разглядывая его, прищуривал то один глаз, то другой.
Котик одним прыжком оказался рядом с ним.
– Гляди, гляди, – прошептал ворон. – Если мы сейчас бросим эту штуку в огонь, то враз будет покончено со всем этим волшебным пуншем. Твой маэстро ведь сам сказал, что с одной второй половиной ничего не сделаешь.
– Я так и знал! – воскликнул Мяурицио. – Я был уверен, что нам придёт в голову какая-нибудь блестящая идея. Скорей убираем его! И если эти мерзавцы начнут его искать, мы выйдем и скажем…
– Что его ветром унесло, – перебил его Яков. – Вот что мы знаем, вот что мы скажем, если уж это будет необходимо. А лучше всего мы вообще знать ничего не будем. Думаешь, мне охота, чтобы они под конец нам ещё и головы свернули?
– Ты – практик, обыватель и мещанин, – разочарованно заметил Мяурицио. – У тебя нет никакого чувства величия.
– Правильно, – ответил Яков, – только поэтому я ещё жив. Давай-ка хватай с другой стороны!
Но едва они успели ухватить, как пергаментная змея сама вдруг раскатилась и, подняв голову словно кобра, встала перед заговорщиками.
У обоих героев в тот же миг душа ушла в пятки (у одного – в меховые, а у другого – в еле покрытые перьями). Они ухватились друг за дружку и глядели на конец пергамента снизу вверх, а тот угрожающе взирал на них сверху вниз.
– А оно кусается? – дрожа прошептал Мяурицио.
– Понятия не имею, – ответил Яков и тихо щёлкнул клювом.
Прежде чем они успели опомниться, пергаментный свиток стал обвиваться вокруг них – до тех пор, пока не получился тщательно упакованный пакет, из которого торчали две головы – кота и ворона. Ни тот ни другой не могли больше пошевелиться и едва дышали. Пергаментная змея стягивала их всё туже и туже. Они изо всех сил старались освободиться, но тщетно – даже надорвать пергамент им не удавалось.
– Ах… уф… ох… – больше они ничего из себя выдавить не могли.
Но тут раздался жаркий бас Заморочита:
– Кто завёл эту заразу, Пусть хоть удирает сразу, Пусть напьётся только грязью.
И в ту же секунду пергаментная змея развернулась, освободив своих пленников, вздрогнула ещё разок и неподвижно расстелилась на полу. Теперь это была снова всего лишь длинная, мелко исписанная полоса пергамента.
Без двадцати пяти восемь
– Премного благодарен, ваша милость, – прокаркал Яков, – тяжело было!
Мяурицио вообще не мог говорить, во-первых, потому, что у него болели все кости, а во-вторых, он потерял дар речи от досады, что жизнь им спас Заморочит, которого он собирался с глубоким презрением осадить. Ситуация была его уму не под силу.
Вслед за колдуном появилась и Тирания Вампирьевна.
– Ах, дорогая моя птичка! – воскликнула она. – Бедняги! Вам больно?
Она пощупала голову ворона.
Колдун тоже погладил Мяурицио и сказал добродушно:
– Но имейте в виду, здесь лежат не игрушки. Ты, Мяурицио ди Мяуро, должен был бы это знать. Вам нельзя ничего тут трогать без моего разрешения, это очень опасно. С вами могло случиться нечто ужасное, и это очень огорчило бы твоего доброго маэстро.
– Бла, бла, бла, бла, – чуть слышно прокаркал как бы про себя ворон.
Волшебник и ведьма быстро переглянулись, и она спросила:
– Мой милый Яков, любимый ворон, как ты здесь очутился?
– Простите, мадам, – ответил Яков с самой невинной миной, – я просто решил предупредить о вашем визите.
– Вот как? Я что-то не припомню, что я тебе велела это сделать, птичка моя дорогая.
– Я это сделал добровольно, потому что подумал, вы меня щадите из-за доброго ко мне отношения, ведь такая ужасная погода, а я страдаю ревматизмом, но мне так хотелось вам угодить.
– Вот как… что ж, очень мило с твоей стороны, Яшенька. Но на будущее ты меня всё же лучше спрашивай, нужна ли мне твоя услуга.
– Я опять ошибся? – с подавленным видом спросил Яков. – Я просто невезучий ворон.
– Скажи-ка мне, – спросил Заморочит, обращаясь к котику, – где вы всё это время проторчали, проказники?
Мяурицио хотел было ответить, но ворон опередил его:
– Этот отвратительный пожиратель птиц пытался было затащить меня в свою каморку, ваша милость, я всё же ускользнул от него и помчался в погреб, но он всё равно меня поймал и запер в вонючий ящик. Я часами выражал свой протест, потому что так себя не ведут, так нельзя обращаться с гостем, и тогда он в конце концов меня выпустил и велел не разевать клюва, а не то он превратит меня в жареного цыплёнка, и тогда я его клюнул, и между нами завязалась перебранка, а потом, сам не знаю как, мы снова здесь очутились, и во время нашей возни эта идиотская бумажная змея вдруг обвилась вокруг нас, но, к счастью, тут вы подоспели. А что до этого кота, то я должен
