Я киваю в ответ.
— Это просто случилось так быстро. По вине другого водителя.
Его лицо становится печальным, и я практически чувствую его боль.
— Мы ехали из продуктового магазина, когда машина выехала на красный свет. Группа подвыпивших подростков. Они врезались прямо с пассажирской стороны. Убив тем самым мою дочь; жена оказалась в больнице, но умерла до того, как я очнулся. С Амелией было все в порядке, она отделалась переломом ключицы. Я был в коме неделю, кроме травмы головы, я был в порядке. Подростки получили по году в колонии для несовершеннолетних и их лишили водительских прав. Я потерял свою дочь, свою жену, свою работу, дом и машину. Они получили двенадцать месяцев и лишение прав.
Я не осознаю, что плачу до тех пор, пока слезинка не скатывается по моей щеке. Я быстро вытираю ее. Амелия уже давно поела и ушла обратно на площадку, поэтому я не переживаю, что плачу. Я делаю это не очень часто. А если я плачу, то плачу по очень важным причинам.
Мне не стыдно за свои слезы сейчас. Потому, что я не слабая. Я чувствую себя сильнее, и на сердце становится теплее, зная, что я не совсем эгоистка.
— Все эти разговоры о смерти, — говорит он и откашливается. — Я сожалею, что полностью испортил наш вечер.
Я легонько смеюсь и отпускаю его руку, которую, оказывается, до сих пор сжимала.
— Нет. Это не так. Спасибо, что поделился этим со мной.
— Папа! — кричит Амелия, и наше внимание переходит на девочку, которая стоит на вершине башни.
Мы оба машем ей, и она скатывается вниз.
— Она великолепна. Она на самом деле очень нравится мне, а обычно дети не вызывают у меня такой реакции.
— Ты действительно говоришь то, что думаешь, — он смеется и бросает в меня скомканную салфетку.
Я в шоке от того, как легко и свободно мы общаемся. Как будто мы знаем друг друга много лет, а не пару дней. Я действительно люблю Амелию. По дороге домой она спросила меня, не хочу ли я остаться на ночевку. Сказала, что могу разделить место с ее папой. Спать «вальтом».
Лукасу это показалось очень смешным, но он объяснил ей, что мальчики и девочки не спят вместе, если не женаты. Что привело ее к мысли о том, что мы должны пожениться. Она так умна для четырехлетки, и я официально согласилась на статус «тети». Даже если он не брат Джеймса, я продолжу общаться с ними обоими.
Когда я приезжаю домой, то Джеймс смотрит на меня, говоря взглядом, что он в курсе, что я лгу. Я на самом деле чувствую себя дерьмово. Но не хочу разочаровать его. Я познакомлю их независимо от результатов теста, но хочу сделать все правильно. Я хочу представить его как брата.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Мари: Сегодня утром пришел пакет! Принести?
Майя: Я на работе, сможешь занести сюда? Xx люблю.
Сейчас раннее утро, и я сижу в кабинете, просчитывая столько чисел, что клянусь, мой калькулятор скоро сдохнет. Это сводит с ума, я так чертовски занята и все не могу войти в свой ритм работы. Пометка для себя: не отвлекаться.
— Привет, — говорю я, когда Мари заходит и кладет пакет в мою сумку. — Как мы называем три отверстия в земле?
Она вздыхает и садится на диван.
— Пожалуйста, скажи мне, что ты не взялась за свои дерьмовые шуточки…
— Ответь мне, сучка!
— Чудненько. Я не знаю. Как мы называем три холма на земле?
— Отверстия.
— Что? Я не понимаю.
— Ну, ты дурочка, что ли. Как мы называем три отверстия в земле?
Она фыркает:
— Ох, ну я не знаю. Скажи мне.
— Ну, ну, ну (прим. — в англ. языке Well, well, well обычно переводят «Ну, ну, ну»; обычно так говорят, когда видят что-то интересное и т.п. Но также слово well можно перевести как колодец, ямка и т.д.), — хрюкаю я, эта свинская фигня и правда становится моей проблемой. Мари просто моргает. — Нет? Не дошло? — я опять смеюсь. — Давай же. Так и не дошло? Хочу отправить этот прикол Джейкобу.
Майя: Как мы называем три отверстия в земле?
Джейкоб: Серьезно... Ты снова пытаешься пошутить?
Майя: Почему вы с Мари всегда портите мои шутки?
Джейкоб: «Вздыхаю»... итак, как мы называем три отверстия в земле? Я просто должен знать.
Майя: Ну, ну, ну. Но скажи это сексуальным голосом и приподними бровь.
Джейкоб: Иногда я задаюсь вопросом...
Майя: Ты не должен, ты можешь пораниться.
Джейкоб: Ты мне сейчас очень не нравишься.
Майя: Вранье. Настоящее вранье.
Джейкоб: Ты живешь, чтобы усложнять мне жизнь?
Майя: Хе-хе, как-то Джеймс спросил меня то же самое. И нет — я живу, чтобы сделать ее интересной! ;)
Джейкоб: Я предпочел бы, чтобы мы говорили об обнаженке.
Майя: Я предпочла бы, чтобы ты не разговаривал вообще... Ох, надо идти, Мари вздыхает и топает ногой.
Джейкоб: Так же, как и я, принцесса. Как и я.
Я смеюсь и закрываю свою сумку.
— Так. Где мой кофе?
***
— Как ты смотришь на то, что мы сегодня вечером сходим на ужин? Моя мама пригласила нас, — говорит Джеймс, когда мы обедаем.
Я пожимаю плечами.
— Звучит неплохо. Мне нравится. В какое время?
— Восемь.
Он уходит, и я заканчиваю работу. Я иду на встречу с одним из моих парней, который создал органическую косметику для детей. Готовую для продажи. Если бы он презентовал мне ее неделю назад, я бы выпнула его из своего кабинета. Теперь я хочу целую сумку этой косметики для Амелии. Она сделана без химии и легко смывается. Я пробую ее и затем кладу обратно в симпатичные сумочки, в которых она идет. Стоит добавить, что Джеральд покинул мой офис пораженным и радостным. Если бы он показал мне этот проект месяца два назад, то я бы точно погнала его метлой из своего кабинета.
Я прячу косметику в своей сумке и когда возвращаюсь домой, запихиваю сумку в гардеробную, запрыгиваю в душ и переодеваюсь к ужину. Я выбираю великолепное черное платье от «Армани». Оно обтягивает бедра, длиной до колен и с разрезом до бедра.
В глазах Джеймса вспыхивает похоть, я уверена, что и в моих тоже, потому что он чертовски привлекателен. Его костюм — черный и идеально подходит ему, а его белая рубашка, будто из рекламы стирального порошка «Daz», еще на нем галстук-бабочка золотистого цвета. Он так подходит к его цвету глаз.
Мы смеемся и болтаем о том, как прошел рабочий день, пока я зализываю его волосы назад небольшим количеством воска. Он — настоящее мужское совершенство. Я наклоняюсь вперед и целую его в шею, он удовлетворенно вздыхает и затем спрашивает то, что будет преследовать меня весь вечер.
— Малышка, ты спишь с кем-то?
Мои брови ползут вверх, и я роняю расческу за пол.
— Нет. Конечно же, нет. Почему ты такое спрашиваешь?
— Ты ведешь себя странно. Виновато даже.
Я улыбаюсь и целую его в губы.
— Дорогой, у меня все болит, чтобы заниматься сексом, и если бы я решила вступить в связь, то сделала бы это с маленьким Джеймсом.
Он не выглядит убежденным. Я планирую хорошенько его убедить, когда мы вернемся домой. А сейчас я забираюсь к нему на колени, кладу его руки себе на попу и целую его со всей любовью.
— Я не хочу потерять тебя, — шепчет он.
Я не уверена, что должна была услышать это, поэтому молчу и вновь целую его, пока мы ждем машину.
— Я принесла вам кое-что, — улыбается Сильвия, когда Джеймс отодвигает мне стул, как истинный джентльмен. — Я уже заказала для вас обоих.
— Отдавай мой подарок, Сильвия! — шучу я и складываю руки перед собой.
— Можешь ты хоть к чему-нибудь относиться серьезно?
Я могу сказать, что она шутит. А поэтому, я просто игнорирую ее заявление и вытягиваю руки перед собой, как маленький ребенок. Она закатывает глаза и протягивает мне бумажный пакет. Я открываю его и вытаскиваю... детские пинетки, белое детское одеяло, белую кофточку и белую шапочку.
— Мама, — шипит Джеймс, а я смотрю на крошечные вещи.
Я слышу нотки юмора в его голосе.
Сильвия сияет от гордости.
— Я не смогла удержаться.
Я запихиваю детские вещи обратно в пакет и вздыхаю.
— Хорошо. Давайте заключим с вами сделку. Если вы отстанете от меня со своими этими штуками о ребенке, то через шесть месяцев я прекращу принимать таблетки. Таким образом, у нас будет время на достойный медовый месяц, устроить все в офисе, чтобы было больше времени дома, и найдем того, кто заменит меня, чтобы я могла пойти в нормальный декрет.
Они оба смотрят на меня с широко раскрытыми глазами и разинутыми ртами.
Широкая улыбка появляется на лице Джеймса.
— Ты имеешь в виду это? Шесть месяцев?
— Да.
— Как же я люблю тебя, — он смеется и прижимает свои губы к моим. — Ты как, мама?
Я смотрю на Сильвию и ахаю, когда вижу слезы в ее глазах. Она кивает, глядя прямо на свою тарелку.
— У меня никогда не было в семье новорожденного. Я не могла забеременеть и моя сестра тоже. А мой племянник гей и теперь живет в Англии, — она смотрит на меня. — Спасибо тебе, Майя. Я буду в состоянии наслаждаться внуками, не будучи слишком старой, чтобы передвигаться.
