59
Я подумал, что пока я вел препирательства с Ниной, киоскер, узнавший меня, успел вызвать милицию, но увидел, что в киоске сидит все тот же невооруженный продавец, что и раньше, который, по-видимому, решил проявить собственную инициативу. К тому же наручники теперь свободно продаются в каждом киоске. Киоскер гнусно улыбался и воображал, наверное, что завтра его фотография появится во всех газетах рядом с моей. Этот бдительный гражданин пристегнул меня к прилавку. - Узнал меня, человек-анхимия?! - спросил он. Я присмотрелся и узнал. Это был тот самый рыбак-пенсионер, у которого я одолжил резиновые сапоги. - Я тебе сразу не поверил, - продолжал киоскер, - что ты никакой не спортсмен. Ты - душегуб и украл мои сапоги! - Отстегни наручники, дед, а то хуже будет, - сказал я. - А вот я сейчас милицию вызову и ты узнаешь, кому будет хуже! Постой пока тут, отдохни. Дед вышел из киоска и пошел за милицией. Свободной рукой я выхватил из кармана пистолет и выстрелил в наручники. Но с первого раза не попал. Я выстрелил еще и на этот раз перестрелил их. Освободившись, я схватил пачку "Житана" и побежал к машине. Из-за угла, размахивая дубинками, выскочили милиционеры. Я бросился к машине, но прямо перед моим носом машина рванула с места и уехала. Кажется, я пропал. Я быстро вытащил из кармана тюбик с клеем и размазал клей по асфальту, а сам отбежал за киоск. Я вытащил второй пистолет и, дождавшись, когда милиционеры добегут до намазанного клеем асфальта, открыл из-за угла беспорядочную стрельбу поверх голов. Милиционеры плюхнулись на асфальт. Я не прекращал стрельбу еще с пол-минуты, не давая им подняться, а когда они приклеились, я выскочил из укрытия и, обходя их сзади, бросился к дороге, надеясь остановить какой-нибудь транспорт.
60
Мимо ехал трамвай. Я вскочил на подножку и ворвался внутрь. Пассажиров в вагоне было немного. - Всех перестреляю! Я - Пирпитум! - закричал я и выстрелил в воздух. Всем очистить помещение! Считаю до пяти! Пассажиры не заставили себя долго ждать. Трое молодых людей спрыгнули с подножки довольно ловко. За ними, ойкая, выпрыгнули две девушки. Потом, разбежавшись, прыгнул упитанный мужчина средних лет и приземлился на клумбу. Последней прыгала старушка с палочкой. Она упала не доходя до ступенек и поползла в их сторону. Я поднял ее и помог спуститься, а потом скинул ее сумку с продуктами. Затем я забежал в кабину, приставил пистолет к виску водителя и сказал: - Гони без остановок, шеф! Шефом была молодая симпатичная девушка. - Как тебя зовут? - спросил я. - Тамара, - ответила девушка, дрожащим от страха голосом. - А меня Борис Пирпитум. Слыхала обо мне? Тамара кивнула. - Тамара, все, что ты про меня слышала, это вранье! Но сейчас за мной гонится милиция и если меня поймают, то мне будет очень сложно доказать им, что я ни в чем не виноват! Поэтому, гони, Тамара, на всю железку! Я не хочу, чтобы тебя задела шальная пуля. Трамвай быстро мчался по рельсам, не останавливаясь на светофорах. Выдалась минута подумать. Хотел я вернуть деду сапоги, - подумал я - а теперь - черта с два он от меня дождется! Поменьше бы таких активистов - побольше было бы порядка! Вдруг, я увидел впереди машину Петлиса. - Поднажми, Тамара! Мы должны догнать вон ту иномарку! Я вышел из кабины и встал на подножку. Из-под колес сыпались искры. Еще чуть-чуть... еще немного... ну... ну... Мы поравнялись с иномаркой. Ну, Пирпитум, давай! Я прыгнул и приземлился на крышу автомобиля, ухватившись руками за края открытого люка. Не теряя времени, я головой вниз проскользнул в него и упал между задним и передним сидениями. Я не очень удачно приземлился и не сразу смог поднять голову вверх, а ноги опустить вниз. - Вот видишь, Нина, - крикнул я угрожающим голосом, - от меня не уйдешь! Я уже было вылез, но тут машина резко затормозила и я снова застрял. Наконец я перевернулся как надо. - Что же ты... - я запнулся.
61
На меня смотрело дуло пистолета, а вместо Нины сидел незнакомый мужчина. - Руки вверх! - приказал он. Я узнал этот голос. Этот голос я слышал в первый раз, когда сидел в бочке в подвале дома Пулеплетова, а второй раз я слышал его, искаженный мегафоном, когда милиционеры окружили кафе "Летающие тарелки". И снова я слышал его, когда нас с Машей взяли в кольцо. Этот голос принадлежал капитану или майору милиции! Я попался! Я запрыгнул не в ту машину! - Между прочим, - сказал я, не поднимая рук, - у меня тоже есть пистолет и я держу его в руке. - Покажи, - сказал милиционер. Молниеносным движением, я выхватил из карманов оба пистолета и поднес к лицу капитана-майора. - Вот! Даже два!.. Кто кого?! Мы замерли с наставленными друг на друга пистолетами, пристально вглядываясь друг другу в глаза и напряженно ожидая той доли секунды, когда у одного из нас не выдержат нервы и он не нажмет на безжалостный холодный спусковой крючок. Время практически остановилось и не известно сколько мы так сидели, пока наконец капитан-майор не сказал: - Опусти свои пушки, парень, и давай поговорим спокойно. Сам же он пистолета не опускал. И я тоже не стал опускать. - Я вижу, что ты крепкий парень, - продолжал говорить майор. - Но после того, что ты устроил в тюрьме во время побега, каждый милиционер считает своим долгом застрелить тебя при задержании. И ты должен благодарить Бога, что тебе попался именно я. Никто другой не стал бы ждать, пока ты вылезешь из-под сидения, а уложил бы тебя сразу. Я очень тебе советую сдать оружие и поехать со мной куда надо. Даю тебе слово, что я доставлю тебя живым и здоровым и передам порядочным следователям. - Спасибо за заботу, - ответил я, - и за то, что вы не стали стрелять мне в спину, но мы с вами, кажется, в данную минуту находимся в одинаковом положении и даже, - я потряс двумя пистолетами, - у меня есть некоторое преимущество. Так что неизвестно - кто кому должен диктовать условия. - Брось, Пирпитум! - сказал капитан. - Ты натворил столько всего, что теперь за тобой гоняется вся муниципальная и вся федеральная милиция и тебя все равно поймают. Но в следующий раз у тебя не будет такой возможности. В следующий раз тебя просто прикончат при задержании. - Прошу прощения, - сказал я, - но чем я обязан такому хорошему с вашей стороны отношению? Почему это все хотят меня пристрелить, а вы нет? - Сам не пойму, но чем-то ты мне симпатичен. Может быть тем, что один смог навести такой переполох. Такие шухеры я видел только в кино и всегда думал, что только в кино такое и бывает. - Ну хорошо, раз вы такой благородный, - сказал я, - то давайте разойдемся мирно, чтобы у нас друг о друге остались наилучшие воспоминания. - Нет, так не выйдет. Я потомственный сыщик... Если я тебя отпущу, то я предам память своих предков, а хуже этого ничего нет. - Понимаю, - сказал я, оценив по достоинству благородство этого толстого человека. - Но и вы должны меня понять. Даже если вы доставите меня к хорошему следователю, меня все равно убьют. Какая мне разница - умирать при задержании или после того, как надо мной поиздеваются в тюрьме?.. Только находясь на воле я, может быть, смогу распутать этот клубок и узнать, кто является настоящим виновником всех преступлений, в которых обвиняют меня! - Ты хочешь сказать, что это не ты перерезал столько человек?! - Не я! Клянусь честью! Майор пристально на меня посмотрел и после небольшой паузы сказал: - Я очень долго работаю с криминальными элементами и за это время научился по глазам распознавать - врет человек или нет. Почему-то мне кажется, - он задумчиво посмотрел на пистолет, - что ты говоришь правду. И в то же время, мне трудно поверить в то, что ты совсем уж чист перед законом. - Разумеется, совершенно чистым перед законом я быть не могу, - ответил я, - я думаю, вообще не существует людей совершенно чистых перед законом... Например, вы выпиваете на службе. Майор удивился: - Откуда вы знаете? - он неожиданно перешел на вы. - Когда вы с вашими коллегами выпивали в подвале у Пулеплетова, я сидел в бочке. - Как вы там оказались? - Вы все равно не поверите. Я бы, во всяком случае, вам не поверил, будь вы на моем месте. - А вы попробуйте. - Хорошо, - сказал я, подумав. - Но прежде, давайте уж уберем тогда наши пистолеты. - Согласен. Мы спрятали пистолеты. Я вытащил сигарету, закурил и сказал: - История долгая. Не лучше ли нам отъехать куда-нибудь в сторонку, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания.
62
Мы доехали до тихой набережной, вышли и сели на скамейку. Вокруг никого не было, если не считать игравших у воды детей. Над водой кружились чайки, иногда ныряя в воду и выныривая из нее с серебристой рыбешкой в клюве. На подстриженных тополях сидели вороны и галки. Вороны громко каркали. Медленно проплыла мимо баржа "Инженер Киргизов". На палубе матрос играл на баяне и пел:
Обезьяну одну Я словил на охоте Долго плакала в клетке Моя шимпанзе Когда я увозил Ее на пароходе Из родимого края От верных друзей Когда я увозил Ее на пароходе Из родимого края От верных друзей
И однажды она Левой заднею лапой Прутья клетки погнула И спрыгнула прям в океан И в пучине морской Потонула макака И рыдали матросы И честь ей отдал капитан
