Эдичка тяжело поднялся с земли. И куда девались его неуклюжесть и хромота? Вот ведь гад. Раньше строил из себя хромого да убогого, а как паяльник подошел к жопе, зашевелился. Что ж, мой милый друг… В путь…
Но только мы собрались идти дальше, как из-за ближайшего вагона разом вынырнули Питер и кот.
— Поспешим… Сюда идет большая беда.
— Большая беда? — переспросил я.
— Да. Пошли.
— Что конкретно?
— Некогда разговаривать.
Неожиданно откуда-то справа донеслись взрывы, а потом разом ударило несколько автоматных очередей. Судя по расстоянию, стреляли за путепроводом Автово. Я еще раз оглядел свой разношерстный отряд. Нет, всякое бывало, но в такой «разношерстной» компании я еще никогда не путешествовал.
Мы быстро подобрались и пошли поперек железнодорожных путей.
— Успеем проскочить мимо устья Большой Турухатной гавани? — поинтересовался Дед.
— Может и успеем, — а потом «переключился на волну» кота, или как это там называлось. — И все таки, что там такое?
— Лучше тебе не знать…
— И все же.
— Вояки разбудили того, кого лучше было не трогать. Сейчас у них большой дембиль, но нас это не должно коснуться.
— Будем надеяться.
— Стоп! — неожиданно объявил мутант.
Мы застыли, словно окаменев. Лицо Питера и без того уродливое, приобрело странное выражение. Потом очень осторожно я проскользнул вперед. Выглянул из-за бурой разбитой цистерной и замер. Далеко, наверное, в километре от нас, там, где заканчивался мост путепровода Автово, вниз по склону спускалась шеренга автоматчиков. За ними виднелась вторая шеренга.
— Что это? — тихо пробормотал мутант. Стоять с ним рядом было почти невозможно — вонь оглушала, но в этот миг я вони не замечал. Солдаты прочесывали местность, и искали они нас. А если даже и не нас, то попадись мы им в руки, нам бы все разом вспомнили. Я бы отправился в Царское, где меня рано или поздно расстреляли бы. Чтобы стало с Эдичкой не знаю. Крысеныш и мутант пошли бы на опыты, да и Тимуру, расскажи тот правду, тоже не поздоровилось бы. Всех на опыты!
— Впереди вояки местность утюжат, что делать будем? — этот вопрос я задал одновременно и Деду и коту. Дед задумался, а кот ответил сразу:
— Бежать бессмысленно. Они вас или догонят, или прижмут к временной ловушке. Перспектива неприятная, безрадостная. С одной стороны вояки, с другой крысюки, и если у крысюков стрелять нечем, то вояки наверняка подстрелят и только потом из временной аномалии вытащат.
Тут мешался Дед:
— Кот прав, нужно спрятаться.
— Где?
— Не знаю, спроси хотя бы у кота.
— Что скажешь?
— Укрытия мы тут не найдем. Они выжмут нас к Маршалу Казакову и…
— Что же нам делать? И не говори, что плохого может случиться, лучше подскажи, как этого можно избежать.
— Избежать? Да есть один способ, но тебе он не понравиться.
— Знаешь ли, все, что происходит последние время, мне активно не нравиться. То меня продают и сажают в кутузку, то заставляют в дерьме плавать, потом хотят скормить полчищам крысюков… Так что не думаю, что тебе удастся придумать что-то хуже того».
— Скудная у тебя фантазия.
— Хватить болтать. Лучше показывай дорогу, а там разберемся.
Кот повернулся и огромными прыжаками помчался вдоль железнодорожного полотна, перпендикулярно приближающимся цепям вояк. Нам же ничего не оставалось, как последовать за котом.
А бежать вдоль путей было неудобно. Гравий насыпи то и дело скользил под ногами. Хуже всего было крысенку — он ведь был босиком и камешки насыпи больно резали ему подушечки ног. Но это я узнал потом. А тогда мы рванули со всех ног за Рыжиком. Эдичка даже пару раз споткнулся и со всего маха въехал мордой в «камешки». Но если честно, мне его было ничуть не жаль.
Пробежали мы этак с полкиллометра. Я потом через насыпь-то глянул, а вояки уже совсем рядом.
«Ну, — думаю, — если ты, кот в ловушку нас завел, то я тебя первого на стельки пущу».
— Смотрю я, слишком ты кровожадный, и не веришь никому. Может мне и в самом деле вас воякам отдать, а себе других спутников поискать?
— Ты говори-говори, да не заговаривайся, — фыркнул я.
Кот тем временем остановился возле одного из вагонов. Вагон как вагон — обычная теплушка или вроде того.
— Ну и куда дальше?
— Залезайте!
— Ты что думаешь, что если мы в вагоне спрячемся, вояки нас не найдут?
— Искать не захотят. Пошли, а то нас и в самом деле накроют.
Делать нечего, пришлось в вагоне лезть. Ну мне-то и Тимуру просто, крысюка мы с легкостью затащили, а вот с Эдичкой пришлось помучатся. Во-первых очень сложно залезть в вагон со связанными руками, а развязывать его никто не собирался. Я, наоборот, был категорически против. Потому нам втроем: мне, Тимуру и Питеру пришлось поднапрячься. Эта сука Эдичка оказался тяжелым… словно из чугуна отлитым, А еще этой гниде пришло в голову поорать. На помощь мол! Ему-то что, он у вояк в законе. Ему даже выгодно, если они нас заметут. Его-то отпустят. Вот он рот и открыл. Пришлось закрыть. Успокоить, так сказать, простыми методами без анестезии. Только после этого он отключился и мы втроем его на себе потащили. А ведь он жирным был, как кабан. Намучились мы, взмокли. Солдаты уже метрах в ста.
Внутри вагона было пусто, лишь темные тени в дальних углах, да еще омерзительный запах старых испражнений и перегнившей соломы.
— Где твое укрытие? — набросился я на кота, потому как если мы сейчас не укроемся, так по-хорошему с головой, то солдаты нам мигом схватят, даже если попытаться убежать. Прижмут с неба вертушкой и каюк. Или лапы в гору или в гости к жмурикам.
А этот Рыжий такой спокойный, словно бочку тормозной жидкости проглотил.
— Идите за мной.
И в дальний темный угол вагона.
Я пару шагов за ним сделал и тут сердце мое екнуло. Нечто такое я и подозревал. Пространственная дверь — тонкая мерцающая мембрана за которой скрывался другой мир — мир параллельный нашему, в чем-то наверняка похожий, а чем-то сильно отличающийся от него.
— Нет, нет, погоди, — осадил я кота. — Мы с тобой так не договаривались. Ты что хочешь затащить нас в другой мир?
— Да, и не вижу в этом ничего предосудительного», — продолжал кот.
— Но… — у меня даже слов не нашлось. Нет, я конечно много раз видел пространственные двери, знал множество существ, явившихся в наш мир из иных миров, но… Но лезть самому в иной мир, рискуя застрять там навсегда…
— И что нас ждет по ту сторону двери?
— Ничего хорошего.
— И ты так просто об этом говоришь?
— А как я должен говорить об этом? Словно… Дышать там можно. От заразы не умрешь. Вообще все миры одного пучка — параллельные, как вы их называете — сильны похожи.
— И ты уверен, что это окажется безопасно и мы с легкостью вернемся?
— Я ни в чем не уверен. Уверенным я могу быть, только в одном: вояки за нами не сунутся. Но они могут установить тут пост, и тогда нам придется искать другие врата, уже в том мире.
— А если таких не существует?
— По моему ты понапрасну тратишь слишком много времени, задавая мне бессмысленные вопросы.
Я шагнул к стене теплушки и отыскав щель пошире глянул. Солдаты были совсем близко… Итак.
— Хорошо, — а потом повернулся к остальным. — Нам придется рискнуть, но другого варианта, похоже нет.
— ?..
— Придется пройти через «дверь».
Эдичка побледнел, как полотно. Похоже, только он один понял смысл моих слов. Тимур не знал о чем речь, мутанту было все равно, крысенышу, похоже, тоже. Что ж, тогда в путь. А мнение Эдички я и не собирался принимать на вид.
Повернувшись к Рыжику, я кивнул:
— Мы готовы.
Кот не спеша проследовал в темный угол вагона, потом что-то там сверкнуло серебристым светом и кот исчез.
— Следующий, Ветерок! — приказал я.
Крысеныш, опасливо покосился на меня, а потом быстро перебирая задними лапками кинулся вслед за котом.
— Тимур.
«Зверек» не спеша направился в угол. Несколько мгновений. Что-то сверкнуло и… до меня донесся его вскрик, полный удивления.
— Теперь ты, — махнул я в сторону Питера и прихвати нашу «кладь».
Эдик сразу понял, что речь идет о нем: уперся ногами, начало верещать о том, что мы права не имеем, что он будет жаловаться, что нам это отольется… Видимо у него голова не прошла против первого «рихтовангия». Ну, я Питеру кивнул, однако стоило ему только кулак занести, как Эдичка тут же стал много покладистее. Поняв, что так или иначе, а через дверь пройти придется, он словно обреченный на смерть побрел к двери, а Питер шел за ним след вслед, чтобы, не дай бог, Эдичке в голову какая-нибудь глупость не пришла.
