Я лишь коготь подточил,
И об этом я забыл.
И разрезал когтик мой.
И сердце вон, и жизнь долой.
- Что за бред? – возмущению моему не было предела. Я вообще черным юмором не страдаю. Так откуда вот эта песенка взялась?
- А-ха-ха, коготь подточил, ах-ха-ха… - да уж, иногда у болезного с юмором все в порядке, но почему именно сейчас?
- Хватит гоготать, ничего смешного в этом нет, тут чело… кхм… неизвестно что пеплом осыпалось, а ты над его останками слезы от смеха проливаешь, - попыталась прекратить я приступ.
- Гы-га-га, кхм… ха-хм-хм-ха…ах-ха-хмх!
И что это за предсмертные хрипы? Поворачиваюсь, а розовое нечто, что пять вар назад горело розовым пламенем, держится одной рукой за живот, а второй безуспешно пытается закрыть себе рот. Не, я ошиблась, это послесмертное гоготание.
- И что, зомби сгрызи, здесь творится? – и новый приступ хохота с обеих сторон, слаженно так.
- Ну ты даешь… ах-ха… я прям не поверил, что ты банши, когда петь начала… ха-ха, - возвестило это нечто, - да за такое я готов хоть каждый ват с жизнью прощаться.
- Ты уже с ней попрощался. Вали отсюда, дух эксцентричного существа, куда там вас уносит? Вот прямо туда и побыстрее.
- Прости, плакальщица…
- Дана.
- Дана, но я не унесусь в райские кущи пинать облачных пони и упиваться запахом божественных цветов.
- Само собой. Всевышние тебя и на десять тат к своей обители не подпустят. На кой им розовое пожарище в Светлом мире.
- Жестокая ты, - обиженно сказало нечто.
- Мне говорили. Так что это все значит? Тут и духу твоего быть не должно, в буквальном смысле, а ты вот стоишь и на смех меня поднимаешь, - грозно смотрю на духа, которого и след простыть должен был.
- Туго соображаешь банши…
- Дана!
- Я не дух, я вполне жив, здоров и осязаем. Можешь проверить, - и он протянул мне руку, а я попятилась. Тут непонятно что творится, а он мне руку тянет. Я не самоубийца.
- Ваня, дотронься до него, будь другом.
- А зачем?
- Ну, понимаешь, он поздороваться хочет, а я, как бы это… - и вот что ему сказать, что тебе уже все равно хуже не будет, а я жить хочу. Грубо как-то, - я леди и со мной за руку не здороваются, - пришло мне в голову, - короче. пожми ему руку и все!
- Хорошо.
И он подошел к розовому. Тот, ранее протянутую тыльной стороной ладонь, повернул ребром для рукопожатия, и их руки встретились. Я даже дышать перестала. Увы, рука Вана не прошла сквозь протянутую ему в ответ руку духа. А значит, никакой он не дух. Плохо, просто ужасно. Что же такое нам попалось на пути? Так, спокойно. Хватаем Вана и бегом отсюда. А то пока будем разбираться, что же он такое, нас быстренько закапают и пеплом могилку посыплют, тем самым… э-э-э… тем, которого уже нет. Что за ерунда? Куда пепел делся? Если только…
- Ван, тащи-ка его сюда! – розововолосый попытался выхватить свою руку у Вана, но не тут-то было. Малыш одним рывком притянул его к себе, схватил за плечо и повел ко мне.
- Слушай, возрожденный, а где пепел? – заискивающе интересуюсь у изрядно побледневшего шутника.
- Так развеяло его. Раз и нету, - неуверенно улыбаясь, попытался он обмануть меня. Ага, уже поверила, аж раз десять как.
- Ты мне зубы не заговаривай, сама это умею. Ты, значит, из пепла возродился? – молчит, - а кто у нас из пепла возрождается? – как партизан молчит, и зло глазами в меня молнии метает.
- Какой же ты не образованный, - обхожу Ваньку и насупившегося пленника по кругу, и, издеваясь, продолжаю, - что, никаких вариантов? Жаль, как жаль. Так и быть, я тебе открою этот секрет. Единственные, кто возрождается из пепла, они же и бессмертные, это фениксы. Правда, вот не задача, встретить в наше время феникса невозможно, так как они вымершими по меньшей мере весен пятьсот как считаются. А тут раз и феникс. Да еще ты что-то про сородичей говорил. Ну и конспирация!
- Хочешь перья содрать? Так тебе еще меня заставить истинный облик принять придется. А тут ты не справишься, и никто не справится, - ехидно скалится феникс. И что интересно, нет страха в его глазах.
- Дана?
- Да Малыш - переключилась я на Вана.
- А он феникс?
- Да.
- Ух ты! А что он может.
Вот чувствую, в интересах сохранности тушки розового не стоит рассказывать Вану о фениксах. Он же его на обереги разорвет. Исключительно из любопытства.
- Малыш, давай потом, а? - он кивнул, соглашаясь.
- Какие-то странные у вас отношения, - подал голос, слегка удивленный феникс.
- Какие есть.
- А вы кто вообще?
- Меня Дана зовут, его Ваном, он мой друг.
- А больше на ребенка или любимого раба похож, - не знал он, как точно описал наши отношения, а я его просвещать не собиралась.
- А ты кто такой? – феникс дернул плененным плечом, видимо затекшим от лапищи моего раба, - Ванюша, да пусти ты его, сбежит, страдать не стану, - и мой недомаг отпустил плечо розового. Тот осторожно отстранился от Ваньки, опасливо косясь на него и растирая плечо.
- Мое имя Ласкан зи Верт Нало, я изгой, - на последнем слове он скривился как от зубной боли.
- И что это значит?
- Что меня изгнали из клана, - нехотя пояснил он.
- Слушай, меня мучает вопрос. А все фениксы розовые? – как он покраснел, если б чуть другой оттенок, то с волосами слился бы.
- Нет, я единственный, - буркнула птичка в ответ.
- Тебя из-за этого изгнали? – опять пуляет молниями в меня.
- Слушай, а ты всегда так над трупами глумишься? – бросила на него испепеляющий взгляд. Розовый, а такой колючий.
- Один-один, Ласка, - зарычал. А я думала фениксы - это птички. Хищные что ли?
- Ласкан! Я, между прочим, из знатного рода, простолюдинка!
- Ага-ага, - покивала как болванчик, - это из которого тебя турнули?
Кто-то обиделся.
- А тебе чего вообще от меня надо, плакальщица-извращенка? – сложил руки на груди и грозно смотрит.
- Да, собственно, ничего, - пожала я плечами, а он удивился. Еще бы, как это я его пернатое высочество ободрать не хочу. Ведь перо феникса, а точнее пепел от сгоревшего пера излечивает любые раны.
- Хотя, - он презрительно ухмыльнулся, - зря делаешь поспешные выводы птичка, оставь при себе свои перышки. Мне бы дорогу узнать.
- А куда вам надо? - уже более дружелюбно спросил Ласкан.
- В Хрустальный лес.
- А зачем? - нахально интересуется.
- А тебе все знать надо. Идем, значит, есть причина.
- Я вот о чем подумал, ты ведь банши, вымирающий вид, - я скривилась, говорит обо мне как о животном, - а раз к эльфам идешь, значит, они тебя приняли.
- Необязательно, - протянула я, - так к чему ты клонишь?
- Если я прав, то они тебя укроют. А я ведь тоже… - договорить не дала.
- А ты тоже птичка редкая, и одной летать – значит пеплом землю посыпать каждый день. Так? – он кивнул.
Смотрю на розовое чудо, а оно мне слезную мордочку строит. И ведь внутри ни капельки не розовый и не пушистый, а все равно жалко. Ну что за жалостливая у меня натура. Вон Широ же не пожалела. Хотя жалость к этому извергу он сам же у меня и отбил.
- Ладно, огненный наш, пойдешь с нами. Но если доставишь проблемы, мигом браконьерам сдам, - лихорадочно закивал, - так куда идти?
- А вы правильно шли, вот по этой тропинке через тринадцать дней до самой заставы и дойдем.
- Тринадцать? Так мы только шестой день в степях, а до лесов минимум двадцать два дня. Ты что-то путаешь.
- Нет, это короткий путь. О нем никто почти не знает, - и Ласкан самодовольно ухмыльнулся, - его мои предки проложили, чтоб незаметно по степям передвигаться.
Понятно, как целый клан фениксов скрывался от мира.
- Русалку гному в жены! Так это же великолепно!
Получи Широ, распишись под поражением. И я крепко сжала феникса в объятьях. А отпустила уже пепел. Удивляться своей силушке, раздавившей птичку, времени не было, так как песенка полилась в тот же момент.
У вампира клык отпал,
И куда-то ускакал.
А на ужин у бессмертной знати,
Девственница в льняном халате
Как кусать теперь прикажешь,
И на дверь ей не укажешь.
Плакать собралась она,
В пасть полезла и сама.
И спросил ее вампир:
- Что это за номер?
Доставая с пасти шею
Что не сделал он своею.
- Коль тебе я не нужна, -
Осветила пол луна, -
-То кого любить я буду,
Ведь тебя я не забуду.
Ошарашен был вампир,
Сума сошел егоный мир.
Куда катится земля?
Кровопийца и дитя.
- Ты послушай малышня,
Ноги уносила б от меня.
Потрошить не стал пока
Потому что нет клыка.
Истерить она изволит
Чувство мести ее гонит
И девица с горяча,
Дала в лоб и стрекача.
И остался наш вампир
Ополчившись на весь мир,
Без девицы для себя,
И с улыбкой без клыка.
- Ха-ха-ха, ой убейте меня снова, это нужно повторить! Ха-ха, - смотрю на две валяющиеся фигуры, и так убить их хочется, что сил терпеть нет. Да только одного убьешь, песенки похабные петь будешь, а второго сил убить не хватит, быстрее сама убьюсь.
