У нас есть несколько художников в основном составе галереи, которые не имеют профессионального образования, и, тем не менее, ясно, что это художники с большой буквы. Маркетинг или искусствоведение? Конечно, искусствоведение! Это заблуждение, что маркетинговые моменты являются определяющими. Некоторые говорят, что они могут раскрутить кого угодно. Но нет, это все только происходит в низовых сферах, и тут нужно учитывать следующую разницу: если подходить типологически и квантитативно к вопросу о том, сколько художников создают то, что они называют искусством и сколько из этого представляет интерес, то соотношение будет примерно десять к одному — и не в пользу искусства.
На самом деле, чтобы вычленять из этого набора достойное, интересное искусство, нужно приложить огромные усилия. Это, без всякого сомнения, экспертные усилия, и для этого нужно очень хорошо понимать ценность сегодняшнюю в искусстве, и что будет этой ценностью завтра. Мы понимаем это гипотетически, мы допускаем, что искусство уйдет куда-то в другую сторону, но все же наши компетенции позволяют не делать ошибок. Мы стараемся отслеживать тех художников, которые действительно представляют значимость.
Как вы думаете, кто из них останется в вечности?
Я приведу некоторые другие примеры, и это тоже очень интересная тема. Я на многое смотрю, находясь в группах "Сiль-Соль" или "Шар и Крест", и вижу, сколько там вторичного, совершенно никчемного искусства: подавляющее большинство, к сожалению. Перед нами не стоит пред нами задачи выискивать среди этого жемчужины, благо состав галереи в принципе полностью укомплектован. Но и другим галереям, например, работающим с молодым искусством, скорее всего, туда тоже не имеет смысла заглядывать, а есть смысл заглядывать в какие-то более продвинутые группы, где, может быть, менее коммерческое искусство, но у него более высокий потенциал развития. И люди, которые говорят о маркетинге, как о приоритетном моменте в искусстве, они просто не понимают, о чем идет речь; они подменяют причину следствием. Таким людям можно посоветовать изучить получше историю современного искусства, поскольку оно действительно сложно устроено. Если в обратный пример будут приводить художников типа Хёрста, Young British Artist, Чарльза Саатчи и тому подобное, в ответ можно сказать, что, конечно же, Хёрст и все ему подобные в первую очередь именно художники, а уже потом люди, которые двигались при помощи определенных маркетинговых инструментов. Честно говоря, я бы обозначил эту проблему следующим образом: деньги, которые циркулируют вокруг искусства, достаточно большие, и там очень много странных токсичных денег, которые непонятным образом приходят и как бы растворяются именно в этих неправильных, неадекватных действиях. На моих глазах появились и исчезли сотни фигур, именно таких мыльных пузырей, про которых говорилось, что вот, сейчас в него вложено много денег, это звезда будущего и тому подобное. Это все довольно быстро исчезает. Крайне обидно, что много денег уходит вот в эту неправильную организацию, когда посторонние люди думают что они, не разбираясь в искусстве, смогут сами кого-то раскрутить. На самом деле, дело во всё более возрастающей экспертизе в системе искусства, которая просто не пускает недостойных художников далее определенных пределов, и эти пределы наступают очень быстро. Речь по сути о том, что существует много востребованных плохих художников с какими-то денежными запасами и меньшее количество действительно значимых художников, до сих не оценённых по достоинству соответствующими деньгами. Но, если мы посмотрим другие сферы культуры, то нас такой расклад не удивит — очень много графомании в литературе, очень много плохого исполнительского искусства и просто отвратительной попсы, шансона, от которого нас всех тошнит в мире музыки; очень много бездарных актеров, которые, тем не менее, лезут и пролезают каким-то образом на главные роли и портят кино, и продолжают существовать в сериалах. И такое соотношение на самом деле везде, и любой продюсер в культурной сфере, литературный агент или редактор крупного издательства, с которыми мы как раз общаемся, кинематографический продюсер или продюсер приличной музыки скажет, что очень много достойных имен не востребованы и не монетизированы. Или, наоборот, гипермонетизированы те, которые этого не достойны, и на самом деле всё должно быть иначе. Мы как раз представляем собой структуру, которая при помощи правильного маркетинга переставляет эти акценты. Мы указываем имена, которые были недостаточно оценены в истории искусства. Мы указываем на молодых художников, которые, по нашему мнению, имеют очень высокую перспективу в потенциале. Я бы мог всё упростить, сказав, что просто нужно слушать десяток основных экспертов-галеристов, и будет вам счастье, и это было бы действительно так. В нашей среде было бы меньше интриг и какого-то сумасбродства, если бы всё не было устроено именно так, как сейчас — очень много токсичных людей, очень много токсичных художников, вокруг которых циркулирует огромное количество денег. Я приведу пример из другой сферы, которая кажется от нас отделенной, но на самом деле она с нами тесно сопряжена. Эта сфера монументальной городской скульптуры. Все, что в ней находится, на 100 процентов, это абсолютно токсичные вещи, которые, за редчайшим исключением, не имеют отношения к искусству, не могут вообще быть названы искусством. При этом в России есть значимые авторы, которые могли бы реализовываться в этом качестве, но их никто не видит, потому что в этой сфере циркулируют слишком большие деньги. Речь идет о сотнях тысяч и миллионах долларов, которые проходят незаметно, без конкурсов, какими-то загадочными путями. Возьмите хоть методы установки скульптуры, которой набиты сейчас улицы наших городов. Это камерная скульптура и, разумеется, это гораздо меньшие деньги — но и ценности у них никакой.
Кого бы из молодых я назвал в числе самых значимых художников? Внутри среды, благодаря огромному количеству совпадающих мнений и нашему собственному пониманию, мы практически сразу видим художников, которые имеют максимальную значимость. Таких художников немного в поколении, и они распознаются довольно быстро. Я могу предположить, что после сорокалетнего рубежа ещё возникнет какое-то количество новых людей, которые также оставят след в культуре. Я назову для поколения тридцатилетних три совершенно разных имени, насчет которых есть компромисс в художественной среде. Это, прежде всего, Женя Антуфьев, художник уже очень зрелый со своей образностью, даже мифологией, и материалами. Он и в Европе признан, и премию Кандинского в России получил, равно как и выставки в международных институциях, сейчас у него достаточно развитый рынок. Если бы «Арт-Базель» не закрылся на перерыв из-за пандемии, он был бы единственным российским молодым художником, который был бы там представлен. Далее, это Тимофей Радя, екатеринбургский художник, который занимается стрит-артом и паблик-артом. С моей точки зрения, он совершил прорыв в этой
