ядовито-зелёный халат. Кончик его носа во время речи Тирании постепенно тоже всё зеленел и зеленел.
– Погоди! Стоп! – крикнул он и поднял вверх руку, не то защищаясь, не то стараясь предотвратить проклятие. – Подожди, прежде чем сделать то, в чём глубоко раскаешься! Раз дело обстоит так, как ты говоришь, нам обоим ничего не остаётся, как действовать сообща, объединиться. Мы оба в руках друг у друга, моя дорогая тётя: ты – у меня, а я – у тебя. Мы попали друг к другу в капкан. И у меня был этот адский судебный исполнитель, и я буду в полночь персонально наказан, если не наверстаю упущенное. Мы сидим в одной лодке, моя милая, и только вдвоём можем спастись или пойти ко дну.
При этих словах Тирания тоже встала. Она поглядела в упор на племянника и простёрла к нему руки.
– Вульчик! – пролепетала она. – Дай я тебя поцелую!
– Потом, потом, после, после, – ответил Заморочит, смягчившись. – Сейчас у нас есть кое-что поважнее. Мы вместе и не откладывая ни на минуту должны приступить к изготовлению сатананархархеоложногениальалкогольадского Спецпунша. А затем мы вместе выпьем, сперва я стакан, потом ты стакан, и при этом мы вместе произнесём наши желания, сперва я одно, потом ты, потом снова я…
– Нет, – перебила его тётя. – Лучше сперва я, потом ты.
– Мы бросим жребий, – предложил он.
– Ну что ж, пожалуй, – согласилась она.
И каждый подумал, что потом наверняка можно будет как-нибудь провести другого, и они знали, что оба так подумали. В конце концов, они ведь были родственниками, из одной и той же семьи.
– Тогда я сейчас принесу мою часть рецепта, – сказал он.
– А я тебя провожу, Вульчик, – ответила она. – Доверие – это хорошо, но контроль ещё лучше… Ты согласен?
Заморочит поспешил прочь, а Тирания последовала за ним с потрясающей расторопностью.
Половина восьмого
Не успели затихнуть их шаги, как котик вывалился кувырком из бочки. В глазах у него рябило. Он чувствовал себя преотвратно и был глубоко несчастен. Ворон, которому было не лучше, выпорхнул за ним.
– Ну, – прокаркал он, – всё слышал?
– Да, – сказал Мяурицио.
– Всё понял, всё запомнил?
– Нет, – сказал Мяурицио.
– А я, – заявил ворон, – всё. Ну, кто выиграл спор?
– Ты, – сказал Мяурицио.
– А как насчёт ржавого гвоздя, коллега? Кто должен его сожрать?
– Я, – сказал Мяурицио и несколько высокопарно добавил: – Ну и пусть, всё равно я хочу умереть.
– Чушь, – прохрипел ворон, – ер-р-рунда. Это ведь была шутка. Забудь о ней. Главное – теперь ты убедился, что я был прав.
– Потому-то я и хочу умереть, – сказал котик трагическим тоном. – Такого позора не пережить рыцарю и миннезингеру. Тебе этого не понять.
– Да не говори ты так напыщенно, – сердито сказал Яков. – Умереть ты всегда успеешь, сейчас нам предстоит кое-что поважнее.
Он зашагал на своих тонких ножках по лаборатории.
– Верно, смерть придётся отложить, – согласился Мяурицио, – потому что я обязан высказать моё мнение этому бессовестному негодяю, которого я называл маэстро. Швырну ему презрение прямо в лицо. Он должен узнать, что…
– Ты этого не сделаешь, – каркнул Яков. – Или опять хочешь всё провалить?
Глаза Мяурицио загорелись дикой решительностью.
– Я не боюсь. Я должен высказать своё возмущение, иначе сам себе не прощу. Он должен знать, кем его считает Мяурицио ди Мяуро…
– Да, конечно, – сухо ответил Яков. – Это ему просто необходимо. А теперь послушай-ка, что скажу я, ты, герой-дурачина! Мы ни в коем случае не должны показать им, что знаем их намерения.
– А почему? – спросил котик.
– Потому что, пока они этого не знают, мы можем всему помешать, понимаешь?
– Помешать? Как же?
– Ну, например… Да я ещё сам не знаю как. Мы должны устроить так, чтобы они с этим волшебным напитком опоздали, не успели бы его вовремя приготовить. Допустим, мы будем валять дурака и при этом как бы нечаянно перевернём стакан со Спецпуншем или… ну уж что-нибудь придёт нам в голову. Мы должны всё время быть на проводе.
– На чём, на чём мы должны быть?
– Ах, парень, ничего ты не понимаешь. Так вот, нам нужно всё время пристально наблюдать, понял? Зорко следить за всем, что они делают. И для этого нельзя ни в коем случае дать им понять, что мы подслушивали. Вот в чём теперь наше единственное преимущество, коллега. Ясно тебе наконец направление полёта?
Он вспорхнул на стол.
– Ах вот что! – сказал Мяурицио. – Это значит, будущее мира у нас в лапах.
– Ну, примерно так, – ответил ворон, роясь клювом в ворохе бумаг на столе. – Ну, правда, я не сказал бы, что в лапах.
Мяурицио ударил себя в грудь и замурлыкал под нос:
– О, великое дело… Судьба зовёт… Как благородный рыцарь, я не страшусь опасности…
Он пытался вспомнить продолжение этой знаменитой кошачьей арии, но Яков вдруг каркнул:
– Эй! Давай-ка сюда!
Он обнаружил пергаментный свиток Тирании, который остался на столе, и теперь,
