или иначе говорили бы с мальчиком, даже если бы он не работал на нас. И если директор
Национальной Разведки спросит — а он не станет — нам будет легко всё объяснить. Сын Рэддинга
был рядом с самого начала. Он знает Рэддинга лучше, чем кто бы то ни было — включая тебя.
— Я согласилась приехать сюда и дать оценку этой программе, потому что ты сказал, что
рассказать о «Естественных» в Вашингтоне было бы ошибкой, — в голос агента Стерлинг
прокралась крохотная капля какой-то эмоции, но я не могла сказать, была ли это досада или что-то
ещё. — Ты сказал, что я должна увидеть это собственными глазами, чтобы понять, что именно я
собираюсь закрыть.
Раньше я гадала, почему директор прислал сюда собственную дочь, раз уж она считала, что
программа была ошибкой. Теперь я знала ответ на этот вопрос.
— Слушай сюда, — спокойно парировал директор. — Ты могла бы сдать тот отчет, но ты
не стала.
— Как будто ты оставил мне выбор!
— Я всего на всего сказал тебе правду, — директор взглянул на часы, словно стараясь
понять, сколько времени он уже потратил на этот разговор. — Эта программа — единственное, что
удерживает мальчика на грани. Думаешь, ему было бы лучше у приемных родителей? А может
мне отправить Лию Чжан назад на улицу? Однажды она обязательно попадется, и на этот раз, я
гарантирую, её будут судить, как взрослую.
Лия рядом со мной заледенела.
— Ты хотел, чтобы я приехала сюда, — произнесла Стерлинг, выдавливая слова. — И я
приехала. Но когда я сделала это, ты обещал, что будешь прислушиваться к моим рекомендациям.
— Я бы и прислушался, говори ты что-то разумное. Но удерживать Дина Рэддинга
подальше от этого дела — глупо.
Директор подождал, пока она ответит, а когда она промолчала, он продолжил.
— Можешь продолжать болтать о том, как неправильна эта программа, но в душе ты также
сильно, как и я, хочешь найти убийцу. А чтобы сделать это, тебе понадобиться использовать
«Естественных». И рано или поздно, ты забудешь о принципах. Ты будешь уговаривать меня
пересечь черту.
Я ждала, что Стерлинг возразит. Она не стала.
— Конечно, я хочу использовать их! — огрызнулась она. — Но дело не во мне. Не в тебе. И
не в бюро. Дело в пяти подростках, живущих в этом доме. В пяти настоящих людях, единственной
защитой которых стали правила, которые ты придумал, только чтобы самому же нарушать, снова и
снова. Именно ты позволил Кэсси Хоббс работать над делом Лок. Ты настоял на том, чтобы мы
привезли Дина поговорить с Рэддингом. Ты устанавливаешь правила и нарушаешь их,
противореча самому себе.
— Дело не в этом, — вмешался директор. В отличие от голоса его дочери, он всё ещё
звучал безразлично. — Ты расстроена не из-за моей противоречивости. Прошло пять лет, а ты всё
ещё злишься, потому что с этой программой я встал не на твою сторону, а сторону твоего мужа.
— Бывшего мужа.
— Ты ушла от него. Ты ушла из ФБР.
— Ну же, папа, скажи это. Я ушла от тебя.
— Ты хоть понимаешь, в какое положение ты меня поставила, Вероника? Как я должен
руководить преданностью всего Бюро, если моя собственная дочь не удосужилась остаться? После
того несчастного случая с девочкой Хокинс в деле Найтшэйда, боевой дух упал. Мы должны были
стать единым фронтом.
Агент Стерлинг отвернулась от отца, но когда она снова развернулась к нему, слова
срывались с её языка, словно пули, вылетевшие из пистолета.
— Её звали Скарлетт, и это был не несчастный случай. Психопат прокрался в наши
лаборатории и убил одного из наших. Нам с Таннером хотелось что-то доказать… — она
замолчала, отрывисто дыша. — Я ушла из Бюро, потому что мне там не место.
— Но ты вернулась, — сказал директор. — И не ради меня. Ты вернулась ради мальчика.
То, что сделал с тобой Рэддинг, то, что случилось со Скарлетт в деле Найтшэйда — ты считаешь,
что всё это связанно. Ты не смогла спасти её, так что ты решила спасти его.
Стерлинг сделала шаг навстречу отцу.
— Кто-то ведь должен. Ему всего семнадцать.
— Но уже в двенадцать он помогал старому доброму папочке!
Мне понадобилась вся сила воли, чтобы не слететь с крыши и не броситься на директора.
Рядом со мной, всё напряжение словно испарилось из тела Лии. Она выглядела
расслабленной. Даже дружелюбной. Но мы говорим о Лие, так что это, скорее всего, значило, что
она готова убивать.
Некоторые всегда будут смотреть на Дина и видеть его отца, — слова глухо отдались в моем
мозгу.
Директор не только считал Дина ответственным за грехи его отца — он рассматривал Дина,
как сообщника.
— С меня хватит обсуждений, Вероника, — терпение директора подошло к концу. — Мы
должны знать, может ли один из посетителей Рэддинга оказаться подозреваемым в этом деле. Мне
действительно нужно объяснять тебе, какие должности сейчас занимают некоторые выпускники
Колониального Университета? С этим делом на нас давят сверху, агент, — его голос немного
смягчился. — Я ведь знаю, что ты не хочешь увидеть горы трупов.
— Конечно, я хочу поймать этого парня, прежде чем пострадает кто-либо ещё, — агент
Стерлинг предупреждала меня о том, что не стоит воспринимать дела, как нечто личное, но этому
случаю явно удалось пробраться сквозь щели в её броне. — Поэтому я и решила сама увидеться с
Рэддингом.
Директор замер.
— Повезло, что я помешал тебе, прежде чем ты воплотила в жизнь этот ужасно
продуманный план.
Агент Стерлинг улыбнулась ему, обнажая зубы.
— Разве?
— Вероника…
— Прямо сейчас я предпочитаю «агент». Ты хотел, чтобы кто-то спровоцировал Дэниела
Рэддинга. Для этого не нужен Дин. Это я спаслась от него, директор. И ты прекрасно знаешь, что
это значит для кого-то вроде Рэддинга.
— Я знаю только, что не хочу, чтобы ты и близко подходила к нему, — впервые директор
говорил, словно настоящий отец.
— Позволь мне поговорить с Дином, — она явно была не против воспользоваться своим
преимуществом, каким бы крохотным оно не казалось. — Я могу показать Дину журнал
посещений. Если он знает что-то важное, он скажет мне. Дин доверяет мне.
После добрых десяти или пятнадцати секунд тишины, директор коротко кивнул.
— Ладно. Но если у вас с Бриггсом ничего не получится, я найду кого-то, кто добьется
результата.
Глава 28
Мы с Лией не произнесли ни слова, пока директор и агент Стерлинг не скрылись из виду.
— А я думала, моя семья странная, — Лия поднялась и потянулась, выгибая спину и
крутясь в разные стороны. — Она не лгала, говоря, что её заботят наши интересы. Это не вся
правда, но всё-таки правда. Задушевно, да?
Я была слишком занята, разбираясь в том, что мы только что услышали. После того, что
произошло прошлым летом, Стерлинг угрожала закрыть программу. Но директор не позволил ей
сделать этого, указав именно на то, о чем я говорила Стерлинг: нормальная жизнь — больше не
вариант, ни для одного из нас.
Мне хотя бы было куда возвращаться. Дину не было. Как и Лие. Отец Майкла бил его. И,
вполне возможно, именно семья Слоан вбила ей в голову идею, что она говорила или делала что-
то не то восемьдесят шесть целых пять сотых процентов времени.
Моя мать была мертва. Мой отец едва ли вспоминает обо мне. И это мне ещё повезло.
— Директор называет Дина мальчиком, — я замолчала, пытаясь понять значение этих слов.
— Он не хочет видеть в Дине человека. Мальчик всего лишь продолжение его отца. Мальчик —
средство для достижения цели.
И этот человек называл свою собственную дочь «агент».
Она последовала по твоим стопам. Из всех твоих детей, она больше всех походила на тебя.
Она была твоей наследницей, но потом она ушла.
— Директор правда верит в то, что Дин помогал отцу, — Лия позволила мне осмыслить
это, а затем продолжила. — Он не знает, как именно Дин помог Рэддингу, но это была не просто
догадка. Он считает, что Дин наверняка виновен.
— Дину было двенадцать, когда арестовали его отца! — возражение слетело с моего языка.
Поняв, что я пытаюсь убедить ту, что и так была согласна со мной, я слегка сбавила повороты. —
Я знаю, что Дин знал, — мягко сказала я. — Я знаю, что он считает, что он должен был положить
этому конец. Он думает, что поступи он по-другому, он мог бы спасти тех женщин. Но, судя по
лекции Фогла, Рэддинг начал убивать за пять лет до ареста. Дину было всего семь.
Однажды Дин рассказал мне, что сначала он не знал о том, чем занимался его отец. Но
потом…
Он заставил меня наблюдать. Слова Дина въелись в мой мозг, словно застрявшая между
