Мое сердце воспаряет. Я смотрю на него ошеломленная… и охваченная чувством вины
за то, что скрываю от него секреты.
– Мистер Сент-Клэр? – нас прерывает президент колледжа. Сент-Клэр отпускает мою
руку. – Мы готовы всех поприветствовать, если вы не против последовать за мной. Мы все
с нетерпением ждем вашей речи.
– Конечно.
Мы идем к сцене, расположенной в задней части комнаты. Президент представляет его
как важного спонсора школы и мецената сегодняшнего мероприятия. Сент-Клэр
поднимается на подиум под нескончаемые аплодисменты. Я смотрю по сторонам и вижу
на лицах людей уважение и восхищение. Думаю о том, как Сент-Клэр рос в том холодном
доме, не получая ничего, кроме критических замечаний. Видел бы только его отец, как
высоко ценят его сына.
– Спасибо, – начинает Сент-Клэр, когда аплодисменты стихают. – Для меня это
особенный вечер, его причина дорога моему сердцу. – Он отыскивает меня глазами и
удерживает мой взгляд, делая паузу, а затем снова смотрит на толпу.
– Я знаю, что значит иметь мечту – хотеть чего-то так сильно, что буквально ощущать
это на вкус, но не иметь возможности прикоснуться. И мероприятия вроде этого показа
позволяют войти этим художникам в мир, где мечты становятся возможностями. Даря
огромный стимул всем студентам, которые находятся здесь сегодня – участвуют они в
показе или нет – следовать своей страсти. Не бойтесь рисковать, может, даже разбить
парочку сердец, – раздаются смешки, – но будьте честны с собой. Гораздо больший риск
стараться стать кем-то другим. Искусство – это подлинность, и только вы знаете свое
сердце.
Его глаза на мгновение вновь встречаются с моими, а затем он отводит взгляд.
– Я очень рад, что могу немного посодействовать будущему подлинному
самовыражению, творчеству и тем молодым художникам, которые находятся здесь
сегодня. Пусть ваше будущее будет плодотворным. Большое спасибо.
Он спускается со сцены под еще большие аплодисменты, и я так горжусь, что он
помогает началу карьеры этих художников, и горжусь тем, что являюсь частью его
компании, которая совершает такие хорошие дела, отдавая дань арт-сообществу. Я
59
N.A.G. – Переводы книг
смотрю по сторонам, вижу сияющие лица студентов и с полной уверенностью могу
сказать, что сегодня в их жизни благодаря нам наступил переломный момент. Это такое
восхитительное чувство.
После художественного показа водитель Сент-Клэра везет нас по живописному
маршруту вдоль Темзы. Я смотрю в окно, завороженная палитрой красочных огней:
подсветкой старых зданий, радужными переливами «Лондонского глаза»,17 его
меняющимися насыщенными цветами, похожими на световое шоу в планетарии.
– Ты хорошо провела сегодня время? – спрашивает Сент-Клэр, берет меня за руку и
сжимает.
– Я всегда хорошо провожу с тобой время. – Я понимаю, как банально звучит мой
ответ, и морщусь, но он, похоже, не возражает.
– Я тоже всегда хорошо провожу с тобой время, – отвечает он тихо. Всю оставшуюся
часть пути он кажется задумчивым, особо не разговаривая, пока мы не возвращаемся
назад в его квартиру. Там Сент-Клэр открывает бутылку вина, и мы устраиваемся на
диване.
– За еще один успешный опыт, – произносит он тост, поднимая свой бокал.
– За показ, – соглашаюсь я, касаясь его бокала своим.
Он делает глоток, все еще оставаясь погруженным в свои мысли. Интересно, что
творится в его голове. Я начинаю нервничать. Не привыкла к такому его поведению –
только если что-то не так.
Что, если он знает о моей встрече с Ленноксом?
У меня обрывается сердце. Дерьмо. Если ему известно о тайных встречах, он может
решить, что я его предаю. Но разве не это я и делаю, продолжая рассматривать
возможность того, что именно он является главным преступником, которого подозревает
Леннокс?
Я сижу в ожидании, мое сердце стучит все быстрее, пока, наконец, Сент-Клэр не
отставляет свой бокал и не устремляет на меня прямой взгляд. Под влиянием этой ночи –
взаимных поддразниваний, веселья всю дорогу до дома – энергия между нами
разгорается все сильней, но теперь я чувствую себя неуютно от его близости.
– Ого, ты выглядишь серьезным. Мне стоит беспокоиться?
Он улыбается мне – не яркой широкой улыбкой, которой одаривал всех весь
сегодняшний вечер, – а какой-то приватной и искренней, предназначенной только для
меня.
– Ты делаешь меня счастливым, Грэйс.
Я сглатываю. Это что, речь перед разрывом или из серии «я знаю, что ты встречалась с
федералами за моей спиной»?
– Я не часто подпускаю к себе людей, – продолжает он. – Ну, скорее даже никогда.
Просто так проще быть сконцентрированным на бизнесе, отделяя личную жизнь от
профессиональной.
О, боже, это речь перед расставанием. Я чувствую боль в груди, и мне приходится
прикусить губу, чтобы сдержать подступившие слезы.
– А затем появляешься ты. И все, что я, казалось, знал улетучивается. – Сент-Клэр
смотрит на меня, и от нежности, плещущейся в его глазах, у меня перехватывает дыхание.
– Грэйс, ты не похожа ни на кого из тех, что я встречал раньше. Я никогда не видел такой
энергии, такой силы, такой страсти по отношению к искусству и окружающему тебя миру.
Ты не позволила обстоятельствам сломить себя, продолжила бороться за жизнь, о
которой мечтала. Ты веришь в лучшее в людях. В лучшее во мне.
Он опускает руку под журнальный столик и достает длинную черную бархатную
коробочку с серебристым бантиком. Я ошеломленно смотрю на нее.
– Думаю, мне просто хотелось показать, что ты для меня значишь, – пристально
смотрит на меня Сент-Клэр, – и когда я увидел это, то сразу понял, что оно должно
принадлежать тебе.
Он протягивает мне коробочку. Дрожащими пальцами я развязываю бантик и
поднимаю крышечку.
О, боже мой.
17 Колесо обозрения.
Стелла Лондон
Искусство и Любовь # 2
Передо мной невероятное бриллиантовое ожерелье: идеальный каплевидный кулон,
нанизанный на великолепную золотую цепочку. Он совершенно потрясающий – и
огромный.
– Сент-Клэр, – запинаюсь я, – я не могу… это…
– Оно тебе не нравится? – он выглядит подавленным.
– Ты шутишь? Я обожаю его! Но это слишком, Чарльз…
– Ерунда, – он снова улыбается. – Оно идеально тебе подходит.
Сент-Клэр достает ожерелье из коробочки. Я разворачиваюсь и с колотящимся
сердцем убираю волосы в сторону, пока он аккуратно застегивает ожерелье на моей шее.
Бриллиант, касающийся моей кожи, – такой блестящий и идеальный – без сомнений
является самой красивой вещью, которую я когда-либо носила.
– Оно невероятное, – шепчу я, все еще ошеломленная.
Он наклоняется ближе и целует меня в плечо.
– Как и ты.
Меня охватывает трепет, чувствую, как жар от его прикосновения распространяется по
моему телу.
Я поворачиваюсь и оказываюсь прижатой к нему. Он протягивает руку и очерчивает
кончиками пальцев контур бриллиантового кулона, лаская мою ключицу. По коже
пробегают мурашки, и когда я поднимаю на него взгляд, вижу, что его глаза
сфокусированы на мне. Темные и сверкающие. Полуночно-синего цвета.
– Я все сильнее влюбляюсь в тебя, Грэйс, – шепчет Сент-Клэр переполненным
эмоциями голосом. – Я влюбился в тебя с первой встречи, когда ты пролила на меня мой
кофе.
Такое чувство, будто нахожусь во сне. Слышу его слова, но их смысл не доходит до
меня. Я все еще в шоке от ожерелья, от его признания, от того, как мое тело льнет к нему,
томясь по очередному дразнящему прикосновению.
– Скажи, что ты чувствуешь то же самое, – говорит Сент-Клэр, его голос становится
настойчивей. Его рука скользит по моей обнаженной коже, лаская, соблазняя меня. По
моей груди растекается тепло. – Если бы ты только допускала возможность полюбить
такого человека, как я.
До меня доходят его слова, и это сносит мне крышу. Он думает, что это он не достоин?
Я накрываю ладонью его скулу.
– Прекрати, Чарльз. – Называю его по имени, и от этого наша связь кажется
интимней, чем когда-либо. – Ты не должен этого делать. Я тоже тебя люблю.
Улыбка медленно озаряет его лицо, на котором изумление сменяется пылкой страстью.
Он накрывает мой рот жадным поцелуем, наполненным жаром и стойкой одержимостью.
На этот раз я ни секунды не колеблюсь и всем телом устремляюсь ему навстречу,
