– Не дождётесь. Так что у вас болит?
– Хвост.
– Опять этот хвост.
Валериан Валерианович задумался:
– Хотите, я его отрежу? Он сразу и болеть перестанет. Да вы не волнуйтесь. Я – хирург. Видите на мне всё зелёное? Это наша хирургическая форма. Как у военных, в целях маскировки. Чтобы больные нас потом не нашли.
И Валериан Валерианович расхохотался над собственной шуткой.
– Так отрезать вам хвост?
– Нет, – сказал Василий. – Не надо. Он у меня уже не болит.
– Отлично! А что тогда болит?
– Больше ничего. Правда, ничего.
– Я вам не верю.
И Валериан Валерианович стал выстукивать Василия своим молоточком. Всего, всего. При этом он смотрел ему в глаза.
В самую глубину. Чтобы твёрдо знать, врёт он или нет.
– Здесь болит? Нет?.. А здесь? Тоже не болит?..
Хотя все части тела у Василия болели, он не подавал вида. Держался изо всех сил. Но когда молоточек стукнул его по тому месту, из которого растёт хвост, Василий не выдержал, застонал.
Валериан Валерианович обрадовался:
– Вот видите, болит. От меня не скроешь. Готовьтесь к операции!
Он встал, положил молоточек в карман. Гордо обвёл палату взглядом.
– Я – настоящий врач. Напрасно меня Айболит Айболитович выгнал.
И тут он взглянул на больного, у которого виднелись из-под подушки одни усы:
– А это кто такой?
– Это дедушка. С сотрясением мозга, – подсказал парень, с торчащей вверх ногой. – Вы вчера его осматривали.
– Правда? – удивился Валериан Валерианович. – И что я сказал?
– «Покой», сказали. «Покой и ещё раз покой!»
– Надо же, – удивился врач. – Правильно сказал.
– А это кто?
Он подошёл к постели «то ли женщины, то ли мужчины».
И снова на его вопрос ответил парень:
– Это – женщина. Перегрелась на солнце.
– И что я прописал?
– Мазь. Просили не снимать повязку.
– Да, да, – сказал Валериан Валерианович. – Припоминаю.
Он снова повернулся к Василию:
– А у вас что?.. Ах, да. Вас-то я хорошо помню. У вас плоскостопие. Готовьтесь к операции.
И бодрой походкой вышел из палаты.
Убедившись, что врач ушёл, парень вытащил ногу из гипсовой повязки:
– Отбой!
И тут же из-под подушки с «усатым дедушкой» появилась усатая Мура Алексеевна. А «то ли мужчина, то ли женщина» оказалась Верой Денисовной.
И бабушки бросились к Василию.
– Сыночек!
– Какие у тебя мамаши, – сказал парень. – Позавидуешь! Трое суток тебя выхаживали.
– Ну, как ты, сыночек. Ходить можешь?
– Может, – сказал парень. – Может. Топай отсюда, на своих ногах, покуда их не отрезали. Нашего Валериана хлебом не корми, дай что-нибудь отрезать. На живодёрне ему работать, а не в больнице.
– А ты, сыночек, как? – спросила Вера Денисовна парня. – Может, с нами, а?
– Нет. Я тут подежурю. Покуда Валериана этого не выгонят.
И он снова засунул ногу в гипсовую повязку:
– Здоровья вам. Счастливого пути!
Глава десятая
Молочко божьей коровки
Василий быстро шёл на поправку.
Хвост почти не болел. И голова почти не болела. От головы до хвоста он почти весь был здоров. Оставалось это маленькое «почти». Слабость, вялость, отсутствие аппетита.
Василий часто сидел на балконе, смотрел на плавное течение реки и думал.
«Какая она могучая. Просто – как море полноводная. Пишут про неё, песни поют. А пока сам не увидишь – не почувствуешь. И люди здесь такие же. Спокойные, могучие. Как море полноводные».
Мура Алексеевна не отходила от него ни днём, ни ночью. Готовила чудодейственный бальзам. По старинному кошачьему рецепту:
«Три грамма сушёных крыльев бабочки „павлиний глаз“;
полграмма комариного помёта;
два рыбьих пузыря
