— Мэгги, видимо, рассказала ей обо всем прошлой ночью. Они долго беседовали обо всем этом.
— Что? — выпаливает он, и на его лице отражается шок. — Меня интересовало, почему же было так тихо каждый раз, когда я проходил рядом. Твою мать! — Он тянет свои руки в сторону брюк, оставляя на них следы.
— Мэгги сказала ей, чтобы она не злилась на тебя, ее все устраивало, — объясняю я, повторив то, что Мэнди рассказала мне по телефону накануне.
— Получается, Мэгги знала обо всем? Просто прекрасно, — говорит он, сдвигая свинину в яму для приготовления барбекю. — Теперь я чувствую себя полной задницей.
Он закрывает крышку и вытирает пол со лба своим предплечьем.
— По правде говоря, мы все знаем правду. По крайней мере, теперь Мэнди и я понимаем, почему отец сделал то, что сделал. До этого момента Мэнди считала, что он просто выгнал тебя из бизнеса из-за жадности, а я думал, что он просто мудак, — говорю я ему прямо. — Мне искренне жаль, что мама не поговорила со мной давным-давно. Все могло сложиться у меня с отцом совсем иначе.
Рэй смотрит на меня с выражением боли в глазах, вызванным многолетними страданиями.
— Если бы была возможность повернуть время вспять, то мы, вероятно, сделали бы все по-другому. Я хотел жениться на твоей матери, прежде чем вы даже родились, но Дарла была еще маленьким ребенком. Мэгги и я провели одну ночь в борьбе, и она дала понять, что если мы расстанемся, она вернется сюда, и я буду мертв для них обеих. Я не мог смириться с мыслью, что не буду частью жизни моей девочки.
Слеза появляется в уголке его глаза, и он быстро вытирает ее.
— Я не жалею, что растил девочек, но я сожалею обо всем остальном каждый день последние двадцать лет.
Он открывает крышку и разжигает угли в полной тишине.
— Понимаю, — наконец, говорю я, снимая напряженность, возникшую между нами. — Не могу представить, чтобы можно было уйти от маленькой девочки.
— Достаточно, чтобы раздавить сердце даже сильного человека, — отвечает он, и слезы теперь текут из обоих его глаз. – Это то же самое, что проводить большую часть своей жизни с неправильной женщиной, — он вытирает предплечьем оба глаза. — Мне нужно умыться, прежде чем на меня выльют все это дерьмо.
Я передаю ему бумажное полотенце и говорю:
— Спасибо за разговор, Рэй. Возможно, вы также захотите поговорить об этом с Мэнди на выходных, — предлагаю я, пока мы идем по тротуару.
— Поговорю. Я собираюсь пообщаться с обеими девочками завтра вечером и выложу все это, — сообщает он, перед тем как войти в дом. — У них сейчас и без того полно проблем.
— Согласен. Завтра вечером, вероятно, будет лучше всего.
— Ты знаешь, — он останавливается в дверях и оглядывается на меня. — Я рад, что ты оказался сыном Виктора. Думаю, что ты и Мэнди подходите друг для друга.
Он слегка улыбается мне, прежде чем повернуться и войти в дом.
— Спасибо, Рэй, — я следую за ним в дом. — Я ценю это.
Глава 11
Трей
Время близилось к полуночи, когда Мэнди высаживает меня у пансиона в Личбурге. Я знаю, вероятно, мне следует позволить ей вернуться домой и провести это время со своей семьей, но они все равно отправились спать. Я протягиваю руку, прикасаясь к ее щеке, наклоняюсь и оставляю на ее губах теплый, чувственный поцелуй.
— Ты усложняешь мое возвращение домой, — бормочет она мне в губы.
— Таково мое намерение, — шепчу я, чувствуя прилив гормонов. Я сразу же впиваюсь в ее губы более страстно, чем чуть ранее.
— Хорошо, я задержусь на некоторое время, — уступает она, выключая машину. — Но только ненадолго.
— Только ненадолго, — соглашаюсь я, беру ее за руку и тихо открываю входную дверь. Мы на цыпочках крадемся мимо регистрационной стойки, и как можно тише ступаем по скрипучим ступеням. Затем медленно перемещаемся по нескольким издающим шум половицам в коридоре, и оба с облегчением вздыхаем, когда, наконец, доходим до двери моей комнаты.
— Я чувствую себя школьницей, — хихикает Мэнди, прежде чем войти внутрь помещения и включить верхний свет.
— Да, весь этот день был немного странным, — признаю я.
— Странным? «Странным» в плохом смысле? — спрашивает она, снова поворачиваясь ко мне.
— Нет, странный в хорошем смысле,— смеюсь я.— Не знаю, все это так сильно отличается от того, что я видел в жизни. Я никогда не останавливался в месте, где мне приходилось бы пробираться в полночь тайком, — говорю я ей со смехом.
Как по команде, раздается стук в дверь, и я слегка приоткрываю ее.
— Я просто хотела предупредить, что завтрак будет подан в восемь тридцать, — сообщает Пегги, толкая дверь так, чтобы получить лучший обзор помещения.
— Привет, — говорит она Мэнди. — Я подумала, что слышала голоса в коридоре. По крайней мере, теперь я знаю, что не сошла с ума.
Она заходит в комнату и смотрит на Мэнди.
— Я знала, что твое лицо показалось мне знакомым. Я не сложила дважды два, пока не увидела машину твоей матери. Мне так жаль, что она умерла.
— Спасибо, Пегги, — говорит Мэнди, обнимаясь с ней.
— Я знала ее, когда она была еще маленькой девочкой. Как твой отец? — спрашивает она после того, как делает шаг назад.
— Он в порядке. Мама болела в течение длительного времени, так что они оба смирились с неизбежным,— сообщает она и грусть отражается на ее лице.
— Ну, ты передай ему привет от меня. Я слышала, что ты наняла сиделку для нее?
— Да, мама не хотела никакой суеты. Вы же ее знаете, — вздыхает Мэнди.
— Хорошо, у меня есть свежий персиковый пирог для тебя, так что ты забери его с собой, когда пойдешь домой, — говорит она. — Твоя мама его любила.
— Да, он определенно был ее любимым, — у Мэнди на глазах появляются слезы. — Спасибо Пегги.
— Пожалуйста. А теперь, спокойной ночи, — произносит она, а на ее лице отражается осуждение.
— Я не останусь, — парирует Мэнди, устанавливая прямо рекорд по быстроте ответа. — Я только хотела убедиться, что он хорошо устроился. Все-таки он — городской парень и все такое.
— Я понимаю, дорогая, — отвечает она с довольно сильной долей скептицизма в голосе.
Мы оба стоим и смотрим на Пегги, пока та закрывает дверь и идет обратно по коридору к лестнице, и половицы поскрипывают под ее ногами. На лице Мэнди расползается усмешка и она говорит:
— Ладно, возможно, это немного странно.
— Это ты сказала, не я.
Я обвиваю ее своими руками и притягиваю к себе, надеясь продолжить то, что мы начали в машине.
— Не думаю, что мы можем делать это здесь. Особенно сегодня, — Мэнди начинает сопротивляться мне.
— Это так важно? — спрашиваю я, не желая, чтобы Пегги стояла на нашем пути. — Ты взрослая женщина, Господи, Боже мой.
— Знаю. Этот город заставляет чувствовать меня, словно я снова ребенок. Здесь все так консервативны и любят осуждать. Ты видел, как Пегги вела себя, — отвечает она, делая шаг к двери.
— Возбуждение от того, что тебя могут поймать, делает все еще более увлекательным, — говорю я ей, притягивая к себе еще раз. — Я могу быть очень тихим и одновременно очень даже классным. Давай, позволь провернуть нечто подобное.
Мэнди
Моя оборона слабеет, так как я желала его весь этот долгий день.
— Мы должны быть очень тихими, — отвечаю я хмуро. — Последнее, что я хочу, это устроить сцену.
— Понимаю.
Он расстегивает мой ремень и кнопку на моих джинсах. Мой пульс сразу учащается, пока я наблюдаю за тем, как он тянет вниз молнию на них. Я улыбаюсь, удивляясь про себя, как плавно и легко он стягивает с меня джинсы. Помнится, как тяжело мне их было надевать на себя. Он хватает свободную ткань джинсов под коленками и решительно тянет их вниз, пока они не сползают с моих бедер, и дальше он стягивает их с моей задницы.
— Ты в этом лучше, чем я думала. А как же мои сапоги?
С сексуальной ухмылкой он слегка толкает меня в живот, роняя на кровать. Обеими руками хватается за каблуки и через несколько секунд мои джинсы и сапоги уже валяются в куче на полу у кровати.
— Боже, ты выглядишь так сексуально, — бормочет он, медленно расстегивая пуговицы на своей рубашке.
— Думаю, что лучше выключить свет, на всякий случай, — отвечаю я, мысленно представляя, как Пегги открывает дверь. — Здесь же есть замок, так ведь?
Он запирает дверь на старую металлическую защелку и выключает свет. Однако немного света проникает через окно.
— Чудесно, — говорит он, в то время как его брюки падают на пол.
Мою кожу начинает покалывать моментально, как только его губы прикасаются к нежной коже между моих бедер. Я чувствую его горячее дыхание на моих трусиках, когда он останавливается.
— Надеюсь, кровать не будет скрипеть, — шепчет он.
Я смеюсь.
— То, что ты делал, было гораздо интригующе.
Он ухмыляется мне и начинает расстегивать мою блузку, начиная снизу и медленно поднимаясь вверх. Я считаю, что это слишком медленно, а методичные и настойчивые движения — весьма соблазнительными. Я желаю, чтобы мы могли просто сорвать одежды друг с друга и наделать столько шума, как сами того хотим. Я выгибаюсь к нему, чтобы облегчить ему работу, чтобы он побыстрее добрался до верхней пуговицы моей блузки.
