Сорен пристально посмотрел на него. Снова. Если он не прекратит глазеть на
него, Кингсли поцелует его прямо в библиотеке перед пятьюдесятью студентами
школы Святого Игнатия. Что может вызвать у них некоторое недоумение.
- Я не вижу, чтобы другие фотографии отсутствовали. Кристиан пронумеровал
все пятьдесят. Наша была тридцать третья. В этой коробке с первой по двадцать
пятую. Ты взял двадцать шестую и двадцать седьмую из другой коробки. Только наша
фотография исчезла.
- Как вор узнал, в какой точно коробке искать?
Как только Кингсли задал этот вопрос, он уже знал ответ. Он постучал по
верхней части каждой коробок и посмотрел на Сорена.
Тот выдохнул и обратил свой взор к потолку.
- Конечно, - сказал он. - Это должно быть, сделал еще один ученик. Кто-то из
наших одноклассников. Как еще вору стало известно о фотографии?
– Ученик или один из священников, - напомнил ему Кингсли.
- Мы пойдем к отцу Maркзаку и спросим имена студентов, которые были с нами.
Может быть, что-то придет в голову. Я не припоминаю каких-либо неприятных стычек
с кем-то из них.
– И не припомнишь. Они были в ужасе от тебя.
- Ты преувеличиваешь.
97
Принц. Тиффани Райз.
Сорен покинул библиотеку и направился в кабинет отца Маркзака. Кингсли
последовал за ним во двор, потом остановился и устремил взгляд к лесу.
- Я учился здесь всего две недели, когда Кристиан сказал мне, что ты убил
ученика в своей бывшей школе. Я говорю “в ужасе”, mon ami, потому что все до
одного были в ужасе. Я не преувеличиваю. На самом деле, я может даже, немного
преуменьшаю.
- Я даже не знаю, как история о том, что произошло в Англии, вышла наружу. Я
рассказал её одному из священников, когда приехал сюда, отцу Пьеру. Он выступал в
качестве моего духовника, пока не умер, за несколько месяцев до твоего приезда.
- Он разболтал?
- Нет, он не стал бы. Я мог бы доверить этому священнику хранить мои тайны,
так же надежно, как доверить их трупу.
- Возможно, твой отец сказал священнику, а студент подслушал.
- Возможно. Он действительно любил похвастаться, что его сын убил мальчика.
Пойдем. Поговорим с отцом Maркзаком.
- Non, - сказал Кингсли, по-прежнему пристально вглядываясь в деревья. - Ты
иди охотиться на своих призраков. А я - на наших.
Он прошел к краю леса с большей уверенностью, нежели ощущал. С первым
шагом в лес, ветка треснула под подошвой его сапога и воспоминания о ночи, когда он
бежал через эти самые деревья, вернулись.
Кристиан рассказал ему, что Сорен убил ученика в его бывшей школе в Англии.
Это известие не испугало Кингсли, оно его просто заинтриговало, заставив его желать
Сорена еще больше. Но в ту ночь, когда он бежал по лесу, а Сорен следовал за ним по
пятам, он познал настоящий ужас. И все же, как бы упорно и как быстро он не бежал, в
глубине души он хотел быть пойманным. Он бежал так, чтобы Сорен мог
преследовать его. Он бежал, потому что хотел быть взятым. Он бежал упорно и бежал
быстро, да. Но не так упорно и быстро, как мог бы.
Шорох листьев предупредил Кингсли о чьем-то присутствии позади него. Не
оборачиваясь на Сорена, он знал, священник преследует его, как преследовал в ту
ночь.
- Почему ты погнался за мной? – спросил Кингсли, по-прежнему не оглядываясь.
- Потому что ты бежал.
- Ты знаешь, почему я бежал от тебя?
- Потому что ты хотел, чтобы я поймал тебя.
98
Принц. Тиффани Райз.
Кингсли засмеялся, не отрицая этого.
- Ты знал, что изнасилуешь меня, когда поймаешь?
- Можно ли всерьез называть это изнасилованием? - спросил Сорен, с оттенком
мрачного веселья в голосе.
- Как еще это следует называть?
- Это вряд ли изнасилование, ведь ты хотел этого.
- Тем не менее, ты не знал этого тогда, не так ли?
Кингсли прошел мимо деревьев, которые хлестали его плоть в ту ночь и
разодрали его одежду. Помнили ли они все так же хорошо, как и он?
- Ты постоянно пялился на меня, везде следовал за мной. Ты наблюдал за мной
спящим, Кингсли.
- Откуда ты это знаешь?
Кингсли вздрогнул, когда по лесу пронесся смех Сорена.
- Я наблюдал за тобой, пока ты наблюдал за мной.
Сегодня Кингсли удалось уклониться от тернового куста, который распорол его
лоб, от чего кровь струилась, застилая его глаза. Когда он вернулся в школу после
летних каникул, он выучил каждый сантиметр леса, окружавшего школу. Но нигде, на
тысячах гектарах, по которым он блуждал и выучил наизусть, никогда ему не
встречался еще один терновый куст. Только здесь, охраняющий поляну, где он лежал
под Сореном и позволил парню, в которого был влюблен, его уничтожить.
- Когда ты понял, что хочешь меня? – спросил Кингсли, выйдя на поляну, где он
умер и, истекая кровью, был снова возрожден. - Тебя я захотел, даже до того, как
увидел. Когда я услышал первые ноты Равеля, доносящиеся из часовни.
- Отец Генри сказал мне, что в школу Святого Игнатия приедет студент француз.
Я никогда не играл Равеля прежде. Я думал, что должен сыграть что-то французское,
чтобы ты не так скучал по дому.
Кингсли посмотрел на Сорена и ничего не сказал. Сорен молча встретил его
взгляд.
Закрыв глаза, Кингсли вспомнил тот день, в часовне, оцепеневший Мэтью рядом
с ним, пытающийся предостеречь его, чтобы он оставил Стернса в покое. Кингсли
должен был прислушаться, он бы прислушался, если бы не одно «но» ...
- Я полюбил тебя из-за Равеля. Сыграл бы ты любую другую пьесу, я бы
подумал, что ты просто красивый и очаровательный.
99
Принц. Тиффани Райз.
Сорен посмотрел на небо.
- Тогда я рад, что сыграл ее.
Кингсли сделал шаг по направлению к нему и замер в ожидании. Сорен ничего
не сделал, ничего не сказал, чтобы остановить его. Поэтому Кингсли не остановился.
Еще один шаг. А потом еще. А после еще одного шага, он стоял перед Сореном,
практически вплотную друг к другу.
- Я подумал, что ты самое прекрасное создание на земле, - признался Кингсли. -
Я был бы атеистом, если бы ты не доказал мне, что и рай и ад были реальными, даже
если они существовали, только когда я был с тобой.
- Я не могу сказать, в какой момент я осознал, что хотел тебя, - сказал Сорен. –
Возможно даже перед тем, как мы встретились. Иначе, зачем бы я выбрал Равеля? Я
всегда думал, что меня и Элеонор свел вместе Бог.
- Тогда на кого пенять нашу встречу? На Дьявола?
- Я надеюсь - нет. - Вздохнул Сорен. - У меня нет намерения встречаться с ним.
Даже для того, чтобы поблагодарить его.
Сорен повернулся лицом к Кингсли.
- Ты по-прежнему самое прекрасное создание на земле, - сказал Кингсли, делая
смысловое ударение на каждом слове.
- Я ненавидел то, как ты пялился на меня.
Сорен поднял руку и положил ее на плечо Кингсли. Его рука переместилась
вверх на шею Кинга и большой палец прижался к впадинке на его горле.
- И почему так?
- Потому, - сказал Сорен, царственно склонив голову на четыре дюйма, что
разделяли их, - что из-за этого я не мог пялиться на тебя в ответ.
Их губы соприкоснулись впервые за тридцать лет. Даже в ту ночь, когда Сорен
взял его четырнадцать лет назад они не целовались. Поцелуи Сорена предназначались
лишь для Элеонор. То, что произошло в ту ночь, было просто насилием, даже не
похотью или любовью. Но Кингсли не чувствовал насилия в этом поцелуе. Рот Сорена
был прохладным и свежим. Их языки переплелись нежно. Но нежность продлилась
всего несколько секунд, и Кингсли знал, что это было лишь плодом их собственного
изумления от того, что этот поцелуй состоялся.
Пальцы на его затылке. Он вспомнил те пальцы.
Рука впилась в его бедро с силой, оставляющей синяки. Кингсли помнил ту руку.
100
Принц. Тиффани Райз.
Боль с каждым прикосновением. Боль с каждым поцелуем. Боль с каждым
ударом его сердца. Кингсли любил эту боль. Сорен толкал его, пока Кингсли не
ощутил кору под своей спиной, вонзающуюся через его рубашку в плоть. Они
пожирали друг друга поцелуями, кусая губы, встречаясь языками. Кингсли ощущал
вкус крови и знал, что это была его кровь.
Или нет?
- Остановись, Кинг. - Сорен отдал приказ, оторвавшись от рта Кингсли. Он не
остановился.
- Ты никогда не говорил мне свое стоп-слово, - прошептал Кингсли в ответ. – Я
остановлюсь, только если услышу стоп-слово.
Он засмеялся, и Сорен внезапно и резко ударил его по губам, оборвав этот смех.
Затем они поцеловались снова, жестче, глубже. Кингсли ощущал поцелуй в своем
