Сед потерся своим полутвердым членом об её ягодицы. ‒ Моим хвостиком? Думаю,
мое хозяйство заслуживает более уважительного прозвища.
‒ Хорошо. Уткнуться в мою попку своим великолепным агрегатом. Твоим
любовным молотком. Твоей одноглазой анакондой.
‒ Так-то лучше ‒ или нет. ‒ Наши клятвы, ‒ сказал он, зарываясь лицом в её
волосы. ‒ Мы их так и не произнесли.
Джессика застыла, и ахнула в ужасе.
‒ Ты прав. Как я могла забыть об это?
Она попыталась повернуться к нему лицом, но он продолжал прижимать её к
корзине. Одной рукой накрыл грудь, и прильнул губами к шее. Его член дернулся от
возбуждения, и уже был готов погрузиться в её влажную щелку. Джессика тут же обмякла
в его руках.
Он начал петь ей песню, сжимая её в своих объятиях, покачивая из стороны в
сторону:
В мире несколько вещей, лишающих меня дара речи
И это всё ты, ты, ты.
Несколько вещей, которые я буду любить вечно
И это снова ты, ты, ты.
Стоило мне тебя увидеть, и понял, ты будешь моей
Захотел отдать тебе своей сердце как можно скорей.
‒ Это так мило, ‒ шептала Джессика. Но Сед не останавливался.
Только одна вещь сделала меня окончательно счастливым.
Он опустил руку ей на живот, накрывая их ребенка
Часть тебя, часть меня теперь неразделимые.
Трое нас, мы семья, самые счастливые.
‒ Или десять, как ты планировал, ‒ перебила она, смеясь.
‒ Верно, но десять плохо рифмуется, ‒ ответил он, перед тем как продолжить.
Несколько вещей способных убить меня наповал
И это только ты, ты, ты.
Несколько вещей способных разлучить нас.
Следующую строчку он не спел, а проговорил:
‒ Нравится тебе это или нет, но ничто нас не разлучит, Джесс.
‒ И я этому рада, ‒ твердо сказала она.
И затем он закончил песню своим бархатным баритоном:
Я не могу без тебя, и это раз и навсегда.
Я люблю тебя, молю теперь скажи мне да, да, да.
‒ Да! ‒ засмеялась она, ‒ Ты это написал?
‒ Конечно я. Именно поэтому так дерьмово получилось. Мои стихи куда лучше,
когда я зол или взбешен. Так что, прости мне эти за сопливые стихи. ‒ Он положил
подбородок на её плечо и закрыл глаза. Его сердце до сих пор отбивало чечетку в груди.
Романтические песни – это не его конек. Он больше предпочитал кричать со сцены об огне
или грозе.
‒ Она не дерьмовая. И эти слова много для меня значат, они тронули меня до
глубины души.
‒ Ну да, конечно. Тебя и всех ангелочков на небесах, ‒ фыркнул он, закатывая глаза,
представляя порхающих над их головами ангелов. Они, наверное, спустились только
чтобы посмотреть, кто сочинил всю эту чушь.
‒ Теперь моя очередь, ‒ сказала Джесс, решив развернуться. ‒ Но мне нужно
произносить их, глядя тебе в глаза.
Сед дал ей место развернуться, а после вновь прижал её к своей груди. Он был
удивлен увидеть слезы в её глазах. В прошлом многие женщины использовали слезы для
достижения своих целей, но они его не трогали. Но слезы Джессики, пусть даже они так и
застыли в её зеленых глазах, отозвались теплом в его сердце. Или же всему виной был её
взгляд, полный обожания. Его Джесс по-настоящему была его. Сед не смог устоять,
запечатлел на её губах быстрый поцелуй, и, поймав взгляд, стал ждать её клятву.
‒ В будущем мы разделим немало счастливых моментов, но, к сожалению, нас
будут подстерегать и трагедии. Но чтобы не случилось, в радости и горе, я клянусь быть с
тобой, поддерживать и защищать, даже если это потребуется сделать в суде. Для меня ты
всегда будешь не только номером один, но и самым большим испытанием, поэтому чтобы
нам не уготовила судьба, я знаю, мы с этим справимся. Наша любовь будет крепче день
ото дня. Ничто её не разрушит и не уничтожит. Она навсегда, Сед.
Она взяла его руку, покрутила на пальце обручальное кольцо, которое недавно
надела ему на палец, в напоминание, что эти слова были её свадебной клятвой. ‒ Сегодня,
я беру тебя в мужья, в спутники жизни. Я верю в тебя и нашу любовь. Каждый из нас
силен по отдельности, но вместе мы непобедимы. Я клянусь ценить каждый момент рядом
с тобой, и иногда даже позволять тебе поступать по твоему усмотрению.
Она подмигнула, от чего Сед засмеялся. Прижал её к своей груди, положив руку ей
на затылок, прижимая ближе к своему ноющему сердцу.
‒ Ну, от моих слов не прослезился ни одни ангел, ‒ буркнула она, обнимая крепче
мужа.
Он сморгнул слезинку с глаз, и поцеловал её волосы.
‒ Может, ни одного ангела, ‒ прохрипел он. ‒ Но один грешник точно.
‒ Я не буду смотреть, ‒ сказала она ему в грудь, ‒ Иначе превращусь в плаксу.
Его взгляд устремился на горизонт. Солнце начало потихоньку садиться, и как бы
сильно ему не нравилось её прижимать, он не мог лишить Джесс такого потрясающего
зрелища.
‒ Думаю, ты захочешь увидеть первый в нашей семейной жизни закат.
Она оторвалась от его груди и повернула голову в сторону. Множество оранжевых и
розовых лучей, пробивалось сквозь темные тучи.
‒ Просто дух захватывает, ‒ сказала она, теперь уже разворачиваясь всем телом.
Сед придвинулся ближе, обнимая её, складывая руки на её животе. Прижимаясь
щекой к её волосам, он закрыл глаза, сохраняя в памяти ощущения единения с его
любимой. У него явно перехватывало дыхание. Но виной был не закат, а она.
‒ Да, именно это я сейчас чувствую, ‒ пробормотал он.
‒ Мне кажется, самое время для твоего кожаного плаща, ‒ сказала она. ‒ Надень
его. Тебе должно быть холодно.
Он застыл, когда понял значение её слов: она хотела заняться любовью здесь и
сейчас, прячась под длинным плащом. Гари заверил его, что позволит им уединиться, но
корзина была очень маленькой.
‒ Ты уверена? ‒ уточнил он, помня, что их игры на публике чуть не разрушили её
счастье и карьеру.
‒ Да, уверена, ‒ подтвердила Джессика.
Сед поднял с пола плащ, просунул руки в рукава. Плащ касался самого пола, и был
на пару размеров больше. Сед обнял Джессику, полностью укрывая её под плащом. Она
плотнее закуталась в плащ, что позволило Седу свободно двигать руками, и делать ими
все, что заблагорассудиться. Он решил ласкать её и довести до оргазма, без какого-либо
проникновения. Он не мог рисковать, и способен подождать до дома.
Положив руку на её пышную грудь, Сед нежно сжал её, вызывая дрожь в теле
Джессики. С недавних пор ее грудь стала очень чувствительной. Теперь он ласкал её
бережнее, чем раньше, понимая, раз она беременна, то не выдержит его грубых натисков.
‒ Сед, ‒ задыхаясь, сказала она, ‒ прикоснись к моей коже.
Он спустил вниз лямки её платья и лифчика, оголяя одну грудь. Перекрестив руки
на её груди, Сед начал покручивать соски.
‒ Ох, ‒ всхлипнула Джесс.
Пока он отвлекал её удовольствием, другая его рука, прошлась вверх по её бедру,
задирая подол платья. Нижняя, обнаженная часть её тела покрылась мурашками от его
едва ощутимых прикосновений. Сед оглянулся посмотреть на Гари, и увидел, что тот был
занят управлением шаром и любованием пейзажем.
Сед проскользнул пальцем в её трусики, проводя им от тазовой кости до набухших
половых губ. Её тело дернулось в ответ, выгибая спину, вжимаясь грудью в его руку, а
попкой в пульсирующий член. Сейчас он сомневался, сможет ли он сдержаться и не
завладеть Джесс, ведь каждый раз она пробуждала в нем настоящее животное.
‒ Сед, пожалуйста, ‒ взмолилась она, ‒ Сними их.
‒ Что снять? ‒ прорычал он ей в ухо. Он знал, как она реагирует на такой тон, а её
