Я не знаю, почему Морти так любезна со мной. Никогда не поверю, что она собирается хранить верность нелюбимому мужу, сдав Лода на руки другой. А жизнь научила меня одной простой вещи: если человек, который тебе ничем не обязан, вдруг ведёт себя со сверхъестественной доброжелательностью - скорее всего, за этим последует подстава.
И хоть мне очень хочется верить, что Морти действительно тот ангел, каким кажется... пожалуй, в ближайшее время мне стоит очень внимательно смотреть себе под ноги.
По крайней мере, с ней.
Я покосилась на колдуна, вспоминая вчерашний вечер.
Я поверю тебе, Лод. Хотя бы потому, что у меня слишком мало точек опоры, помогающих мне жить и сохранять здравомыслие, и ты - главная из них. Ведь у меня действительно не осталось никого, кроме тебя.
Я поверю, что ты мой друг. Я даже поверю, что моя любовь не безответна. Ты не обещал не лгать мне, но ложь входит в моё представление о предательстве. А ты обещал не предавать меня.
Значит, если я верю тебе - я верю и в твою любовь.
И если ты обманешь моё доверие, если в действительности я остаюсь твоей игрушкой, если все твои слова были ложью... мне не придётся беспокоиться, что будет со мной после того, как вся эта история окончится: потому что твоё предательство меня уничтожит. Потому что я впустила тебя в свою душу, мысли и сердце так глубоко, как не пускала никого. Потому что удар от тебя, тебя - будет последним ударом, который я смогу вынести. И то, что останется от меня после него, уже не будет мной.
Да, то, что нас не убивает, делает нас сильнее. Но не обязательно убивать тело, чтобы убить душу. И если после контрольного выстрела судьбы ты не умираешь, то твоё место просто занимает кто-то другой. Очень похожий на тебя, но да - куда более сильный. А ещё - куда более циничный, равнодушный и злой.
И не хочу даже предполагать, во что в таком случае превращусь я.
Лод сел рядом - улыбчивый, близкий, заботливый и надёжный. И я, улыбнувшись в ответ, захлопнула книгу, которую всё ещё держала в руках.
А теперь, зная всё это...
Я просто постараюсь об этом не думать.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ. ФИГУРНАЯ АТАКА НА КОРОЛЕВСКОМ ФЛАНГЕ
Когда Фрайндин вошёл в дом, приветливо распахнувший дверь, стоило коснуться ладонью гладкого дерева, его встретили темнота и тишина. По этой умиротворённой тишине можно было твёрдо и однозначно сказать - Мэрис куда-то отошла.
И хорошо. Сейчас ему отчаянно нужно побыть одному.
Волшебные огоньки в светильнике под потолком вспыхнули, реагируя на появление гостя, но эльф уже поднимался наверх, по плетёным ступенькам, чуть пружинившим под его ногами.
Этот дом всегда успокаивал его, помогал привести в порядок мысли и чувства. Дом, принадлежавший ещё их матери. После войны он стоял пустым, и Фрайндин часто покидал дворец, чтобы побыть здесь в тишине и одиночестве. Сюда он поселил Мэрис, когда нашёл её на улицах Солэна - и здесь же, видимо, она и будет жить дальше.
Как жаль, что Мэрис решительно отказалась соблюдать элементарные правила этикета. Насколько лучше было бы, если б он мог забрать её отсюда и держать при себе... но позориться перед двором брату Повелителя не к лицу.
Он поднялся в бывшую комнату матери, небольшую и круглую, под самой крышей. Его любимую. За триста лет здешняя обстановка порядком обветшала, а он так и не решился ничего менять, хотя много раз думал, что надо бы. Только у людей вещи часто переживают хозяев, для эльфов же всё было наоборот: Фрайндин уже потерял счёт тому, сколько раз заменяли мебель в его дворцовых покоях. Но эти стены, сплетённые из гладких светлых лоз, эти скромные простые предметы...
Они знали мать куда дольше, чем сам Фрайн.
В который раз он думает, что это абсолютно, отчаянно неправильно?
Эльф хлопнул в ладоши, притушив свет, погрузив комнату в полумрак. Скинул с плеча ножны с мечом, положив их на пол рядом, и сел в кресло, устремив взгляд в единственное окошко. Тоже круглое - его закрывало земляничное стекло, за которым сейчас разливалась ночная тьма.
Ночь, время тайн, злодейств и Детей Луны...
Фрайндин долго сидел, думая о самых разных вещах, которые в большинстве своём его совсем не радовали, пока чуткий эльфийский слух не уловил сзади странный шелест.
А когда брат Повелителя обернулся, то увидел тех, кого никак не ожидал сейчас здесь увидеть.
- Здравствуй, дядя, - негромко сказал Фаник, стоя бок о бок с Дэном, положив руку брату на плечо. Не то в поисках поддержки, не то в поисках опоры.
Старший принц молчал, всматриваясь в лицо Фрайна, и тот замер: ошеломлённый вихрем мыслей и догадок, моментально закружившимся в голове, забившимся в висках ритмом вопросов 'как', 'откуда', 'почему'...
- Мы рады тебя видеть, - добавил Фаник, когда молчание затянулось. - А ты нас?
Ещё пару секунд, тревожных и бесконечных, Фрайн смотрел на племянников.
А затем вскочил - и, в один миг оказавшись рядом, заключил в объятия сразу обоих.
- О, боги, ты ещё спрашиваешь? Мои мальчики, мои дорогие мальчики, вы живы! - его голос дрожал от радости и тепла; и хоть 'мальчики' были с ним почти одного роста, он поцеловал каждого в макушку с такой умилительной нежностью, будто перед ним несмышлёные малыши. - Я... я не надеялся, я думал, я уже никогда вас...
Он осёкся. Обнял принцев ещё крепче, так, что младший слегка захрипел - и, вдруг отстранившись, обеспокоенно всмотрелся в их лица.
- Помилуй Пресветлый, Фаник, что тёмные с тобой сделали?! Ты так исхудал! Вы сбежали? Но почему пришли не к отцу, а ко мне? Или вы уже были у него? Хотя нет, если бы были, Фин бы сам дал мне знать, сразу же... но... - радость вдруг ушла из его голоса, - как вы пробрались в дом так, что я этого не заметил?
- Мы всё знаем, - торжественно и мрачно произнёс Фаник. - О том, кто нанял тех людей. Кто велел им держать меня в том подвале. Кто велел им убить меня и выставить жертвой дроу.
Фрайндин взглянул на него, и синеву его глаз высветлило недоумение.
- Каких людей? Какой подвал? Кто хотел тебя убить? Солира ради, да расскажите мне уже всё по порядку! - он тряхнул головой, отчаянно и немного сердито. - Как вас пленили? Как вы сбежали? И при чём тут люди? Только не говорите, что у тёмных есть сторонники среди них!
Принцы переглянулись. Хмуро, озадаченно.
И дружно вздохнули.
- Мы не сбежали, дядя, - Фаник, оглянувшись, махнул рукой. - Выходите уже.
Прежде, чем из пустоты в дальнем конце комнаты проявились очертания четверых незваных гостей, в воздухе сверкнула золотая пыль.
- Приветствую, тэлья Фрайндин, - учтиво поклонился Лод. - Прошу прощения, что вторглись без приглашения.
И маленькая темноволосая девчонка в белых одеждах, прятавшаяся за спиной колдуна, с любопытством выглянула из-за его плеча.
***
Я с интересом наблюдала, как меняется лицо Фрайндина, когда он увидел нас. Вначале - меня и Лода, потом - Навинию, одарившую его хмурым кивком...
А затем - Эсфориэля.
- Здравствуй, брат, - мягко произнёс тот.
И Фрайн, враз помрачнев, шагнул вперёд: между нами и эльфийскими принцами, точно стараясь заслонить их собой.
- Здравствуй, брат, - тихим эхом повторил Фрайндин. - Так ты всё-таки сделал свой выбор. Перешёл на сторону зла, целиком и полностью.
- Не зла. Народа, который когда-то был нашими братьями.
- А я так надеялся, что даже после предательства ты сохранил себя. Свою душу, своё сердце. - Лицо Фрайндина обратилось обречённой фарфоровой маской. - Как ты мог? Как мог помогать... им - захватить в плен тех, кого мы называли своими детьми?
Он очень походил на Эсфориэля: лишь синева глаз была темнее, без намёка на сиреневый отлив. А ещё он казался младше, едва ли не ровесником Дэнимона. Может, из-за волос, остриженных до плеч? Или просто каждый эльф перестаёт стариться в разном возрасте? Понять бы, как устроено это их бессмертие...
Я внимательно наблюдала за его мимикой. Слушала его слова. Анализировала его интонации.
Я пыталась найти в его реакции хотя бы намёк на фальшь - и не находила.
Что ж, если это лицедейство, браво. И первую проверку, которую в своё время провалил Артэйз, Фрайндин однозначно прошёл.
