class="p">Визги и переполох приветствовали моё внезапное появление. Двое мужчин, находившихся в комнате, сбежали, оставив тихо булькавшие
наргиле (кальяны). Эмерсон последовал за мной и захлопнул дверь.
– Это их не остановит, – заметил он. – Замок сломан. И нет достаточно тяжёлой мебели, чтобы устроить баррикады.
– Но здесь же есть другой выход. – Я указала на занавешенный дверной проём, через который скрылись мужчины.
– Если придётся – посмотрим. – Эмерсон прислонился к двери, подпирая её плечами. – Мне не нравятся тёмные переулки, и я бы предпочёл не полагаться на доброту чужаков – особенно таких, которые обитают в подобных кроличьих норах. Давай подумаем о других возможностях, пока у нас есть минута передышки…
Звук, проникший к нам сквозь хрупкие дверные панели, прервал его фразу. Я вздрогнула, а Эмерсон выругался:
– Это кричит женщина! Или ещё хуже – ребёнок!
Я бросилась к нему.
– Нет, Эмерсон! Не ходи туда! Это может быть ловушкой!
Крик повторился – высокий, пронзительный, дрожащий. Он поднялся до фальцета и оборвался. Эмерсон пытался ослабить мою хватку, а я что было сил старалась удержать его, наваливаясь всем своим весом.
– Это уловка, говорю тебе! Они знают тебя, твою рыцарскую натуру! Они боятся напасть на нас обоих и надеются выманить тебя из убежища. Это не простая попытка ограбления – нас сознательно сбили с пути!
Моя речь была не такой размеренной, потому что Эмерсон, судорожно вцепившись в мои руки, неистово пытался освободиться. И только когда из моих уст вырвался крик боли, он опомнился:
– Зло уже совершено, что бы там ни случилось, – вымолвил он, запыхавшись. – Теперь она молчит... Прости, Пибоди, если я причинил тебе боль.
Его напряжённые мышцы расслабились. Я прислонилась к нему, пытаясь овладеть собственным прерывистым дыханием. Мои запястья продолжали ныть, будто их сжимали в тисках, но я испытывала странный, иррациональный трепет.
– Ничего, дорогой. Я знаю, что ты не хотел.
Тишина длилась недолго. Голос, нарушивший её, был совершенно не тем, что я ожидала услышать – твёрдый, бесстрашный, официальный голос человека, отдающего чёткие приказы на искажённом арабском.
– Ещё одна уловка! – воскликнула я.
– Думаю, что нет, – прислушался Эмерсон. – Этот тип должен быть англичанином. Так скверно на своём родном языке не говорит ни один египтянин. Не позволишь ли теперь открыть сломанную дверь, Пибоди?
В голосе звучал сарказм. Поскольку я знала, что Эмерсон откроет дверь в любом случае, то согласилась.
В отличие от царившей ранее темноты, теперь улица была ярко освещена фонарями и факелами в руках людей, чья аккуратная униформа делала их практически неразличимыми. Один из них подошёл к нам. Эмерсон был прав: румяное лицо свидетельствовало о национальности, а бравая осанка и пышные усы выдавали военную подготовку.
– Это вы кричали, мадам? – спросил он, вежливо сняв фуражку. – Надеюсь, что и вы, и этот джентльмен невредимы.
– Я не кричала, но благодаря вам и вашим людям мы совершенно невредимы.
– Хм-м, – сказал Эмерсон. – Что вы делаете в этой части города, капитан?
– Исполняю свой долг, сэр, – последовал жёсткий ответ. – Я – советник каирской полиции. И с бо́льшим на то основанием мог бы задать вам тот же самый вопрос.
Эмерсон ответил, что мы наносили светский визит. Недоверие, вызванное подобным ответом, выразилось не в словах, а в поджатых губах и поднятых бровях молодого человека. Очевидно, он не знал, кто мы.
Он предложил сопроводить нас к нашей карете.
– Не нужно, – произнёс Эмерсон. – Кажется, сэр, вы тщательнейшим образом очистили дорогу. Ни одного лежащего тела, сколько ни ищи. Неужели им всем удалось уйти от вас?
– Мы не преследовали их, – высокомерно заявил офицер. – Тюрьмы переполнены подобными отбросами, а нам не в чем было их обвинить.
– Громкие крики в общественном месте, – предложил Эмерсон.
Похоже, у юноши всё-таки имелось чувство юмора. Его губы дрогнули, но речь осталась степенной:
– Должно быть, кричал кто-то из злоумышленников, если леди молчала. Тогда получается, что они не нападали на вас?
– Мы не можем предъявить никаких обвинений, – призналась я. – Более того, вы могли бы арестовать нас, капитан – мы силой ворвались в этот дом и выломали дверь.
Офицер вежливо улыбнулся. Эмерсон вытащил из кармана пригоршню монет и бросил её на стол.
– Это должно избавить нас от любых жалоб на сломанную дверь. Идём, дорогая, мы опаздываем на встречу.
Оказалось, что мы свернули от фонтана не в том направлении. Владелец кафе хорошо знал дом мистера Мак-Кензи, расположенный совсем недалеко. Но почему-то меня не удивило, когда слуга Мак-Кензи заявил нам, что сегодня вечером хозяин не ожидал гостей. И уже давно улёгся спать. Он, как укоризненно сообщил слуга, был очень старым человеком.
Мужчины – хрупкие существа.
Это – непреложная истина.
Никто не ожидает,
что они продемонстрируют
стойкость женщин.
– Не настолько он уж, черти бы его побрали, стар, чтобы забыть, где живёт, – заметил Эмерсон. – Указания абсолютно ясны. От фонтана повернуть влево.
Он отшвырнул смятую бумагу на стол с завтраком. Она упала в кувшин со сливками, и к тому времени, как я её вытащила, буквы так расплылись, что разобрать их было невозможно.
– Поверю тебе на слово, – согласилась я, бросая мокрый комок на чистую тарелку. – И более того – заявляю, что даже у молодого может произойти кратковременный провал памяти или случайно соскользнуть перо. Но тот факт, что ошибочный поворот привёл нас в засаду, является доказательством того, что неверное направление было указано преднамеренно. Тебе не случалось когда-нибудь оскорбить мистера Мак-Кензи?
– По-моему, – ответил муж, чьё красивое лицо неузнаваемо исказил хмурый взгляд, – ты претендуешь на остроумие, Амелия. Приглашение пришло не от Мак-Кензи.
Собственно ответа на вопрос я не получила. Хотя вполне резонно могла предположить, что когда-то он обидел мистера Мак-Кензи – на свете мало людей, которых он не обидел. Однако его реакция казалась несколько чрезмерной.
– Откуда ты знаешь, что не от него?
– Я не знаю, – признался Эмерсон. – Сегодня утром отправил к нему слугу, чтобы выяснить, но посланник ещё не вернулся.
– В любом случае он будет всё отрицать.
– Верно. – Эмерсон задумался, как меланхоличный сфинкс, над булочкой, которую намазывал маслом. – О Мак-Кензи ходят разные любопытные слухи. Его
