— Я просил тебя верить в меня. Я не брошу тебя. В том месте, где я сейчас живу, суровые правила. Сначала школа, а потом в восемь часов уже комендантский час.
— На что он похож? — спрашиваю я. — Интернат, я имею в виду.
— Он нормальный. Тебя там нет, и большую часть времени я переживал за тебя.
— Тут нормально? — спрашивает Мэтт, когда паркуется на стоянке захудалого торгового центра.
— Ага. Дай нам час, — говорит ему Пик, когда он останавливает машину и выходит.
— Куда он собирается?
— Просто дает нам время побыть наедине. Я хочу поговорить с тобой. Хочу узнать, все ли у тебя в порядке.
Я качаю головой, и несколько слезинок выкатываются из глаз.
— Все кошмарно, Пик. Очень.
— С тобой все будет в порядке.
Я вновь качаю головой.
— Знаю, ты не видишь этого, но ты сильная девочка. С тобой все будет хорошо.
— Он делает со мной ужасные вещи, которые не делал раньше, — рассказываю я. Он прижимает меня к своей груди и целует в макушку, пока я хватаюсь за него и добавляю: — И сейчас тебя там нет, чтобы забрать все это.
Приподнимая мою голову к нему, он целует меня, прижимаясь своими губами к моим, и я расслабляюсь в его руках. Он двигается ближе, укладывает меня на спину на прохладное кожаное сиденье и нависает надо мной.
— Что ты делаешь? — бормочу я между его поцелуями.
— Забираю все это.
— Но твой друг...
Его рука останавливается на пуговице моих штанов, когда он говорит:
— Он не скоро вернется, — он расстегивает пуговицу, смотрит вниз на меня и добавляет: — Не против?
Я киваю и бормочу:
— Нет, просто забери все это.
И он делает это, прямо здесь, на заднем сиденье машины его друга. Пик очищает меня от трех прошедших месяцев, исчезает вся грязь, оставленная Карлом после себя, и покрывает меня своей любовь.
Пик продолжает забирать меня после школы следующие семь месяцев, но только раз или два в неделю. Обычно он с Мэттом, но периодически Мэтт дает свою машину Пику, и мы с ним остаемся наедине. Я обожаю это время. Я узнала, что Мэтт и Пик работают вместе, продавая наркотики на улицах. После того как я встретила его, прошло не так уж много времени, когда Мэтт спросил у Пика насчет того, что он трахает четырнадцатилетнюю девочку на заднем сиденье его машины каждую неделю. Я никогда не видела Пика таким взбешенным и готовым защищаться, угрожая Мэтту, что выбьет из него все дерьмо, если он еще раз спросит такое.
Мэтт мерзкий тип, и от него у меня по коже ползут мурашки. Он постоянно рассматривает меня, будто ждет своего шанса попасть ко мне в трусики. Я ничего не говорю Пику об этом, но я не доверяю этому парню.
Каждый раз, когда я вижу Пика, у него новая татуировка. Мне не нравится, что он так много их делает. Отчасти это будто с каждой новой татуировкой он убивает часть Пика, которого я знала, и заменяет его новым Пиком, которого я вижу только раз в неделю во время секса на заднем сиденье «Мустанга». У нас едва хватает времени поговорить, поэтому это ощущается так, будто я использую его, чтобы сбежать от реальности. Это давит на меня, как и эмоции после секса. Я начинаю плакать, когда мы заканчиваем трахаться. Это беспокоит Пика. Он пытается поговорить со мной, и я пытаюсь объяснить ему, почему я начинаю чувствовать свою вину, но он убеждает меня, что все нормально. Поэтому после секса я плачу, а Пик обнимает меня, делая все, чтобы я почувствовала себя лучше.
Но вот уже две недели Пик не появлялся. Он сказал мне дать ему время, разобраться в планах, когда ему исполнится восемнадцать, и я пыталась быть терпеливой. Его день рождения был на прошлой неделе, и я была вся как на иголках, надеясь, что скоро уберусь подальше от Карла и Бобби. В последнее время Карл стал более жестоким во время секса, бьет меня и плюет в мое лицо. Прошлой ночью он ударил меня кулаком по лицу, подбив мне тем самым глаз, прежде чем бросил на живот и взял сзади. Он не делал подобного слишком часто, только когда был очень сильно чем-то разозлен. Но прошлая ночь была по-настоящему ужасной, и он потерял контроль над собой. Я держала рот закрытым и позволила разуму отстраниться от действительности в ожидании, когда же это закончится. У него по-прежнему был тот же матрас. Сейчас уже запачканный кровью, рвотой, потом и мочой Карла. Поэтому я так мечтаю, чтобы Пик приехал и забрал меня.
После того как я мажу мазью кожу под подбитым глазом, я сижу на кровати и высматриваю в окно «Мустанг» Мэтта. Вскоре я устаю, всматриваясь в темноту за окном. Разочарованная я проскальзываю под одеяла и пялюсь в лиловые стены, прежде чем выключаю свет и засыпаю.
Прикосновение к моей руке заставляет меня резко открыть глаза. Уставившись в темноту, мое сердце бешено колотится, и я слышу тихое:
— Шшш.
— Пик? — шепчу я, садясь, и тянусь к нему.
Он проводит рукой по моей щеке и тихо говорит:
— Ты все еще веришь в меня?
— Да.
Пик убирает с меня одеяло, и адреналин подскакивает в крови. Как миллион жужжащих пчел в груди, мое сердце колотится, когда мы с Пиком собираем мою одежду и еще кое-какие вещи в мою сумку. Все происходит будто в тумане, и меня, кажется, сейчас стошнит. Мой желудок скручивает от страха и волнения, оттого, что я в секундах от своей свободы из этого ада, в котором я прожила последние шесть лет.
Когда Пик застегивает сумку и перекидывает ее через плечо, он берет меня за руку. Я вижу, как в лунном свете его улыбка расширяется, и не могу остановиться, наклоняюсь и целую его, даря ему каждую частичку сердца за такой подарок. За мою сказку, за то, что спас меня из лап злобного монстра, который прятался в подвале.
— Я так сильно люблю тебя, Пик.
— Я тоже люблю тебя, — тихо шепчет он. — Готова?
— Да.
Рука в руке, он ведет меня к окну, через которое он пробрался и выбирается сам, а затем помогает мне. Мы крадемся по крыше вдоль края, затем Пик бросает сумку вниз Мэтту, который ожидает на переднем дворе. Он быстро бежит к машине, запихивает сумку внутрь, пока Пик спрыгивает с крыши на газон. Думаете, я боюсь прыгать, но я бы даже прыгнула с десятого этажа шакалам в глотку, если бы это означало мой побег отсюда. Поэтому, когда Пик вытягивает руки вверх, я спрыгиваю в жизнь, которая ждет меня по другую сторону.
Когда мы оказываемся в машине, Мэтт отъезжает, и я оглядываюсь на поганый, белый дом, в котором я была в ловушке с восьми лет. Я провела почти половину жизни, запертая в коморке и в подвале. Когда машина поворачивает за угол, и дом исчезает из поля зрения, я падаю на грудь Пика и начинаю плакать как ребенок. Свобода. Жива. Спасена.
Пик поклялся, что четырнадцатилетие будет моим лучшим годом. Я хотела верить ему, но всегда сомневалась. Ничего никогда не сбывалось у меня, до настоящего момента. Мой плач громкий, но никто не произносит ни слова, и наконец, спустя какое-то время, я сворачиваюсь на коленях Пика и закрываю глаза, пока Мэтт продолжает увозить нас в ночь.
Рождество прошло, и Беннетт находился дома пару недель. Из-за праздников, которые поглощали мое время, оставалось совсем мало возможностей на общение с Декланом. Мы встречались за кофе, перед тем как Беннетт вернулся из Дубая. Мы приятно провели время, в отличие от обычно напряженных встреч. Мы просто болтали, он рассказал о своей жизни в Шотландии и о том, как попал в бизнес отца. Я практически чувствую себя виноватой, что так манипулирую им... практически. Моя цель ясна, и никто не встанет на пути исправления несправедливости.
Чтобы успокоить Жаклин, я решила сходить на ланч с ней и с еще парой девушек. Поэтому, когда Болдуин привез меня в «Ле Сардин», местный французский ресторанчик в западном районе, я заметила, что девочки уже сидят за столом, покрытым белой скатертью.
— А вот и она, — говорит Жаклин, когда я приближаюсь и сажусь.
— Простите, я опоздала. Надо было решить кое-какие дела.
— Все готово к новогодней вечеринке? — спрашивает Марси, когда я делаю глоток воды.
— Думаю да. Я просто счастлива, что Беннетт здесь. Часть меня беспокоилась, что он не сможет вернуться в город.
— Ой, да ладно. Он бы ни за что не пропустил это мероприятие или шанс выставить тебя в выгодном свете, — говорит Жаклин. — Мужчина сходит с ума по тебе. Я немного завидую.
Кого она разыгрывает? Жаклин очень сильно завидует и изо всех сил пытается казаться привлекательной моему мужу, но я обворожительно улыбаюсь и отвечаю:
— Я просто рада, что он вернулся домой.
Внимание Марси направлено куда-то в переднюю часть ресторана, и когда я поворачиваюсь, чтобы узнать, что привлекло ее взгляд, я на мгновение напрягаюсь.
— Его так и хочется трахнуть, — выдыхает она, заставляя Жаклин выплюнуть:
— Марси, боже мой.
— Что? — защищается она. — Взгляни на него и скажи, что ты не позволила бы ему делать с тобой всякие разные шалости.
Я наблюдаю, как Деклан болтает с официанткой, когда Жаклин отвечает:
