Глава шестая
Тайна Веры Денисовны
На следующий день Кот Василий стал допрашивать старушек. На какие средства они живут?
Старушки молчали, как партизаны на допросе у фашистов.
– Я не понимаю, – говорил Василий. – Откуда всё это? На какие деньги? Пирожки с печёнкой? Ватрушки с творогом? Рыба с рынка?
– На пенсию, – хором отвечали старушки.
– Хорошая у вас пенсия! Если на одну пенсию так вдвоём можно жить. Непонятно только, чем другие пенсионеры недовольны.
– Знаешь, сыночек, – говорила Вера Денисовна. – Всё от человека зависит. Одним миллиона мало.
А для других и рубль – деньги.
И на него можно прожить.
– Нельзя. Нельзя на рубль прожить.
Старушки молчали. Допрашивать их дальше не имело смысла.
«Может, они оружием торгуют? – думал Василий. – Или наркотиками? Выращивают на огороде „травку“ и продают. Нет, не выращивают. У них и огорода-то нет. Всё заросло крапивой.
А про оружие и говорит нечего. Единственное оружие – тупой топор. Им и полено-то не разрубишь».
И Василий стал следить за старушками, как сыщик за матёрыми преступниками.
Просыпался чуть свет. Спускался вниз по лестнице и прятался в углу, за голландской печью.
Утро в доме начиналось рано. Вера Денисовна всю жизнь проработала учительницей и вставала в половине шестого.
Первым делом она спрашивала Муру Алексеевну, как та спала. Ответ был всегда неутешительным:
– Плохо.
– Я сама слышала, как вы храпели.
– Это не я храпела.
– А кто? Мыши?
– Может, и мыши. Я ведь не вижу.
– А я не слышу, – говорила Вера Денисовна. – Но вы так храпели, что стены дрожали.
Мура Алексеевна обижалась и уходила в свою комнату.
С утра она всегда была мрачной.
– Нельзя так, Мурочка, – говорила Вера Денисовна. – Возьмите себя в лапки. Солнышко светит, птички поют. Чего ещё надо? Я насколько вас старше, восьмой десяток пошёл. А вам всего-то – семнадцать!
– Мои семнадцать, – отвечала Мура Алексеевна, – всё равно что ваши девяносто.
И разгорался жуткий спор – кто старше.
– Кошки, бывает, до двадцати лет живут, – говорила Вера Денисовна. – У вас всё ещё – впереди!
– Скажите, что у меня впереди? А то я ничего не вижу.
– Зато вы слышите хорошо. А я ничего не слышу. Под машину могу попасть. Она гудит, а я не слышу.
– Скорее, я попаду. Она гудит, а я не вижу.
Этот спор мог продолжаться до бесконечности.
Вера Денисовна прекращала его первой. Обнимала Муру Алексеевну, щекотала за ушком, целовала в носик:
– Что мы заладили? Как две старушки. Всё прекрасно и замечательно. Не так ли? Мурочка?
– У вас всегда всё замечательно. Дождь идёт – замечательно! Крыша течёт – опять замечательно.
– Конечно, замечательно! Сколько людей живут без крыши над головой. А у нас – хоть дырявая, но своя.
Слежка за старушками не давала никаких результатов. Наркотиков, пушек и пулемётов Василий не обнаружил.
Однажды вечером Вера Денисовна ушла в свою комнату не как всегда: с весёлой улыбочкой. А как-то по-другому. И перед тем как закрыть за собою дверь, несколько раз обернулась: не следят ли за ней. А потом ещё заперла дверь на ключ.
Василию показалось это странным.
Он на цыпочках подошёл к дверям, приник к замочной скважине.
Вера Денисовна по ту сторону дверей не догадывалась, что за ней следят.
Она села за письменный стол и выдвинула ящик.
Достала из ящика какую-то фотографию. Долго-долго её рассматривала.
«Вот, – обрадовался Василий. – Вот он! Таинственный покровитель. Миллионер, банкир, инвестор. Вот кто даёт деньги».
Вера Денисовна вдруг заплакала. Прикрыла лицо носовым платком.
«Ясно. – решил Василий. – Дело здесь тёмное».
Вера Денисовна посидела за столом, вытерла слёзы. Положила фотографию обратно в ящик.
И как ни в чём не бывало вышла из комнаты.
Василий еле успел отскочить от двери. По дороге он задел стул. Хорошо, что Вера Денисовна не слышала. Нет! Конечно, это нехорошо. Хорошо что не слышала, только в данный момент.
Василий
