в чем тогда измерять деньги? Понятно, блин? А... кому я объясняю? Вы наверняка в экономике не рубите, поэтому сделайте вид, что со всем согласны, и молчаливо поддакивайте.
Короче, Склифосовский: в полном соответствии с разработанной мной экономической теорией, я установил, что основным показателем интерфейса ММ являются трудозатраты – затраты, измеряемые временем изготовления вещей. Помимо основного показателя, в интерфейсе наличествовали и другие, причем немаловажные. Показателей много, и они некоторым образом градуированы, то есть располагались в ряд по значимости.
Следующим за трудозатратами показателем оказался… Но сначала о том, как я данный показатель обнаружил. Вы же не думаете, что я «углублял» взор только на неодушевленные вещи?! Разумеется, я пытался рассматривать с этих позиций также вещи одушевленные, в частности людей. И обнаружил, что интерфейс при наведении на человека меняется, то есть приобретает совершенно иной вид, чем при наведении на неодушевленные вещи типа ботинка, шариковой ручки или банана. Банан – это превосходно, лучший фрукт из имеющихся. О чем это я?.. Ах, да! При наведении на человека трудозатраты из интерфейса исчезали, зато появлялся иной показатель, в зависимости от того, на какого человека наведен взгляд – положительный или отрицательный. То есть величина «человеческого» показателя могла быть либо положительной, либо отрицательной.
Вооруженный гениальной экономической теорией собственного изобретения, я легко определил, что этим показателем является долг, дебиторский или кредиторский. У меня данный показатель – аналог лицевому счету. Любой человек одновременно является и производителем, и потребителем: производя вещи и передавая их в потребление другим людям, человек увеличивает размер своего лицевого счета, а принимая вещи в потребление от других людей – уменьшает. Плюс-минус – все достаточно просто.
Таким образом, глядя на людей, я с помощью интерфейса ММ мог определять, кто из них живет, так сказать, в долг – потребляет больше, чем производит, а кто совсем наоборот. К моему удивлению, большинство людей, казавшихся мне зажиточными: одетые в дорогую одежду, пользующиеся престижными иномарками, – жили в долг, тогда как скромно одетые, а то и вовсе бедствующие сограждане имели солидную дебиторку. По крайней мере, так показывал интерфейс ММ. Согласно моей экономической теории, примерно так и должно было быть, поэтому я не удивлялся. Удивляло то, что ММ, являясь чертовски сложной системой, совпадало с моими постулатами до мельчайших деталей – во всяком случае, в отношении основных элементов интерфейса. Я в очередной раз поразился собственной прозорливости, убедившись в том, что являюсь истинным сыном науки – в чем, впрочем, никогда не сомневался.
Помимо лицевого счета, «людской» интерфейс имел стопку бляшек особого вида – таких я ранее не встречал. Попытка перейти по ним привела к интересному результату: переходы удавались, но в итоге я оказывался не в чужом ММ, как в обычных случаях, а… Меня как бы отправляло к какой-либо вещи, при этом я оставался в родном ММ. После такого перехода путь вперед отсутствовал – оставался путь назад, на исходную позицию. После недолгих размышлений я пришел к выводу, что данные особые бляшки служат указателями на неодушевленные вещи, тогда как обычные бляшки – на одушевленные, то есть на людей, в ММ которых попадаешь после перехода.
Особые бляшки вели к вещам, но что это были за вещи? Каждому человеку соответствовала огромная, из тысяч наименований, стопка. Вещи, на которые я попадал в результате экспериментов, были самыми разнообразными, вместе с тем ничем не примечательными.
Решение пришло после того, как я догадался «углубить» взор на самого себя. В стопке моих бляшек оказались вещи, которыми я ежедневно пользовался: одежда, бытовые приборы и механизмы, и прочее, прочее, прочее. Теперь стало понятно: показатель отражал вещи, полученные мной в потребление – опять-таки, в полном согласии с моей экономической теорией. Буквальные совпадения ММ с теоретическими выкладками продолжали радовать, но уже слегка озадачивали. Без сомнения, я экономический гений – но кто мог заподозрить, что настолько!
Гуляя со Светланой по парку или возвращаясь после прогулки, я «углублял» взоры то на одну, то на другую вещь, пытаясь проанализировать замеченные отличия. В первую очередь меня интересовали отличия в интерфейсах, а не в самих показателях, заняться которыми я рассчитывал в дальнейшем.
После ряда экспериментов я обратил внимание на то, что интерфейсные показатели некоторых вещей изменяются, что называется, на глазах, тогда как аналогичные показатели других вещей остаются в неизменности. Взять тот же ботинок. Когда ботинок стоял в прихожей, один из показателей – не самый главный, но достаточно значимый – пребывал в фиксированном состоянии. Но стоило мне надеть ботинок на ногу и сделать шаг, как показатель оживал: его величина начинала увеличиваться. Ассоциация была однозначной – тут и дурак бы догадался, что показатель представляет собой счетчик времени. Формат показателя – в часах, минутах, секундах, миллисекундах – развеивал последние сомнения в том, что показатель отражает время использования вещи.
Я мог бы рассказать во всех подробностях, почему время использования вещи так важно для экономики, да вы все равно не поймете.
Естественно, я сидел не только в ММ, но одновременно в инете: краем глаза отслеживал любимые ресурсы, изредка комментировал и раздавал от щедрот душевных лайки. Не уходишь же навеки в ММ при наличии такой реальной крутизны, как инет?!
Там-то я и заприметил забавный ролик. Публикатор уверял, что запись произведена сегодняшней датой, с одного из телевизионных каналов. Ролик длился секунд шесть, вероятно. Это был выпуск новостей. Дикторша зачитывала текст: «Руководитель канала (далее следовала фамилия) заявил, что считает это морально недопустимым…», – после чего прыснула и, не выдержав, свалилась со стула от хохота. Далее следовала заставка о технических неполадках. Публикатор уверял, что трансляция была прямой, но я сомневался, что телевидение практикует прямые трансляции. Скорее всего, фейк, причем с длинной бородой, берущей начало от схватки двух якудзон.
Не знаю, почему, но ролик заставил меня задуматься о том, что обладать сверхспособностями по проникновению в чужие ММ может, в принципе, любой человек. То есть совершенно любой, независимо от наличия гениальной экономической теории, деловой хватки по продвижению систем сигнализации или пережитой по молодости любовной трагедии. Вообще, выбор из всего человечества меня, Селедкина и Светланы по меньшей мере странен. Нет тут никакого оплодотворяющего космического луча, а есть что-то другое, ухватить что я пока не в состоянии.
Будучи – к сожалению, очень недолгое время – единственным человеком, способным проникать в ММ, я был счастлив. Я считал, что всецело обязан экономической теории, что прекрасно согласовывалось с интерфейсом ММ. Ход рассуждений был таков: моя
