Я наблюдала, как они гребли, маленькая стая ярких пернатых пляжных завсегдатаев, внезапно исчезнув за поднимающейся волной. Я могла выделить ярко синюю доску, извивающуюся по переднему краю приливной волны. Я ахнула, когда нахлынувшая волна поглотила мальчика, затем расслабилась, когда увидела его голову, прорывающую поверхность, и он поплыл назад к своей доске, снова гребя к «лайн-ап» (прим. пер.: зона ожидания волн в серфинге).
Возможно, с полчаса я продолжала наблюдать, как они по очереди мчатся по холмам бирюзовой воды, прежде чем их поглощает бурлящая пена, затем гребут назад, чтобы преследовать следующую волну, снова и снова. Это бессмысленно и прекрасно, и совершенно завораживающе.
Неохотно я проверила свои часы: время возвращаться назад. Я ожидала доставку большого количества наших вещей. Я не могла опоздать, это не стоило последующей ссоры, если все это не будет приведено в порядок, до того, как Дэвид вернется из госпиталя.
Я скользнула в желтый сарафан поверх бикини и направилась к своей машине. Конечно, она была перегрета, воздух внутри был спертым. Я полностью открыла окно и поехала обратно, подпевая арии Фигаро на моем, работающем с перебоями, CD-плеере.
Когда я подъехала, парень из доставки стучал в мою дверь, раздраженный отсутствием ответа.
— Извините! Извините! Я уже здесь.
Он сердито посмотрел на меня. Я приветливо улыбнулась и предложила ему холодное пиво.
— Хорошо, мэм, я бы не отказался от холодной содовой, если она у вас есть.
Он выпрямился и вылил ее в горло одним глотком, вытирая пот с его блестящего лица. Затем он с радостью разместил два огромных ящика в гараже и уехал.
Я угрюмо уставилась на коробки, гадая, заставит ли мой испепеляющий взгляд их распаковать самих себя. Но нет.
Три часа спустя, грязная и потная, с ноющими мышцами, я признала поражение с одной половиной ящиков, которые все еще осталось распаковать. Сделаю это завтра, хотя я знала, что это будет означать ссору. Но у меня просто не было сил.
В шесть вечер Дэвид подъехал на его гордости и радости — недавно приобретенной серебристой «Камаро» — ярким символом его продвижения. Он нахмурился, посмотрев на не распакованные коробки, и я ожидала разборки моего дня: где я была, что делала, кого видела. Но вместо этого он постучал по часам, в привычном жесте раздражения.
— Нас ожидают у Форштадтов через час, а ты не одета.
— У кого?
— Капитан Форштадт пригласил нас на напитки.
— Ты не говорил.
— Я отметил это в календаре, Кэролайн. Разве ты не проверяешь его?
Нет, сэр. Извините, сэр.
— Я думала, что ты мог бы упомянуть об это, вот и все, Дэвид.
— Я хочу выехать в 18.50. Надень свое зеленое коктейльное платье.
Я ненавидела всей душой, когда он вот так начинал указывать, что мне делать. Конечно же, он делал так большее количество времени. Но это реально раздражало меня.
— Я очень устала, Дэвид. Я распаковывала коробки на протяжении трех последних часов — это ужасно утомило меня.
— Принимать решения, которые кому-то стоят жизни или смерти на протяжении всего дня — это утомительно, Кэролайн. Может, ты сделаешь хоть что-то, в виде исключения, чтобы поддержать меня? Я не прошу от тебя многого, принимая во внимание образ жизни, который я тебе обеспечиваю.
Я сдержала резкие слова, которые грозились сорваться с языка. Так вот в чем дело. Это мы уже проходили. Я никогда не выигрывала с ним в спорах. Это было настолько чертовски утомительно, что у меня не было даже желания делать это.
— Отлично. Я в душ.
Я быстро оделась, подвела глаза подводкой, нанесла немного туши и чуточку помады: я могла обойтись минимумом макияжа. Дэвиду же нравились женщины, которые «стопроцентно выглядели как женщины». Под этим подразумевались высокие каблуки и яркий макияж. Не совсем мой стиль, потому что у меня есть свой. Он надел свою любимую спортивную куртку и легкую рубашку с открытым воротом. Надо полагать, что выглядел он еще вполне привлекательно.
— Чем ты занималась сегодня? — проговорил он, разрывая тишину, пока мы преодолевали краткое расстояние до того места, где проходила вечеринка.
— Тебя интересует время до того, как я распаковывала три часа коробки?
— Кстати, хочу заметить, тебе удалось распаковать только половину коробок.
Мистер Правильная Задница.
— Я читала книгу на пляже. Перед тем, как доставили коробки. О, кстати, я столкнулась с Себастьяном.
— С кем?
— Паренек Хантеров. Ты знаешь его, он бывал у нас, когда мы жили здесь.
Он проворчал что-то себе под нос, что могло означать, что угодно, но я предполагаю это значило, что он не помнит его. Дэвид был не силен в запоминании людей, определённый недостаток для его профессии доктора. Из-за этого создавалось впечатление, что он был холоден.
— Кто будет там сегодня?
— У меня нет полного списка гостей, Кэролайн.
Господи, я просто спросила.
Миссис Форштадт встретила нас у двери своего таунхауса.
— Дэвид, как чудесно, что ты пришел. А ты должно быть Кэролайн. Я — Донна.
В свои пятьдесят Донна выглядела волевой, привлекательной женщиной. Она легко поцеловала меня в щеку в знак приветствия. Ее дыхание отдавало джин-тоником.
— Входите.
Комната, куда мы прошли, была переполнена гостями, и там было шумно; люди медленно переходили в сад, расположенный в дальней части дома. Барбекю перенесли под навес, мужчины собрались в маленькую группу, пили бутылочное пиво и громко смеялись; женщины столпились в компанию, потягивая коктейль «Манхеттен», их туфельки на высоких каблуках утопали в только что щедро политом газоне. Я была счастлива, что надела сюда простые балетки, несмотря на то, что Дэвид выказал свое недовольство.
Я мысленно подготовила себя к скучному вечеру. Но все было намного хуже, чем я ожидала.
Донна принесла нам обязательные напитки: пиво для Дэвида и коктейль для меня, затем она отошла к паре, которая показалась мне смутно знакомой. Когда блондинка повернулась, я узнала ее холодную улыбку.
— Я думаю, ты помнишь Хантеров с последнего вашего визита в Сан-Диего?
— Кэролайн, милая, — проговорила Эстель ледяным тоном. — И Дэвид, вы совсем не изменились.
Мы притворно обменялись легкими поцелуями в обе щеки; мужчины пожали руки друг другу и Дональд отошел пообщаться с другими офицерами.
— Привет, Эстель, — сказала я сухим, лишенным эмоций, голосом. — Я сегодня видела твоего сына.
Она уставилась на меня в недоверии.
— Себастьяна?
— Да. Мы столкнулись на пляже. Это был приятный сюрприз.
— Он был на пляже? — воскликнула она.
Ради всего святого, я ведь не на сербскохорватском говорю.
— Да.
Ее глаза сощурились, и у меня появилось четкое ощущение того, что я волей-неволей выдала его секрет.
— Себастьян! — её резкое ударение на гласные звуки его имени пронеслись по саду и несколько людей обернулись, и уставились в недоумении.
Я проследовала за ее взглядом и увидела его, облокотившегося на забор веранды. Он был выше, чем я предполагала, когда смотрела на него с положения стоя. Он был таким же высоким, как его отец, выше, чем Дэвид. Сейчас Себастьян был одет более официально: в слаксы цвета хаки, белую рубашку, рукава которой были мягко закатаны до предплечий, а также вокруг шеи болтался ослабленный черный галстук. Так он выглядел более раскрепощенно, чем большинство мужчин присутствующих тут.
— Мама? — спросил он, смотря на нее настороженным взглядом.
— Кэролайн сказала, что ты сегодня был на пляже.
Внезапно он улыбнулся и подошёл, чтобы присоединиться к нам, он просиял, когда увидел меня.
— Здравствуйте, еще раз, миссис Уилсон. Я же говорил вам, что мы встретимся с вами вновь.
— Ты был абсолютно прав. Как покатались?
— Было здорово, спасибо! Мы…
— Себастьян! — прервала наш разговор Эстель, низким разгневанным голосом. — Мы думали, ты должен быть занят подготовкой к сдаче тестов повышенной сложности. Ради всего святого, тебе просто необходимо сдать их, если ты планируешь продолжать обучение в следующем семестре. Тебе следовало бы подумать о твоих экзаменах в школе. Ты хочешь получить степень специалиста заранее или нет?
Он беззаботно пожал плечами в той немного раздражающей манере, когда многие подростки хотят просто позлить своих родителей, но я заметила, что он тоже был раздражен.
— Я занимался после обеда, — ответил он спокойным голосом. — Утром была отличная волна, Чес…
— Мы с тобой поговорим об этом позже, — зло прошипела она. — Твой отец обязательно захочет услышать об этом.
Она пошла прочь, оставляя после себя неловкое молчание. Донна увела Дэвида, и мы остались наедине с Себастьяном.
— Прости меня за это. Я бы никогда не сказала ничего подобного, если бы знала, что это принесет тебе неприятности.
Он снова пожал плечами и улыбнулся.
— У меня вечно неприятности, поэтому это не изменит ничего.
