* * *
Дверь наконец-то подалась под сильным ударом. Отлетел засов, открыв доступ внутрь. Пока одни начинали трапезу павшим сородичем, несколько псов нырнули в дом вслед за большим толстокожим вожаком. Они наконец-то были внутри. Дело оставалось за малым: найти спрятавшихся двуногих. Именно спрятавшихся, ведь они боятся, вожак чуял это. У двуногих есть то, что убивает зверей, он тоже знает об этом, но сородичей много, а людей мало. Сила за количеством, сила в единстве.
Вожак зарычал. Двое псов влетели на кухню, опрокидывая по пути стулья и стол. Никого. Еще двое побежали наверх. Вожак не дергался. Он знал, что делать. Сейчас они найдут их, вот тогда и наступит его звездный час.
Но что это? Где-то сверху раздался вой, полный негодования. Это означало только одно – разведчики никого не нашли.
Пес перемахнул через перила и в два прыжка добрался до второго этажа. Он встретился взглядом с первым псом – тот разочарованно заскулил. Вожак фыркнул. Пробежался по комнатам, но сам ничего не нашел. Упустили! В который раз! Вожак пронзительно взвыл. Люди ушли. Добыча ушла. В новом мире либо ты, либо тебя. Сегодня они проиграли. Это могло дорого стоить…
А на первом одеяле из снега темнела, уходя вдаль от дома грез, вереница следов, ведущая обратно в подземелье. Люди снова возвращались туда, откуда пришли. Но они знали, что земля запомнит их следы, и они еще вернутся. Вернутся, и все будет иначе. И однажды, наутро, новая порция снега не скроет отпечатки их ног…
Ольга Швецова
Верю, что ты есть
Не может быть, чтобы до сих пор никто туда не ходил. Просто ни один человек еще не рассказывал об этом. Ведь первое, куда смотрит сталкер с Боровицкой, – это гнездо на приметной крыше. А куда еще смотреть-то? Великая Библиотека изучена вдоль и поперек, к Кремлю голову не повернешь. Сергей и сам каждый раз первым делом искал взглядом хозяина ночного неба, успокаиваясь, только если обнаруживал его в гнезде. Тьфу, пакость какая! А самого приметного дома не замечал. Помнил, что он есть где-то за домами, смотрел – и не видел. Почему же с некоторых пор появилась уверенность, что он должен пойти туда? Да еще и уверенность в том, что дойдет.
Он сошел с ума. Будь сейчас рядом с ним хоть кто-нибудь, так бы и сказал.
Комбез есть, оружие с положенным сталкеру боекомплектом при нем. Что еще ему нужно? Сергей осторожно разглядывал из-под ладони, чтобы не попали в поле зрения кремлевские звезды, гиг антские деревья Александровского сада. Какой-то невидимый рубеж, проходящий по Большому Каменному мосту, разделил мертвые и черные скелеты вдоль Моховой и ядовито-зеленые джунгли у подножия кирпичной стены. Не то что подойти, смотреть на них страшно! Да и незачем, ничего полезного там не найдешь. Пересечение широких улиц образовало маленькую площадь, и то, что раньше называлось живописным видом, теперь превратилось в опасное место. Только упавшие на мостовую колонны дома Пашкова служили слабым прикрытием для пробирающегося в сторону Волхонки человека. Куски камня рассыпались, когда-то были белыми, а теперь потемнели, как руины античного храма. Храм… Нет, к Олимпийцам он в гости не пойдет. Зачем? Не наши они…
В три прыжка преодолев Знаменку, сталкер нырнул во дворик у входа в бывшую картинную галерею. Дальше-то куда? Из-под мертвого куста под согнутым фонарным столбом Сергей разглядывал громадное гнездо, совершенно скрывшее былую позолоту.
«Гн ездо на крыше… Господи, неужели и это существо тоже Ты сотворил? Как испытание для нас… Люди забрались под землю, только там и можно жить теперь. Выжить, а не жить. Хотел бы я знать, чем заслужил такую жизнь. Да только с этим вопросом обращаться надо в кое-какое другое учреждение. Вон оно, за красной зубчатой стеной! Там когда-то, наверное, знали, что делают. Мутанты чертовы – уже тогда они были, только выглядели еще как люди. И главнокомандующий, нажимавший кнопки в ядерном чемоданчике, – главный мутант, прости господи…»
Как добираться? Можно потихоньку проползти через задворки невысоких зданий до музея, а там уж – рукой подать. Здесь белое пятно на карте, и раньше мало кто знал, что находится за этими красивыми фасадами в маленьких двориках, отгороженных решетками, запертыми на замок, и шлагбаумами с обязательным охранником. А уж теперь… Может быть, никого и ничего, мертвая зона. Может, твари кишмя кишат. Одно хорошо: никто крупный там не поселится: и развернуть ся негде, и с птеродактилем территорию делить – себе дороже выйдет. Рискнуть?
Сергей чуть не расхохотался в полный голос – ему ли думать о риске? Опаснее того, что он затеял, может быть только поход в одиночку в Великую Библиотеку.
Первый шаг был сделан, достигнута какая-то мелкая промежуточная цель: он перешел Знаменку. Стало спокойнее, ведь если весь путь поделить на такие маленькие отрезки, он покажется короче. Ну, или хотя бы порядка больше будет. Набор маленьких задач уже выглядит не так устрашающе, как одна большая и невыполнимая.
«Почему ж невыполнимая? Господи, мы не только веру в Тебя потеряли, но и в себя перестали верить. Настолько все вокруг против нас! Лишний шаг ступить боимся. В одном сплошном страхе живем, Господи. Света не видим. В темноте живем, в темноте умираем. Особенно мы, сталкеры. Наверх ходим, как чужие. Город людьми построен, а теперь в него и носа не высунешь. Мутанты хозяйничают. Непорядок это , Господи».
Сергей задумался, как получше высказать эту мысль… Почему-то форма, в которой он должен изложить свои мысли, показалась не менее важной, чем содержание. Куда же он собрался, он и говорить-то как следует не умеет. Не научился. Ничего, дорога длинная, и слова нужные придут. Не пойдет он дворами. Опасно – ни убежать, ни спрятаться. А стрелять придется – и не прицелишься, просто не успеешь.
Мост был почему-то свободен от машин, как будто кремлевские обитатели себе отходные пути готовили, да не успели. Кто ж теперь знает? И куда ехать-то в этом направлении? Не вечна власть земная… Ну, хватит злорадствовать, с такими мыслями в подобный путь пускаться негоже. А с какими? Проползая через кусты на четвереньках, он еще пытался решить для себя, зачем туда идет. Ничего не решил и мысленно отрезал: надо! Вот и все.
«О душе вспомнил, или совесть начала беспокоить? А ведь есть, есть за что беспокоиться – натворил дел. Так в едь война была… Если придется, за все свои дела отвечать буду! Но тянет что-то. Наболело, давно уже, терпеть стало невозможно! Говорят, что Бог вездесущ, так что бы мне с Ним просто мысленно не поговорить, не покаяться в грехах и не попросить за кого-то? Кому живется тяжело. За всех попросить, получается… Но нет, не могу. Душа просит. С полумерами покаяния не получится… Ну, это уж я сам так думаю, Тебе ведь главное, чтобы верили. Не зря первая заповедь: верить. Или любить? Не помню, как записано, уж прости меня. Столько книг принес, а этой давно не видел. Да, грехов много накопилось, не без этого. И не думаю, что Ты мне все простишь. И не надо, только выслушай меня, и людям помоги. А я сам как-нибудь…»
С автоматом наготове, Сергей прижался спиной к стене дома. Прислушиваясь, отсчитывал секунды в обратном порядке, собираясь с духом, чтобы повернуть за угол. Некому прикрыть тылы, только каменная стенка позади создавала ощущение надежности. И оторваться от нее, ч тобы тут же укрыться за автомобилем, было трудновато. Не ходят сталкеры по одному, нет на этот случай ни стратегии, ни тактики…
Обратный отсчет заканчивался. Сергей сделал несколько шагов, оказавшись на следующей намеченной позиции, и снова застыл, не шевелясь, вглядывался в темноту между невысокими домами по бокам улицы. Многие машины оказались сплющены, будто на них сверху рояль сбросили, как в старых мультиках. Охотничьи владения гада летучего были обозначены четко. Сергей осторожно шел вдоль стены, поглядывая вверх. Оборванные троллейбусные провода разбросаны по улице, видно, здорово мешали крылатому хищнику развернуться…
Его насторожил шорох внутри дома. Сталкер едва успел отскочить от окна, как оттуда высунулась морда твари и щелкнула длинными челюстями, не дотянувшись немного до добычи. Шагнув с тротуара, Сергей потерял опору под ногами, но до земли не долетел – упал спиной вперед, глухо стукнувшись бронежилетом о бампер. Голова монстр а некоторое время покачалась из стороны в сторону и исчезла в темных недрах строения, а сталкер все лежал на капоте автомобиля и не мог отдышаться. Как ему в голову пришло пойти одному?! Нет, он тут не один… За ним наблюдают. Он давно научился чувствовать чужое присутствие. Чужое, нечеловеческое: сверлящий спину почти разумный ненавидящий взгляд библиотекаря или холодный и оценивающий – четвероногой твари, нападать или пусть живет?
