– Какие новости от важных шишек?
Она затянула тесемки на куртке.
– Они вас не обманут. Никакого оружия, все по-честному Играют по вашим правилам.
– Точно?
Она кивнула.
– Мне Рэнди сказал. Он знает.
Смешинка развернулся и пошел к дому.
– Спасибо, Черри.
– Понибой, погоди минутку, – сказала Черри. Я развернулся, подошел к машине. – Рэнди на схлест не пойдет.
– Угу, – ответил я. – Знаю.
– Он не боится. Ему просто надоело драться. Боб… – она сглотнула, тихо договорила, – Боб был его лучшим другом. С первого класса.
Я подумал про Газа со Стивом. А что если бы кого-то из них убили на глазах у другого? Завязали бы они из-за этого с драками? Нет, подумал я, ну, может, Газ и завязал бы, но уж не Стив точно. Он бы так и дальше ввязывался бы в драки и всех ненавидел. Может, Боб повел бы себя так же, если б вместо него убили Рэнди.
– Как Джонни?
– Не очень, – сказал я. – Навестишь его?
Она покачала головой.
– Нет. Не могу.
– А почему нет-то? – спросил я.
Это ж самое меньшее, что она могла сделать. Ведь это ее парень всю эту кашу заварил… и тут я осекся. Ее парень…
– Я не могу, – сказала она тихим отчаянным голосом. – Он убил Боба. Да, может, Боб сам на это напрашивался. Я знаю, так оно и было. Но я даже глядеть не могу на человека, который его убил. Ты его знал только с плохой стороны. А он иногда бывал милым и приветливым. Но когда напивался… в таком состоянии он и избил Джонни. Я сразу поняла, что это Боб, когда ты мне рассказал про Джонни. Он так гордился своими кольцами. И как мальчишкам вообще продают спиртное? Как? Я знаю, что по закону это запрещено, но ведь они все равно его как-то добывают. Не могу я пойти к Джонни. Знаю, что мне еще рано влюбляться и все такое, но Боб был особенный. Не просто какой-нибудь там парень. Что-то в нем было такое, отчего люди тянулись за ним, чем-то он отличался, выделялся из толпы. Понимаешь, о чем я?
Я понимал. Именно это Черри и увидела в Далласе. Поэтому-то и боялась с ним встречаться, боялась полюбить. Да уж, все я понимал. И понимал, что она не пойдет к Джонни, потому что он убил Боба.
– Да нормально все, – резко сказал я. Джонни не виноват, что Боб напивался как свинья и что Черри тянуло к парням, от которых одни проблемы. – И мне не очень хочется, чтобы ты с ним виделась. Ты и своих предаешь, и с нами знаться не желаешь. Думаешь, если ты для нас шпионишь, то никто не заметит, что ты разъезжаешь на «корветте», а моему брату пришлось школу бросить и пойти работать? И не смей нас жалеть. Не смей нам тут одолжения делать, а потом нос перед нами задирать.
Я хотел было развернуться и уйти, но увидел лицо Черри и остановится. Мне стало стыдно – не выношу, когда девчонки плачут. Она не плакала, но явно чуть не расплакалась.
– Я к вам не из милости пришла, Понибой. Я просто помочь хотела. Ты мне сразу понравился… из-за того, как ты говорил. Ты очень милый мальчик, Понибой. Ты хоть понимаешь, как редко теперь такого милого мальчика можно встретить? Ведь и ты тоже бы мне помог, разве нет?
Помог бы. Если б надо было, помог бы и ей, и Рэнди.
– Слушай, – вдруг сказал я, – у вас там, на западной стороне, закат нормально видно?
Она удивленно заморгала, потом улыбнулась.
– Нормально.
– На восточной его тоже видно хорошо, – тихо сказал я.
– Спасибо, Понибой, – она улыбнулась сквозь слезы. – Все ты понимаешь как надо.
Глаза у нее были зеленые. Я развернулся и медленно пошел домой.
Домой я пришел в половине седьмого. Схлест был назначен на семь, поэтому к ужину я, как всегда, опоздал. Я вечно опаздываю. Просто забываю о времени. На ужин Дэрри запек курицу с картошкой и кукурузой – даже двух куриц, потому что мы едим как кони. Особенно Дэрри. Я люблю запеченную курицу, но тут и кусочка не смог проглотить. Зато, пока Дэрри с Газом не видели, проглотил пять таблеток аспирина. Я их часто пью, потому что плохо сплю ночами. Дэрри думает, что я пью по одной штучке, но обычно я беру сразу четыре. Я решил, что пять уж точно помогут мне продержаться в драке, а заодно, может, и головную боль снимут.
Потом я по-быстренькому принял душ и переоделся. Мы с Газом и Дэрри всегда перед дракой приводим себя в порядок. Да и вообще, нужно же показать этим вобам, что мы не отбросы какие-нибудь, что мы ничем не хуже них.
– Газ, – крикнул я из ванной, – а ты когда начал бриться?
– Когда мне пятнадцать было, – крикнул он в ответ.
– А Дэрри?
– В тринадцать. А что? Хочешь к схлесту бороду отрастить?
– Да ты шутник. Надо тебя в «Ридерз дайджест» пристроить. Говорят, там за шутки неплохо платят.
Газ расхохотался – они со Стивом играли в покер в гостиной. Дэрри надел обтягивающую черную футболку, такую обтягивающую, что у него не только мускулы на груди видны были, но даже «кубики» на животе. Ох, и не повезет тому вобу, который на него полезет, подумал я, натягивая чистые джинсы и футболку. Жаль, что на мне футболка не так хорошо сидит – я для своего роста очень даже неплохо сложен, но, пока мы были в Виндриксвилле, здорово похудел, и теперь футболка на мне болталась. К вечеру похолодало, а футболка – не самая теплая в мире одежда, конечно, но на схлесте никто не мерзнет, а куртка к тому же мешает как следует замахнуться.
Мы с Газом и Стивом слегка переборщили с маслом для волос, но мы хотели, чтоб сразу было заметно, что мы – грязеры. Сегодня можем этим и погордиться. У грязеров, может, и нет ничего за душой, зато у них есть репутация. И длинные волосы. (Что ж это за мир такой, где у меня всего-то поводов для гордости – репутация хулигана да набриолиненные волосы? Я не хочу быть хулиганом, но даже если я не ворую, не нападаю на людей и не напиваюсь, все равно считаюсь отбросом. А с чего мне этим гордиться? С чего бы мне даже притворяться, будто я этим горжусь?) А Дэрри волосы себе так и не отрастил. У него они всегда чистые и коротко постриженные.
Я уселся в кресло в гостиной, ждал, пока вся банда будет в сборе. Сегодня, впрочем, мы ждем только Смешинку – Джонни с Далласом не придут. Газ со Стивом, как обычно, играли в карты и переругивались. Газ безостановочно хохмил и кривлялся, а Стив врубил радио так громко, что у меня чуть барабанные перепонки не полопались. Конечно, его так всегда и слушают, но дело это не самое хорошее, когда голова болит.
– Ты любишь драться, да, Газ? – вдруг спросил я.
– Ну да. – Он пожал плечами. – Я люблю драться.
– А почему?
– Не знаю. – Он недоуменно поглядел на меня. – Тогда что-то происходит. Это как соревнование. Вроде гонок, или танцев, чего-то такого.
– Да ну, фигня, – сказал Стив. – Я вот просто хочу вобам по башкам настучать. Когда я дерусь, мне так и хочется кому-нибудь прямо с ноги пробить. Люблю я это дело.
– А ты, Дэрри, почему любишь драться? – спросил я, взглянув на Дэрри, который стоял у меня за спиной, прислонившись к кухонной двери.
Он посмотрел на меня – как обычно, по глазам и не поймешь, о чем он думает, но тут вклинился Газ:
– Мускулы свои любит показывать.
– Будешь болтать, я их, дружок, тебе покажу.
Я обдумал сказанное Газом. А ведь правда. Дэрри любил все, где надо было приложить силу, например, выжимать штангу, или играть в футбол, или класть крыши, даже если он и гордился тем, что умен. Дэрри никогда этого не говорил, но я знал, что он любит драться. Один я чувствовал себя не в своей тарелке. Я с кем угодно подерусь когда угодно, только я этого не люблю.
– Не знаю, стоит ли тебе на эту драку ходить, Пони, – медленно сказал Дэрри.
Только не это, в ужасе подумал я, мне позарез нужно там быть. Тогда у меня, считай, важнее дела не было, чем помочь нашим разделать вобов под орех. Только бы он не оставил меня дома. Только бы разрешил пойти.
– Это почему? Раньше от меня на схлестах всегда толк был, а то нет, что ли?
– Это да, – с гордой улыбкой ответил Дэрри. – Ты хоть и не вырос еще, а дерешься что надо. Но раньше ты всегда был в форме. А теперь и похудел, да и выглядишь ты, малыш, не очень. Ты весь на нервах.
– Да брось ты, – вмешался Газ, пытаясь вытащить туза из ботинка так, чтобы Стив не заметил, – перед схлестом мы все на нервах. Пусть пойдет, подерется. На кулачках драться не страшно – нет оружия, и опасности никакой нет.
– Все со мной будет хорошо, – умолял я. – Я себе поменьше воба выберу.
– Ну, Джонни-то с тобой не будет… – мы с Джонни иногда объединяли усилия и валили какого-нибудь воба потолще, – но, с другой стороны, там не будет ни Кудряхи Шепарда, ни Далли, так что у нас каждый человек на счету.
– А с Шепардом-то что случилось? – спросил я, вспомнив младшего брата Тима Шепарда.
Мы с Кудряхой, который был Тимом в миниатюре – таким же крутым, дерзким и непрошибаемым – как-то раз на слабо прижигали друг другу пальцы сигаретами: кто дольше продержится и не отдернет руку. Вот стоим мы, зубами скрипим, морщимся, по лицам у нас пот катится, от запаха горелого мяса – мутит, но орать не орем, и тут мимо идет Тим. Как увидел, что мы друг в друге дырки прожигаем, схватил нас за головы, да как треснет лбами, пообещав, что убьет обоих, если еще раз за этим застукает. У меня на указательном пальце до сих пор шрам остался. Кудряха был самым обычным местным хулиганом, драчливым и не слишком-то сообразительным, но он мне нравился. Ему что угодно по плечу.
